Еще зимой 1921 г. Махно предложил для спасения ядра армии уйти за границу. Внутри махновского реввоенсовета все время шли оживленные споры. Одна его часть во главе с Белашом предлагала заключить новый союз с Советской властью и выступить в Турцию на помощь руководителю национально-освободительной революции Мустафе Кемалю; другая, во главе с Махно, — высказывала идею двинуться в Галицию в надежде поднять местное население на революционную борьбу.
«На Украине, — говорил после разгрома на Полтавщине Махно, — мы потеряли почву: наши союзники-селяне нас, как видите, перестали поддерживать. И вот результат: они покидают армию и являются с повинной! Искания на Полтавщине в течение двух месяцев союзников вылились в простое скитание. Мы должны во что бы то ни стало объединить наши силы и прорваться за границу, где успех за нами очевиден»400.
В начале июля 1921 г. в районе Конградского уезда Полтавской губернии Махно на одном собрании комсостава выступил с речью, доказывая своим командирам невозможность дальнейшего пребывания в тылу Красной Армии и уговаривая их уйти за кордон. Таким образом Махно заявил о своем плане, дал время командирам подумать и решить. План батьки обсуждался также и на сходах рядовыми махновцами, но не получил у них поддержки. Именно в это время махновцы начали покидать войско и являться с повинной.
В июле 1921 г. командованием Красной Армии против Махно была применена совершенно новая тактика. Это была по сути психическая атака на деморализованных бандитов, которые уже ни о чем не думали, кроме своего спасения. Преследование махновцев начали бронеотрядвк Правда, первая попытка 12 мая была неудачной: случилась авария, заклинило пулеметы. Машину бандиты сожгли, а экипаж порубили. Но на следующий день махновцы снова были атакованы броневиками. На этот раз их было больше, двигались они быстро и вели прицельный ураганный огонь. В панике махновцы бежали в степь. Так началось семидневное преследование банды Махно.
250 верст длилась эта погоня. 15 июля, окружив бандитов в балке реки Ольховая у деревни Голодаевки, 8 броневиков ураганным пулеметным огнем уничтожили около 100 человек. Спа-сйЯсь бегством, отряд оставил 53 тачанки, 33 пулемета. Лишь 60 махновцам с одним ручным пулеметом удалось вырваться из-под огня броневиков. 19 июля отряд Махно форсировал Донец и таким образом спасся от окончательного разгрома. 21 июля в селе Исаевке Таганрогского уезда Махно провел последнее совещание своего комсостава. Обсуждался лишь один вопрос: куда уходить. Одна группа предложила Турцию, за это решение проголосовало 750 махновцев. Махно все же решил в будущем идти в Галицию, хотя его поддержало всего 400 человек. 22 июля, простившись с другими повстанцами, Махно со своими сторонниками двинулся в Донецкую область в надежде найти там поддержку, а дальше планировал пойти на Волгу и, возможно, даже в Сибирь, где орудовали небольшие банды. Банда Махно вихрем пронеслась по поволжским степям. Обстановка была удручающей: над Поволжьем нависла угроза голода, на поддержку крестьянства рассчитывать не приходилось. Отбросив намеченный маршрут, батька резко повернул на запад.
Этот рейд был самым трудным. Каждую версту приходилось проходить с боями. За оружие брались не только бедняки, но и середняки, те, кто еще недавно поддерживал батьку. Особенно насторожил Махно случай, происшедший 13 августа 1921 г. в селе Мишурине, где крестьяне ночью набросились на бандитов. Раненный во время перестрелки 6 пулями, Махно ускакал в степь401 402.
Описывая уже за границей свои боевые действия в этот период, Махно представил свой уход за границу как вынужденную меру, а точнее просьбу махновцев залечить в спокойной обстановке многочисленные раны. «13 августа 1921 г. я с сотней кавалеристов, — писал он, — взял направление к берегам Днепра и 16 августа того же года на рассвете при помощи 17-ти крестьянских рыболовческих лодок между Орликом и Кременчугом переплыл Днепр. В тот же день был шесть раз ранен, но не тяжело.
По пути движения и на правом берегу Днепра мы встречали многие наши отряды, которым освещали цель нашего выезда за границу, и от всех слыхали одно: «уезжайте, вылечите Батько и возвращайтесь снова к нам на помощь.
Махно неудержимо рвался к западной границе, чтобы как можно скорее уйти от окончательного разгрома. Он уже думал не столько о том, как спасти ядро некогда грозного крестьянского войска, сколько о своей личной безопасности. Каждое столкновение с красными отрядами было для него по сути борьбой за свою жизнь.
19 августа 1921 г. Постоянное совещание по борьбе с бандитизмом при УССР в последний раз заслушало доклад «О борьбе с батькой Махно». Участники совещания были единодушны в том,
что махновщина идет на убыль и скоро окончательно прекратит свое существование. Далеко не столь оптимистично был' настроен X. Г. Раковский. Выступая с докладом, он сделал следующий вывод: «Несмотря на то что у Махно осталось всего 70 всадников с одним ручным пулеметом, он продолжает бродить по губерниям, разрушая советский аппарат. Губсовещания должны сделать последние усилия для его окончательного уничтожения, помня, что без уничтожения основного ядра и самого Махно всегда имеется возможность восстановления банды»*9.
22 августа произошел очередной бой банды с красными частями, в котором красноармейская пуля еще раз настигла Махно. «Пуля, — рассказывал он, — попала мне ниже затылка с правой стороны и навылет в правую щеку»403 404. Это было одиннадцатое ранение батьки за годы гражданской войны. Он остался на всю дальнейшую жизнь хромым, со многими шрамами, и в том числе самым большим на правой щеке. В пятый раз за эти годы в прессе появилось сообщение о гибели батьки. На этот раз писала об этом газета «Коммунист»405. У многих это сообщение вызвало большую радость — справедливость в конце концов восторжествовала: непримиримый враг рабоче-крестьянской власти получил по заслугам. М. В. Фрунзе дал распоряжение тщательно проверить достоверность этого факта, и сообщение не подтвердилось406. Махно оказался жив. Пока днем и ночью непрерывно стучали десятки телеграфных аппаратов, уточняя, жив или убит батька, тот медленно продвигался проселочными дорогами к Днестру.
На рассвете 28 августа отряд махновцев из 78 человек приготовился к последнему бою. Прямо на запад была Румыния, верст пять южнее Камянка — последний советский населенный пункт. Чтобы прорваться в Румынию, необходимо было опрокинуть пограничную заставу. Махно верил, что преимущество в силе и внезапность удара обеспечат ему успех. Боялся он одного — чтобы вновь не попасть под пулеметную очередь или не стать жертвой шальной пули. Над Днестром стоял густой туман. Из леса вылетело несколько десятков тачанок. Стараясь обогнать их, неслись всадники, потрясая над головой шашками. Застава ответила одиночными выстрелами. Вслед за другими двинулась тачанка Махно. Внезапно пулеметная очередь смешала ряды несшихся вперемежку с тачанками всадников. Они закружились на месте, но не стали разворачивать лошадей и уходить назад, как это делали раньше, а наоборот, еще стремительнее поскакали в атаку. Ни раненых и убитых никто не обращал внимания, так же как и на опрокинутые тачанки. В махновской армии в бою всегда ис пользовался такой прием: потеряв лошадь или слетев с тачанки, бойцы должны были как можно быстрее запрыгнуть на коня своего товарища и уйти вместе с ним из опасного места. Эго и помогло многим из бандитов спастись от смерти в их последнем бою и вместе с батькой уйти за кордон.
