А о танкистах сводного отряда 10-й танковой дивизии ходили легенды. Так, весь фронт узнал о старшем лейтенанте Д. С. Пелевине. Командир сводного отряда приказал ему захватить «языка». Пелевин повел свою «бетушку» — так бойцы прозвали легкий танк БТ — сквозь огонь на северную окраину Бердичева, занятого фашистами. Поднялся переполох. Танкисты Пелевина, давя гусеницами вражеских солдат, хладнокровно выбирали «языка» поценнее. Вот им удалось опрокинуть мотоцикл, на котором ехал немецкий офицер. Тот вскочил и пытался убежать. Пелевин выпрыгнул из танка, догнал гитлеровца, обезоружил и потащил его. Когда немца уже втиснули в люк, Пелевин вдруг заметил, что у фашиста нет сумки, видно, бросил ее по дороге. Не обращая внимания на автоматную пальбу, которую открыли всполошившиеся фашисты, старший лейтенант снова спрыгнул с танка, разыскал пропажу и только тогда занял свое место в машине.
Искусно маневрируя, танкисты вырвались из города. На шоссе они неожиданно столкнулись с вражеской автоколонной. Пелевин решился на отчаянную дерзость. Оп приказал механику-водителю таранить ближайшую машину. Поднялась невообразимая суматоха. Грузовики наскакивали друг на друга, опрокидывались. Фашистские солдаты, бесцельно паля из автоматов, разбегались по полю. Воспользовавшись паникой, Пелевин скрылся в ближайшем перелеске. Через полчаса он был в расположении наших войск. Доставленный Пелевиным «язык» оказался очень ценным. Это был штабной офицер, который вез важный приказ из штаба немецкой дивизии.
А как неудержимо шли в атаку танкисты этого отряда! Нам сообщили о подвиге экипажа тридцатьчетверки в составе командира танка М. С. Дударова, механика-водителя С. И. Жданова, башенного стрелка В. И. Бастыря и радиста С. В. Крымова. В самый критический момент боя открыла огонь хорошо замаскированная на фланге фашистская батарея. Командир роты приказал Дударову уничтожить ее. Жданов развернул машину и на всей скорости повел ее на врага. Фашисты сосредоточили по танку огонь всех своих четырех орудий. Машина содрогалась от рикошетировавших от нее снарядов. Все танкисты были изранены осколками брони. Прямым попаданием башню заклинило, вести огонь стало невозможно. Был затруднен и обзор из танка. Командиру пришлось наблюдать через открытый люк. И все-таки танкисты мчались вперед. Они влетели на огневые позиции и начали утюжить вражеские орудия и разбегавшихся артиллеристов. Рота получила возможность развивать атаку.
Тяжелый танк КВ, в экипаж которого входили лейтенант И. Н. Жабин, младший воентехник С. П. Киселев, младший командир В. И. Гришин, командир орудия Т. И. Точин и красноармеец Л. К. Верховский, после атаки оказался отрезанным от своих. В танке был также командир роты старший лейтенант А. Е. Кожемячко.
— Ничего, — сказал он танкистам, — будем драться. В первые же часы боя перебило гусеницу. Танкисты огнем отбивались от наседавших фашистов. Схватка продолжалась и ночью. Пока одни очередями пулеметов держали противника на расстоянии, другие вышли из танка и исправили повреждение. До утра экипаж сражался на улицах Бердичева. За это время он уничтожил 8 немецких танков, множество автомашин, десятки солдат противника, а в конце концов вырвался к своим и вдобавок притащил на буксире почти совсем исправный фашистский танк. Когда КВ доставили на ремонтный завод, в броне его насчитали добрых три десятка больших вмятин, а в основании башни торчал впившийся в сталь вражеский бронебойный снаряд.
Героические действия бойцов и командиров 10-й танковой дивизии были высоко оценены Советским правительством. Еще в июле 1941 года 109 танкистов были награждены орденами и медалями.
Трудная судьба выпала на долю командира дивизии Сергея Яковлевича Огурцова, храбрейшего человека, участника гражданской войны. В начале августа 1941 года с остатками своего сводного отряда он был окружен фашистами. Враги долго не могли одолеть горстку героев, которые во главе со своим командиром не раз поднимались в контратаку. В последнем бою генерал Огурцов был тяжело контужен и в беспамятстве захвачен фашистами. Попал в лагерь для военнопленных, но, едва поправился, бежал, разыскал партизан, участвовал во всех самых отчаянных вылазках партизанского отряда, которым руководил Манжевидзе. В операции под городом Томашув С. Я. Огурцов пал смертью героя.
Действия наших войск в районе Бердичева встревожили фашистское верховное командование. После войны мне довелось просматривать дневник бывшего начальника генерального штаба гитлеровских сухопутных войск. Генерал-полковник Гальдер записал тогда: «Бердичев: в результате сильных атак противника с юга и востока 11-я танковая и 60-я моторизованная дивизии были вынуждены перейти к обороне. 16-я танковая и 16-я моторизованная дивизии продвигаются очень медленно». А еще через два дня он дополняет свою запись: «11-я танковая дивизия потеряла 2000 человек».
Тем временем соединения нашей 5-й армии, выполняя приказ командования фронта, упорно прорывались навстречу войскам 6-й армии. Яростно атаковали врага дивизии 19-го механизированного корпуса генерала Н. В. Фекленко. 40-я танковая дивизия, в которой было в строю около трех десятков танков, глубоко вклинилась в расположение противника. Отдельные танки в пылу атаки прорывались в тыл фашистских войск и вызывали там панику. Особенно часто совершали такие рейды на своих тридцатьчетверках старший лейтенант А. К. Юнацкий и лейтенант Л. М. Оскин. После одной такой «прогулки» Юнацкого по вражеским артиллерийским позициям фашисты недосчитались более десятка противотанковых пушек и одной гаубицы крупного калибра.
Экипаж лейтенанта Оскина однажды вступил в бой с группой вражеских танков. Три из них он уничтожил, но и советская машина была подбита. Оскин и его бойцы покинули горящий танк и продолжали драться. Лейтенант вышел к своим с раненым товарищем на руках — он нес его несколько километров.
Большую поддержку сражавшимся войскам по-прежнему оказывали наши славные летчики. Несмотря на господство фашистской авиации в воздухе, они группами по два-три самолета, а иногда и поодиночке смело бороздили небо, нанося удары по танковым колоннам врага и его передовым аэродромам, решительно вступали в схватки с фашистскими истребителями. Наши авиаторы подчас на устаревших самолетах успешно дрались с лучшими гитлеровскими асами, летавшими на машинах новейшей конструкции.
Участились случаи, когда советские истребители в одиночку устремлялись против пяти-шести вражеских самолетов, не давая им прорваться к Киеву.
Помню, какое восхищение вызвала у нас самоотверженность летчиков 36-й авиационной дивизии, прикрывавшей город с воздуха. Два десятка «мессершмиттов», расчищая путь своим бомбардировщикам, уже подходили к окраине Киева, когда навстречу им бросилась горстка советских истребителей. На каждый наш «ястребок» приходилось по два-три немецких самолета. Бой был яростным, и фашисты не выдержали, повернули назад. Советские летчики пустились в преследование. А тут показались тяжелые «юнкерсы». Воспользовавшись тем, что бомбардировщики остались без прикрытия, наши «ястребки» стали сбивать их одного за другим. Вот наш истребитель, как говорят, вцепился в хвост «юнкерсу». Наступил самый удобный момент для стрельбы, но выстрелов не последовало. Стало ясно: кончились боеприпасы. Значит, фашист уйдет! И такая досада охватила всех следивших за воздушным боем, что раздались крики:
«Давай, давай, бей его!» И летчик будто услышал это. «Ястребок» рванулся вперед. В воздухе замелькали обломки хвостового оперения вражеского самолета, и он штопором врезался в землю. Поврежденный «ястребок», с трудом планируя, полетел в сторону аэродрома. Никто из следивших так и не увидел, удалось ли летчику посадить машину. Всем, конечно, хотелось узнать его имя. Как потом выяснилось, это был летчик 36-й авиационной дивизии младший лейтенант Дмитрий Александрович Зайцев. Он все-таки сумел посадить свой самолет. Родина высоко оценила подвиг комсомольца: он стал Героем Советского Союза. Впоследствии мне не раз доводилось слышать о его боевых делах. К сожалению, не знаю о дальнейшей судьбе героя, но тому, что он совершил в небе Киева, можно позавидовать.
