Прошло еще несколько дней, и Корнилов в составе свиты Меншикова на «Громоносце» отправился в бухту Золотой Рог.
Меншиков ехал к султану исполнять надуманный наказ Николая I — потребовать от султана уважать «святые места» православных. Иначе Россия приме нит силу.
Еще до приезда Меншикова султану донесли, что в Бессарабии сосредотачиваются два армейских корпуса, готовых двинуться к Дунаю.
Здесь, в Стамбуле, как уже привык по-современному называть Константинополь Корнилов, переговоры приняли затяжной характер, но Корнилов не сидел без дела. Он прежде всего обошел многочисленные пристани Галаты, где впритык стояли сотни купеческих судов со всех концов света. Но его внимание — к военным судам. Тщательно осматривал расположение и количество пушек, прикидывал габариты и водоизмещение, оценивал обводы корпусов турецких пароходов. Наведался Корнилов и к причалам неподалеку от главного арсенала, Топ-Ханы. Там поблескивали ряды медных и чугунных стволов пушек. До сих пор свои пушки турки отливали под присмотром французов. Подле Топ-Ханы у причалов стояли со свежевыкрашенными бортами турецкие военные пароходы. Часть из них недавно пришла из Англии, другие были сооружены на стапелях Франции. У отдельного причала, неподалеку от «Громоносца», «Бессарабии» и «Крыма», ошвартовались военные пароходы, обслуживающие английского и французского послов. Глядя на них, вспоминал он о заказанных в Англии винтовых фрегатах. «Успеет ли Шестаков привести их в Севастополь до срока? Никак, начнется смута с турками».
Через два дня отправился на «Бессарабии» черел Босфор, Мраморное море и Дарданеллы определит», какие изменения у турок в береговых укреплениях произошли за три-четыре года, присмотреться к турецким кораблям в Средиземноморье. За неделю «Бессарабия» проделала путь от Стамбула в Архипелаг, побывала в Смирне, где отстаивалась турецкая
IM’кадра. Первое впечатление подняло настроение Корнилова. Всюду турецкие корабли выглядели не-||ИШ1ливо, часть парусов была подобрана и подвязана как, мачты и рангоут не блистали новизной. Ар-tn марийские порты почти всюду были открыты, м« некоторых судах у пушек виднелись явные следы ржавчины. На верхних палубах со скучающим видом бродили одинокие фигурки матросов, видимо изнывая от безделья.
Возвращаясь, Корнилов рассчитывал, что переговоры идут к концу и скоро все станет на свои места. По оказалось наоборот: узел противоречий только наминал завязываться.
11введение Меншикова на переговорах уже не выкипал*: сомнения у Корнилова — дело идет к войне, и < разрешения князя он убыл на флот. Вскоре перего-норы с турками зашли в тупик и кончились разрывом дипломатических отношений.
Корнилов на случай войны сразу по возвращении действует.
В мае организует для разведки постоянное крей-еирство между Босфором и Херсонесом. Вооружает эскадры до полного штата. Проверяет в море готовность кораблей. В августе срочно проводит большие маневры флота по обороне Севастополя от нападения с моря.
Неожиданно поступил приказ царя — перебросить па Севастополя на Кавказ дивизию в 16 тысяч штыков. Задание выполнено успешно, но оборона Крыма
• м олена. Николай I легкомысленно считает, что неприятель на Севастополь не посмеет напасть. Больше того, царь запретил кораблям первыми вступать в бой
• неприятелем. А между тем 17 сентября соединенный пнгло-французекий флот через Дарданеллы вошел и Мраморное море. В день выхода эскадры Нахимова и море — 11 октября 1853 года — турецкие батареи на берегу Дуная у Исакчи обстреляли отряд судов русской военной флотилии, а 15 октября турецкие войска захватили пост Святого Николая, находившийся на
Черноморском побережье Кавказа. 20 октября Россия объявила войну Турции. Развязывая войну, царь не имел ни плана военных действий, ни определенных целей. Он полагал лишь «положить начало разрушению Оттоманской империи. Один Бог определить может, что за этим последует».
Как только стало известно о первых боях, Корнилов немедленно принял меры к обеспечению боеготовности флота. Он предписал командиру Севастопольского порта «взять все меры к изготовлению Севастополя против всякого рада случайностей». В приказе по флоту Корнилов объявил 16 октября: «Считаю обя занностью предупредить флагманов, командиров ко раблей и других военных судов, что, несмотря на мир ную стоянку на Севастопольском рейде, суда должны быть всякую минуту готовы к выходу в море для по ражения неприятеля».
Сторонник активных и решительных действий флота, Корнилов еще в первых числах октября предлагал Меншикову в случае начала военных действий занять на Анатолийском берегу Синоп и на болгарском Сизополь для превращения их в маневренные базы русского флота, откуда русские корабли могли бы надежно контролировать морские сообщения противника.
Однако Меншиков, назначенный к этому времени командующим морскими и сухопутными силами в Крыму, тормозил проведение активных действий. Страхуясь от неудачи, он доложил царю, что десант в Босфор невозможен. Он не решался на принятие ответственных мер без согласия Петербурга. План Корнилова был отвергнут. Но начальник штаба настойчиво и упорно продолжал изыскивать пути для активизации действий флота.
Еще не зная об объявлении войны, в последнюю неделю октября 1853 года, Корнилов поднял свой флаг на «Владимире» и повел на запад, для разведки, к Дунаю отряд пароходо-фрегатов. Убедившись, что в ус-гы* Дуная полным ходом обустраиваются береговые ♦ hr гарей и укрепления, Корнилов двинулся вдоль турецкого побережья на юг, к Босфору.
Накануне от австрийского купца, прибывшего на пароходе из Константинополя, Корнилов узнал, что английская и французская эскадры пока стоят на якорях, неподалеку от бухты Золотой Рог. Турецкий флот ря (•положился ближе к Босфору, в Буюк-Дере.
— Носятся слухи, — сказал австрийский шкипер, — что турки готовят эскадру для Батуми.
Ради таких сведений, собственно, и вышел в море |ш разведку начальник штаба. Не задерживаясь, отряд снялся с якоря и двинулся вдоль побережья на юг, •v Калиакрии и Босфору. По пути пароходы обстоятельно обследовали порты и укрепления Коверны, Кллчика, Варны. Всюду там виднелись лишь купеческие суда и небольшие почтовые пароходы. Детально разведав побережье, Корнилов отправил «Громонос-п,я» в Одессу к Меншикову, «Херсонесу» предписал Идти в Севастополь, «Одессу» оставил в море, а сам на Владимире» пошел к Босфору. Там среди большой толчеи купеческих судов крейсировала турецкая эска-ц>а из пяти фрегатов, корвета и парохода. «Владимир» в сумерках подошел к туркам на пушечный выстрел. На турецких кораблях ничего не подозревали, я потом всполошились, заподозрив неладное, двинулись к «Владимиру», но пароход дал полный ход и без труда оторвался от турок.
Вернувшись в Севастополь, Корнилов доложил Меншикову о разведке и в тот же день вступил в командование эскадрой и поднял флаг на 120-пушечном <■ Великом князе Константине». На рассвете эскадра мы шла в море к турецким берегам.
В кратком приказе вице-адмирал Корнилов изложил цель похода: «Следовать немедленно для открытия и истребления турецкого флота, вышедшего из Босфора». Флагман не сомневается, что в случае встречи с неприятелем, «с помощью Божию офицеры и командиры судов, со мною отплывающих, вполне воспользуются случаем увеличить наш флот новыми кораблями. При могущем встретиться бое я не считаю нужным излагать какие-либо наставления: действовать соединено, помогать друг другу, и на самое близкое расстояние — по-моему, лучшая тактика».
Почитай неделю рыскала по бурному морю эскадра Корнилова, но турки как сквозь землю провалились. «Надобно повестить Нахимова», — размышлял Корнилов. Передав эскадру младшему флагману контр-адмиралу Новосильскому, приказал следовать на соединение с эскадрой Нахимова и сказать ему, что турки готовятся идти к Синопу.
