Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Тут Голос вдруг появился вновь, но Голос этот был уже какой-то резкий, слишком конкретный, неприятный, и до отвращения реальный:

— Кажется, они все-таки накачали его этой дрянью. Будем потихоньку вытаскивать. Приготовь-ка два кубика хлоразина и капельницу с физраствором.

29. Пробуждение

Пробуждение оказалось ужасным, как пишут в неприличных рассказах и детективных романах для женщин. Болело все. В голове мелькали обрывки и смутные, будто чужие воспоминания. Попытался открыть глаза, но тут же зажмурил что было сил — немилосердно слепил верхний свет. Но тем не менее, ощущалась радость. Жив и вернулся в реальность. Уже хорошо. Вообще прекрасно. Не сошел с ума, не сделался психом и вроде бы все у меня цело. Вроде бы. Несмотря на скверные ощущения, хотелось двигаться и ходить.

Первое, что увидел, было холодное, как у Деда Мороза, лицо в очках и защитной хирургической маске. Когда я попытался встать, ноги ощущались плохо, но все же чувствовались. Я сразу оставил эти попытки: конечности были зафиксированы, а в районе ключицы оказалась вделана тоненькая прозрачная трубочка, уходившая другим концом в капельницу, висевшую на стойке рядом с кроватью. Судя по специфическим ощущениям, кроме всего прочего меня снабдили катетером в мочевой пузырь.

— Лежите, вам пока не следует вставать, — сказало лицо в маске. Мужской голос показался мне сравнительно молодым и слегка насмешливым. — Да вы и не сможете это сделать.

— Вы медик? — спросил я неожиданно хрипло.

— Доктор, с вашего позволения. Как себя чувствуете? Хорошо меня видите?

— Доктор, — жалостливым голосом произнес я, почему-то вспомнив, что не так давно консультировавший меня врач терпеть не мог такого обращения. — По-моему у меня все болит.

— Все болеть у вас не может, не сочиняйте. У вас обычная реакция для подобных ситуаций. Можно даже сказать — классическая.

— А что моя ситуация?

— Отравление галлюциногенными веществами осложненное алкоголем. Скажите спасибо, что живы остались.

— Спасибо.

— Да не мне, Господу Богу. Я тут ни при чем. Вам вкололи обычный для таких случаев антидот, поэтому будете испытывать некоторую заторможенность и вялость мыслей. Пока полечитесь у нас в отделении.

— Где я? В каком отделении?

— Пока в реанимации, а скоро будете в наркологии.

— Господи… — пробормотал я. — Это дурдом?

— Лучше использовать слово «клиника». Ничего, привыкните. Для вывода из организма активных радикалов я вам прописал капельницу с изотоническим раствором, а потом — clyster emundatione.

— О чем вы? — похолодев, спросил я.

— Об очистительных клизмах через задний проход.

На соседней койке кто-то заржал грубым голосом.

— Тихо, Пантелеев! А то я вам трехразовую клизму назначу и мочегонное еще.

— За что, доктор?

— За то же самое. Для вывода активных радикалов, ликвидации нарушений метаболизма и нормализации водно-электролитного баланса. А то, я смотрю, у вас алкогольный психоз прогрессирует.

— Белочка что ли? — донеслось с соседней койки.

— Она, она родимая. Надо бы еще вязки вам назначить, а то слишком активно и неправильно себя ведете.

— Ни боже мой, доктор! Я отлично себя чувствую! Ничего лишнего не вижу и не слышу! Не надо вязки!

Позже выяснилось что, «вязками» называли длинные тряпичные полосы, которыми фиксировали особо беспокойных или не контролирующих себя пациентов.

— Вот и лежите тихо, не хулиганьте тут. А вам, — врач опять повернулся в мою сторону, — понадобится время и лекарства, чтобы окончательно прийти в себя.

Как потом стало известно, при поступлении нового пациента, здесь брали анализы на ВИЧ, на гепатиты и на сифилис, а также — мазок из задницы. Зараженных направляли в другие стационары.

* * *

Когда стало полегче, врач распорядился выдернуть из меня все трубки и перевести в общее отделение. После извлечения катетера некоторое время было больно мочиться. Выдали больничную пижаму: серые штаны и синюю куртку. Штаны оказались коротки, а куртка, наоборот, велика, — рукава пришлось подвернуть. В палатах свободных мест не хватало, поэтому определили на жительство в коридор.

Отделение выглядело как длинный проходной двор с палатами без дверей, столовой, и примерно посередине с помещением для всяких собраний — «рекреацией», как говорили медсестры. Там имелась небольшая библиотека, старенький японский телевизор с большой вакуумной трубкой, а в углу стоял миниатюрный православный алтарь с иконостасом. Иногда приходил батюшка справлять службу. Телевизор включали редко, чаще ночью, когда дежурные медсестры смотрели любовные сериалы и фильмы про американцев. В местах, где двери все-таки были, отсутствовали ручки, и вместо них темнели квадратные отверстия.

С дверью была только одна-единственная палата, предназначенная для особ, приближенных к императору. Ее именовали по-разному: «смотровой палатой», «ВИП-палатой» или «Випкой». Кто там жил, я так и не выяснил, но кто-то был точно: туда регулярно заходил врач, заглядывали медсестры, привозили еду. Время от времени приходили посетители: яркие разрисованные девицы, похожие на проституток. Поскольку палата имела собственный санузел, тамошний обитатель не баловал отделение своим обществом. Дверь всегда плотно затворялась. Такую закрытость было легко понять и простить: пахло в отделении мерзопакостно. Впрочем, через пару дней я уже принюхался, а потом и вообще перестал ощущать окружающую вонь. Вообще, скоро выяснилось, что все не так уж и трагично. Да, воняет, но это во многих местах у нас так… и в столовых, и в публичных сортирах, и в подъездах некоторых. Ну, долбанутые и алкоголики кругом — так я теперь в метро регулярно таких вижу. А что выйти нельзя, так на то и режим. Такова уж специфика отделения.

Для начала я попытался как-то оглядеться и выяснить, что за народ вокруг. Контингент оказался примерно такой: чуть ли не половину составляли алконавты. Угодили они сюда путями разными. Кого привезли с хроническим алкоголизмом, кто был доставлен с острым алкогольным отравлением, а кое-кто даже сам пришел, добровольно. Остальное население составляли наркоманы и токсикоманы. В разной степени наркозависимости, отравленности и жизненной активности.

Наркоманы. Сначала я полагал, что это самые интересные обитатели отделения, своего рода элита, что они прекрасно знают свои недостатки и относятся к ним с должной самоиронией. Какая глупость. Все оказалось совсем не так. Чтоб такое подумать, надо лишь в кино наркоманов видеть или Пелевина с Кастанедой обчитаться. На самом-то деле настоящий наркоман существо совершено бездушное. Даже если бы его родители лежали с пробитыми головами в окровавленной ванне или оказались подвешены крюками за сухожилия нижних конечностей, ему было бы вообще пофиг, ну или просто прикольно. Беседовать с такими оказалось необычайно скучно, да и незачем.

Запомнился один наркоман-новатор, который приспособился делать себе клизму из смеси веществ, чем очень гордился. В отделении у всех, у кого можно, он скупал или выменивал прописанные, но не принятые таблетки, толок в порошок, разводил и заправлялся.

Многие здесь лежали повторно, часто неоднократно, и отлично тут ориентировались. Так на второй неделе моего нахождения в этом месте, один мужичок, какой-то, кстати, мелкий начальник, выписывался. А уже через сутки снова угодил назад: неделю держали на вязках. Оказалось, что отмечая выписку с друзьями, мужик хватил водки с пивом, дома добавил как следует и все это заел таблетками, что выписал врач, причем употребил их сразу и все. Через пару часов этот дядя, теперь уже опять больной и абсолютно голый, в невменяемом состоянии проворно бегал по улице, вознося хулу Господу и понося президента. Около трех ночи его безжалостно изловили патрульные и снова привезли в больницу. Очень скоро он уже был как огурчик и подумывал об очередной своей выписке. Из бесед с персоналом я узнал, что он постоянный клиент: лечится уже не то третий, не то четвертый раз за этот год.

49
{"b":"236652","o":1}