Даже малышка Эйя стала стрелять получше. Разумеется, она не была такой меткой, как Ахира сказал Фурнаэлю. Но и не мазала все время. Эйя и ее арбалет могут оказаться неплохим джокером в драке.

Минуточку…

– Ахира?

– Да?

– Можно спросить?

– Давай.

– Откуда ты возьмешь леденец?

Он? Карл вздрогнул. Старая пузатая лоханка о двух мачтах, пришвартованная у конца узкого пирса, была незнакома, но человека в тунике моряка, что командовал погрузкой, он знал. Аваир Ганнес, какого черта ты тут делаешь? И если ты здесь, то где «Гордость»?

Это не может быть никто иной. Замаранная потом и солью туника, разумеется, ни о чем еще не говорит, такую может носить любой моряк, но вряд ли в порту найдется еще один смуглокожий коротыш с косою до пояса и толстыми волосатыми ногами, который держался бы с уверенностью старого морского волка и отдавал приказы, как капитан.

– Капитан Ганнес!

Аваир Ганнес отдал быструю команду и обернулся. Его смуглое лицо посерело.

– Вы?! Только не это!

Он открыл рот – позвать лучника, стоящего в начале пирса, потом поджал губы, пожал плечами и кивком подозвал кого-то из своего экипажа.

– Живей, – сказал он. – Заканчивайте погрузку и будьте готовы отвалить.

– Но мы не сможет отплыть, пока…

– Порассуждай! Сможем, не сможем – но я хочу отвалить и поднять паруса через полдюжины вздохов. Может статься, нам придется уносить из Эвенора ноги… Ясно?

– Есть, капитан! – Моряк пожал плечами и взлетел на борт, на ходу приказывая матросам прекратить погрузку и готовиться к отходу.

Ганнес с мрачной улыбкой повернулся к Карлу.

– Что теперь, Карл Куллинан? Если ты умудрился разозлить эльфов так же, как разозлил лорда Ланда, мне нужно хотя бы знать, за что именно меня будут убивать на этом чертовом пирсе.

Карл поднял руку:

– Здесь за мной не охотятся. В Пандатавэе – да. Но, как я понял, Эвенору на это плевать. – Как объяснил Чак, Пандатавэй, средоточие торговли, культуры и магических искусств Эрена, и Эвенор – форпост фэйри – не слишком любили друг друга.

Ганнес кивнул:

– Вполне возможно – что касается официального Эвенора. Но официальный Эвенор – не весь Эвенор.

Он ткнул толстым пальцем в берег. Там, ругаясь странными высокими голосами, несколько грязных оборванцев сновали в тени склада.

– Не считай, что ты в безопасности, Карл Куллинан. Слишком долгая жизнь среди фэйри странно меняет людей. Они вроде бы сходят с ума. Я ведь не просто так держу на причале лучников: в прошлом психи поджигали корабли. И сгорали сами. Кое-кто способен прирезать тебя среди бела дня, насадить на вилы – просто удовольствия ради. – Ганнес улыбнулся. – На деньги-то им плевать.

Рука Карла спокойно лежала на мече.

– Но ты-то деньги любишь? Ганнес ухмыльнулся.

– Я-то? – Он сплюнул на причал. – Еще бы. Но как бы меня ни пленяла мысль привезти в Пандатавэй твою голову – мысль сделаться при этом еще одним развлечением в Колизее пленяет меня куда меньше. С тех самых пор, как я по дурости согласился перевезти вас из Ландейла в Пандатавэй, я в эти города не ходок. У магов долгая память. Я больше не хочу иметь с ними дела – век бы их не видеть! – Он мрачно засмеялся. – Итак, – проговорил он, выпрямляясь, – какое у вас дело?

– Слышал я, сегодня ночью отходит корабль, именуемый «Бородавочник». Это он?

– Да. И какой-никакой, он – мой.

Карл оглядел суденышко от носа до самой кормы, где двое матросов работали помпой, изливая через борт в гавань поток бурой воды.

– Не то что «Гордость Ганнеса», а?

– Не то.

– Что случилось?

– Лунд был недоволен тем, что я отвез вас в Пандатавэй. Он нанял несколько пиратских кораблей выследить «Гордость». Они перехватили нас подле Салкета; «Гордость» затонула, я едва спасся. Все из-за вас. – Ганнес вздохнул. – Ты не ответил на мой вопрос.

– А по-моему, ответил. Мне нужно доставить кое-кого в Мелавэй и обратно: туда – семь человек и двух коней, обратно – шесть человек и тех же коней. Ты возьмешь нас?

– Все тех же, что прежде? – Ганнес просветлел. – И Дорию?

– Нет, из знакомых тебе – только я и Ахира. Гном.

– Плохо. – Ганнес пожевал губами. – Может, я и пожалею, что спросил, но умеют ли другие управляться с мечом или луком?

– Мы все умеем. Ты вполне можешь рассчитывать на пару отличных мечей. На Киррике сейчас неспокойно, я слышал. – Блеф чистой воды: Карл не слышал ничего подобного. Но зная, что работорговцы устраивают набеги на Мелавэй, вполне логично было предположить, что они могут трясти и купцов. И если даже Ганнес собирался везти их, было очевидно, что боится капитан именно этого.

– Твоя правда. – Капитан постоял, размышляя. – Ты уверен, что здесь вы не в розыске? Мне не улыбается закрыть для себя еще пару портов.

Карл похлопал по рукояти меча.

– Совершенно уверен. Хочешь – поклянусь. Этим.

Ганнес кивнул:

– Тогда ладно. Я поставлю лошадей в трюм, а остальным придется прокатиться на палубе – если вы, конечно, не предпочитаете ночевать с лошадьми.

– Нет уж, спасибо.

– Отлично. Перевоз в одну сторону – шесть золотых с человека, пять с гнома, по два за лошадь. Деньги вперед.

Карл приподнял бровь.

– На этом?.. Это же почти десять платиновых. За такие деньги я куплю этот корабль!

– Не купишь. Я не продам. – Капитан улыбнулся. – И потом, «Бородавочник» быстрей, чем кажется. Кое в чем он даже лучше «Гордости».

Карл подавил смех. «Гордость» была узкой изящной красавицей, а не плавающей калошей. Единственное, чем эта шаланда могла быть лучше прежнего корабля Ганнеса – это тем, что Ганнесу не так жалко было бы ее терять.

– Ну, он по крайней мере здесь.

Подбоченясь одной рукой, Ганнес протянул другую.

– Уплати, будь так добр.

Карл похлопал по кошелю.

– У меня нет столько с собой.

Надо ли им вообще плыть на Ганнесовой лоханке? Может, стоит подождать другого судна?

Нет. Ожидание может затянуться – а если он пошлет Ганнеса подальше, капитан вполне может дать знать куда надо, что здесь человек, объявленный Пандатавэем в розыск, на голове которого можно неплохо подзаработать. То, что Ганнес именно так и сделает, вытекало из невообразимо высокой платы за проезд.

Развязав кошель, Карл вынул шесть золотых.

– Это – задаток; остальное получишь при отплытии.

– Согласен. Тогда и увидимся.

Карл совсем уже было повернулся, чтобы уйти, но Ганнес окликнул его.

Стоп.

– Ты ни о чем не забыл? – спросил капитан.

– Что?

Ганнес показал на Карлов меч.

– Думаю, все же стоит кое в чем поклясться. И, пожалуйста, на мече. Если, конечно, хочешь уплыть.

Карл колебался.

– Не такой уж это плохой кораблик, – заметил Ганнес. – Остойчивый и быстрый.

– Разумеется. – Карл медленно вытащил меч, уравновесил его на ладони.

Надо покончить и с этим. А то он еще начнет меня убеждать, что лоханка сможет добежать до Кесселя за три часа.

Армин, подавляя дрожь, вцепился в одну из десяти прикрепленных к пирсу веревочных лестниц.

Была поздняя ночь, и с Киррика тянуло холодом, но холод и тьма служили хорошим укрытием Армину и его десятку воинов. Несколько часов ушло у него, чтобы решить – скольких воинов взять ему с собой с «Плети». Слишком малым отрядом Куллинана и его друзей не захватить; слишком большим – не устроить засаду. Элемент внезапности всегда давал большое преимущество, а Армин считал необходимым пользоваться любым преимуществом.

Десять человек было именно то, что надо: достаточно, чтобы одолеть Куллинана и его отряд, и не слишком много, чтобы нельзя было спрятаться.