Сёгун недовольно насупился. Чиновники рядом заерзали; Сано ощутил их желание разбежаться. Оно и понятно: кому хочется попасть под горячую руку из-за безумца, вздумавшего оспорить решение правителя?

– Ниу Мидори очень добрая, верная и покладистая! – выпалил Хирата. – Я... Она... – Голос юноши дрогнул в попытке передать, как много Мидори для него значит.

Сёгун смягчился.

– А-а, вижу, вы неравнодушны к этой молодой особе, – произнес Цунаёси. В делах сердечных он был сама проницательность, на прочие это практически не распространялось. – Несомненно, бедняжку надо как-то спасать. – Его лицо омрачилось тревогой. – Однако же я не могу допустить, чтобы кто-нибудь чинил Черному Лотосу беспокойство.

Сано еще раз убедился, насколько влиятельна родня Токугавы, способная приструнить сёгуна и поставить на страже своей новой религии. Видя, как он сник, Хирата метнул на него затравленный взгляд.

– Помимо того, не вижу нужды отменять свои приказы. – Сёгун мгновение поколебался, а потом неуверенно произнес: – Разве что в виде исключения...

В душе Сано затеплилась надежда, Хирата рядом глубоко вздохнул. Внезапно одна из стенных панелей под пейзажной фреской распахнулась и из смежной комнаты появился глава старейшин Макино. От вида его чахлой физиономии Сано передернуло. Похоже, Макино подслушивал их с самого начала, а то, что он вышел, предвещало неприятности.

– А-а, Макино-сан, как удачно вы пришли! – обрадованно сказал сёгун. – Может быть, подскажете нам выход из тупика?

Украдкой зыркнув на Сано, чиновник сел перед возвышением и отвесил Токугаве поклон.

– Приложу все старания.

Сано мысленно клял свое невезение. Только выдалась удачная минута попросить сёгуна об услуге, а наушник Макино уже тут как тут.

Сёгун объяснил положение – как видно, он и понятия не имел, что Макино уже все известно.

– Я думал, не дать ли сёсакану Сано такую возможность – отправиться за Ниу Мидори, как он предложил. Беда в том, что я уже запретил ему посещение храма. Что бы вы посоветовали в таком случае? – робко осведомился он у Макино.

– Я посоветовал бы отклонить просьбу, – произнес Макино, точь-в-точь как Сано и предчувствовал. – Девицы там может и не быть, а если она в храме, это еще не означает, что ее нужно спасать, притом поступаясь вашими приказами.

– Сейчас не время для споров. Правильнее всего будет вызволить Ниу Мидори из храма, и как можно скорее, – ответил Сано, всеми силами сдерживая себя.

Он на секунду задумался, не из тех ли Макино чиновников – приверженцев и покровителей Черного Лотоса, но тут же отмел эту мысль. Для фанатика-марионетки Макино был слишком самолюбив. Скорее всего ему просто претило, что он, Сано, добьется своего от правителя.

Цунаёси смущенно взглянул на Сано, словно был готов согласиться, лишь бы поскорее закончить этот утомительный для его нехитрого ума разговор.

Макино, как будто поняв, к чему все идет, поспешно добавил:

– Между тем есть доказательство, что сёсакан-сама оспаривает ваши приказы совсем по другой причине, никак не связанной с исчезновением девицы. Более того, особа эта, осмелюсь предположить, вовсе не исчезала, а вся история подготовлена им в собственных неблаговидных целях.

Пока Сано гадал, что такое городит Макино, тот порылся высохшими пальцами у себя за поясом и выудил сложенный лист бумаги.

– Сей документ открывает истинные намерения сёсакан-самы. – Старейшина театральным жестом развернул листок и выставил на всеобщее обозрение.

Сано увидел свой собственный почерк и похолодел, узнав недавно написанное письмо.

– Перед вами послание, отправленное сёсакан-самой достопочтенному канцлеру Янагисаве, – объявил Макино. Глумливо взглянув на Сано, он прибавил: – Порой обычная проверка на почтовой станции дает кое-что интересное.

Похоже, сподручные Макино перехватили письмо у гонца. Сано заметил встревоженный взгляд Хираты, но не мог предотвратить грядущую катастрофу.

– Ваше превосходительство, вы позволите зачитать важный отрывок?

– Да-да, прошу, – ответил заинтригованный сёгун.

Макино, надувшись от важности, продекламировал:

– "Господин канцлер, я вынужден сообщить вам об одном обстоятельстве, которое может пагубно отразиться на правлении дома Токугава. Расследуя некое преступление в храме Черного Лотоса, я обнаружил, что секта получила доступ к высшим чинам бакуфу и возможность влиять на сегу-на. Полагаю также, что секта замешана в недавнем убийстве министра святилищ и храмов, который противился ее распространению. Горожане обвиняют Черный Лотос в похищениях, вымогательстве и нападении на людей, и обвинения эти слишком многочисленны, чтобы их отрицать. Тем не менее сёгун запретил мне осматривать храм Черного Лотоса – потому, вероятно, что его принудили покрывать тайные махинации сектантов. В связи с этим прошу вас вернуться в Эдо, дабы совместными усилиями выяснить, какие цели они преследуют, и пресечь их узурпаторские поползновения".

Повисла зловещая тишина – гулкая, точно эхо разорвавшейся бомбы. Сано понял, что главный старейшина лелеял это письмо, дожидаясь удобного момента. Когда же он догадался, к чему клонит Макино, в голове у него начал зреть план защиты.

– И как это понимать? – недоуменно воскликнул сёгун.

– Я хотел ознакомить канцлера Янагисаву с положением, создавшимся вокруг Черного Лотоса, – ответил Сано, проявляя чудеса выдержки. – Я надеялся, что он убедит ваше превосходительство в том, насколько секта опасна и как важно защитить от нее нацию.

– По сути, вы предложили канцлеру вступить с вами в сговор против религиозной секты, обитель которой расположена на территории фамильного храма Токугавы, – ввернул Макино. – Вы хотели, чтобы он помог вам уничтожить Черный Лотос – соперника в борьбе за власть в бакуфу. – Здесь Макино повернулся к сёгуну. – Ваше превосходительство, это письмо убедительно доказывает, что сёсакан-сама замышляет против вас смуту.

Цунаёси ахнул, прижав тонкую руку к груди. Он смотрел на Сано замершим взглядом, в котором угадывались смятение и ужас.

– Это правда?

– Нет! – негодующе выпалил Хирата. – Мой хозяин – ваш верный слуга и сторонник!

– Разумеется, они будут все отрицать, ваше превосходительство, – пожал плечами Макино. – И первый вассал сёсакан-самы, несомненно, с ним заодно.

У Сано в голове не укладывалось, как так вышло: пришел за разрешением спасти Мидори, а получил обвинение в государственной измене. Макино, как противник, был хитер и беспощаден, и Сано нужно было одолеть его, не применяя силу, и не допустить рецидивов в будущем.

– Боюсь, возникло недоразумение. Почтенный глава старейшин, видимо, погорячился и неверно истолковал мои слова. Предлагаю забыть это обвинение и перейти к плану спасения Ниу Мидори.

– Измену не забывают, – фыркнул Макино. – Ваше превосходительство, он пытается уйти от наказания, морочит нам голову. Вот они, уловки труса и предателя!

– Не смейте оскорблять сёсакан-саму! – вскинулся Хирата.

Старейшина не унимался, клеймя Сано, Хирата время от времени порывался протестовать, следователь его усмирял. Внезапно посреди этого выяснения отношений сёгун поднял руки и закричал:

– Прекратите! Я больше не вынесу этого гвалта!

Все разом умолкли. Сёгун поморщился, прижав ладони к вискам.

– Из-за вас у меня разыгралась мигрень. Мне не верится, что мой сёсакан-сама замышляет злое против меня, как и в то, что глава старейшин Макино клевещет на товарища по службе. Я уже не знаю, что и думать!

Он замахал руками на собравшихся.

– Вон! Все вон! От вас ни минуты покоя!

Сано, Хирата, Макино и перепуганные чиновники поспешно поклонились и вскочили.

– Ваше превосходительство, – вкрадчиво начал Макино.

– Если вы, э-э, убеждены, что Сано-сан предатель, представьте другие доказательства, помимо письма, – произнес Цунаёси с необычной для него решимостью – порождением крайней досады. – А вы, – обратился он к Сано, – если хотите, чтобы я разрешил вызволить вашу девицу из Черного Лотоса, докажите, что ее нужно спасти. До тех пор не желаю слушать ни того ни другого!