Что же они сделали в данной обстановке для спасения группы?

Формально предпринимались две попытки выйти на гребень, и в обоих случаях они не увенчались успехом. Но вчерашняя попытка показала возможность добраться до гребня. Еще бы одно усилие, и помощь ими была бы оказана. Люди были бы спасены. В конце концов группа могла бы остаться в лагере 5 и наутро выйти на гребень. Но и этого ими не было сделано.

В дневниках участников, сосредоточившихся в лагере 4, имеются записи о том, что выход на гребень из-за плохой погоды невозможен. Шнейдер и Бехтольд указывали, что снега было очень много, и он не позволял осуществить попытку выхода на гребень.

Сильный ветер, продолжавшийся всю ночь, не затихал. Он поднимал со склонов тучи снега. На ребре Нанга-Парбат никого не было видно. 14 июля во второй половине дня из лагеря 4 заметили спускающегося по склону Ракиот-пика человека. Он пробился один сквозь ветер и снег совершенно истощенным и обессиленным.

Это был личный носильщик начальника экспедиции Ангтсеринг. Он не принес ни письма, ни записки от начальника экспедиции, который еще жив и вместе с последним из живых носильщиков (Гей-Лей) находится в ледяной пещере.

Придя в себя, этот носильщик достаточно подробно рассказал, как все происходило на гребне.

Утром 9 июля, сказал он, альпинисты и носильщики покинули временный лагерь. Трое из носильщиков, в том числе и он, настолько обессилели, что не могли идти. Они остались во временном лагере. 11-го утром двое из них пошли к лагерю 7, а третий умер накануне ночью. Подходя к палаткам лагеря, они нашли Виланда. Он замерз в тридцати метрах от палаток.

В лагере 7 были Вельценбах и Меркль — начальник экспедиции. Спальных мешков у альпинистов не было, и они спали на резиновых матрацах. Продуктов тоже не было.

Ангтсеринг предложил им завтра же утром спускаться вниз, но начальник экспедиции предпочел ждать того времени, когда поднимутся сюда люди из лагеря 4, которых он видел на пути к лагерю 5. Они принесут продукты и помогут нам спускаться, говорил Меркль.

В ночь на 13 июля умер Вельценбах. На следующее утро, оставив умершего в палатке, начальник экспедиции с оставшимися в живых носильщиками Гей-Леем и Ангтсерингом начали спускаться в лагерь 6. А так как начальник экспедиции Меркль был очень слаб, он спускался опираясь на два ледоруба.

Так трое истощенных, помороженных и уставших до предела людей двигались по гребню Нанга-Парбат. Они подошли к подъему на один из взлетов гребня. Меркль настолько ослабел, что не мог одолеть подъем. Носильщики также не имели сил поднять его на этот взлет гребня. Тогда они вырыли пещеру в снегу и в ней остановились. Здесь Меркль и носильщик Гей-Лей спали на резиновом матрасике и делились одеялом носильщика. У рассказывающего было только одно одеяло.

Утром 14 июля, сказал Ангтсеринг, я вышел из пещеры и громко взывал о помощи. Но в лагере 4 никого не было видно, и тогда я предложил начальнику экспедиции отпустить меня за помощью. Получив согласие, я вышел от пункта их остановки и вот пришел сюда.

Рассказ мужественного носильщика часто прерывался, от усталости он произносил слова с невероятными усилиями. Можно было понять, сколько вынес этот энергичный человек, сколько должен был он совершить прямо нечеловеческих усилий.

Значит, нужна помощь. Люди ждут ее. Они выносят нестерпимые мучения, но не теряют надежды на помощь со стороны своих товарищей.

Ангтсеринг не заметил в глазах альпинистов того участия, которого он ожидал. Альпинисты сидели хмурые, сосредоточенные. Но в их глазах не было видно вполне понятной для такого случая решимости идти на спасение товарищей во что бы то ни стало. Ангтсеринг с недоумением переводил взгляд то на одного, то на другого из альпинистов. И у всех одно и то же. Тот же пустой взгляд, то же отсутствие воли, та же видимая усталость.

Было ясно, что они не пойдут на ребро.

Таким образом, на гребне Нанга-Парбат, на высоте около 7000 м остались живые люди: начальник экспедиции Меркль и делящий с ним его трагическую судьбу носильщик Гей-Лей. Они ждут питания, потому что они голодны; они ждут медицинской помощи, потому что они больны и обморожены; они ждут помощи для того, чтобы спуститься, потому что самостоятельно сделать этого не могут.

Наутро 15 июля — очередная попытка пробраться в лагерь 5. Участники выхода пишут в своих дневниках, что идти было очень трудно. Ноги уходили в глубокий снег. Протоптать дорожку невозможно — снег сухой, как песок, и сразу же засыпает следы. Но очень трудно было доказать, что там, где прошел обмороженный и истощенный носильщик, только для того чтобы ускорить выход группы к погибающему начальнику экспедиции, не могут пройти опытные отдохнувшие альпинисты.

Всячески стремясь преувеличить трудности пути и погоды, они попадают в явно нелепое положение. Обессиленные носильщики, голодные, обмороженные, без снаряжения проходят этот путь. На восьмой день с начала спуска, несколько дней уже не имевший никакой пищи, обмороженный проходит этот путь в одиночку Ангтсеринг, рискуя своей жизнью для того, чтобы вызвать помощь гибнущим людям. Как благороден и высок моральный дух этого неграмотного человека, простого слуги, каким его считали «культурные» альпинисты.

Но группа опытных альпинистов, долго готовившаяся к штурму горного гиганта, знающая и учитывающая все трудности выполнения взятой на себя задачи, «не смогла» в течение десяти дней выйти на гребень, для того чтобы спасти своих гибнущих сотоварищей.

Вместо этого, эти люди принимают все меры только к тому, чтобы оправдать свою бездеятельность. Они пишут, что в результате снегопада выпал слой сухого снега, доходящий до пояса, что погода была исключительно плохой, что путь непроходим.

На следующее утро снова были слышны крики о помощи с гребня. Но они доносились глухо, и махающего рукой человека уже не было видно. Очевидно, что люди настолько ослабели, что не могли подняться. Носильщики больше не могут идти вверх. Они спускаются в главный лагерь, кроме двух, оставшихся в лагере 4.

Пришли Рехль и Миш — участники научной группы экспедиции. Они не хотят признать себя побежденными и намерены попытаться пробиться к гребню, но их не поддерживают другие альпинисты. Они даже пытаются отговорить их от этой попытки. А казалось бы, что все должны были поддержать это стремление и общими силами помочь им осуществить эту попытку. Но этого не было. 17 июля эти альпинисты делают попытку, но безуспешно — такими силами ничего сделать не удалось. Не зная пути и не будучи подготовленными к такому сложному мероприятию, они не добрались даже до лагеря 5.

Не без оснований не включились в эту группу Шнейдер и Ашенбреннер. На самом деле, если бы все находящиеся в лагере 4 пошли с самыми серьезными намерениями, вероятность успеха была бы очень велика. В это время в лагере были: Шнейдер, Ашенбреннер, Бехтольд, Мюльриттер и Бернард, а также два. дарджилингских носильщика. Таким образом, можно было бы организовать группу из семи альпинистов и двух носильщиков. Но вышли только Рехль (географ) и Миш (геолог); остальные оставались в качестве зрителей.

Больше ничего не предпринималось. На словах все присутствовавшие в лагере очень сожалели, что организатор и руководитель экспедиции, так много сделавший для ее проведения и так теперь нуждающийся в помощи, не может ее получить. Происходят никому не нужные рассуждения о том, что чувствует он там, на гребне, когда из всех его друзей только носильщик, честный и мужественный Гей-Лей делит с ним все трудности катастрофического положения. Участники экспедиции вспоминают и его. Они хвалят Гей-Лея. Называют его человеком, способным на бескорыстную товарищескую помощь, на присутствие духа в сложных условиях, на смелость и мужество.

И получилось так, что оба погибающих на северо-западном гребне Нанга-Парбат хороши для всех. Они скорбели об участи своего начальника. Они говорили о нем — каково теперь Мерклю?