– Сегодня утром она встречалась с Карлом, – без всякого вступления заявила леди Беатрис. – Вернулась обратно расстроенная, тряслась вся.

– Не в курсе, в чем там дело?

– Абсолютно, только вот табакерка имеется.

Николас взял у нее вещицу и открыл крышку. На секунду его охватил непередаваемый ужас, он закрыл крышку и сунул табакерку во внутренний карман. В следующий миг страх сменился белой вспышкой ярости. У него на поясе висел меч – часть парадного одеяния. Он представил себе, как вынимает его из ножен, как лезвие втыкается в грудь Карла, как его враг с посеревшим лицом падает на пол, гости дружно начинают визжать. Интересно, что уготовил английский закон для иностранного принца, убившего своего подданного на британской земле? Или для монарха убийство всего лишь отсутствие светских манер?

Как же трудно устоять перед соблазном, если, поддавшись ему, он может получить все, что пожелает! Вполне возможно, убив Карла, он избежит личного наказания. Это может стоить ему Софии и трона, но, если Карл умрет, трон ему ни к чему. Он удалится в свое поместье с Пенни Линдси, правда, он вряд ли сможет ужиться с ней, да и сам с собой, замарай он руки кровью.

Если он поддастся соблазну – соблазну украсть чужую жизнь, – тогда, как в случае с Ричардом Английским, его собственная жизнь, душа и корона могут повиснуть на терновом кусту. Он – живое воплощение государства, его закона и справедливости. Если только суд сочтет Карла виновным, если найдется прямое доказательство его вины, лишь тогда кузен может быть приговорен к смертной казни.

И все же он чувствовал что-то неладное, это что-то витало в воздухе. Чуть раньше он наблюдал за тем, как Пенни закрылась веером и рассмеялась какой-то шутке царя, но видел он совсем другое – страх, ужас, настолько плохо прикрытый, что ему вдруг показалось, что Александр вот-вот предложит ей присесть. Но вместо этого царь бросил очередную фразу, и она продолжила старательно разыгрывать из себя принцессу – беспечную и счастливую невесту, которой завтра утром идти к алтарю. Едва Николас собрался подойти к ней, она нахмурилась. За весь вечер он так и не смог не только приблизиться к ней, но даже отыскать ее в бесконечном множестве комнат. Значит, она избегала его. Почему? Или она опасалась неодобрения общественности, если люди увидят их вместе или услышат, как она беседует со своим женихом накануне свадьбы?

Он поблагодарил леди Беатрис и отпустил ее, а сам прислонился на минутку к стене и уставился в пустоту. Кони скакали, слоны плыли по диагонали, ладьи строились в шеренги и колонны, сметая на своем пути пешки, пока те не поставили мат королю. Так что же мог выдумать Карл, чтобы побольнее ударить Николаса? Какую дьявольскую катастрофу затеял он этим вечером с тем, чтобы извлечь из нее как можно больше выгоды для себя самого? И при чем здесь Пенни?

– Вот вы где, сэр! Куда ваша невеста подевалась? Я уже с час ее не наблюдаю. – Это был толстяк Джордж, принц-регент.

– Быть может, она сбежала с одним из ваших английских денди, сэр. Разве можем мы, простые принцы, тягаться с ними?

Джордж расхохотался и бросил взгляд на стоявшие в соседней комнате на камине часы, по обе стороны от которых горели канделябры, отражавшиеся в висевшем за ними огромном зеркале в позолоченной раме.

– Два часа! – воскликнул он.

– У вас свидание, сэр? Не с моим ли кузеном?

– Вы правы, сэр! – удивленно взглянул на него принц-регент. – Граф Занич пригласил меня в свои покои, говорит, привез из Глариена необычные образцы полезных ископаемых. Собираюсь взять с собой лорда Трента и еще нескольких надутых господ из министерства иностранных дел. Покажу им, что производят в наши дни ваши шахты, – то есть почему так важен этот брак. А что? Граф сказал, что любое время после двух подойдет. Не хотите с нами, сэр? Отдохнем немного от дамочек?

– Я уже насмотрелся на эти образцы, сэр, – низко поклонился ему Николас. – И от дамочек я никогда не устаю, – подмигнул он принцу-регенту. – Если позволите.

Он неторопливо покинул принца-регента, проскользнул сквозь толпу и лениво пошел по коридорам, избегая смотреть людям в глаза, пока не добрался до черной лестницы. Скрывшись от любопытных взглядов, он взлетел по лестнице, перескакивая через две-три ступеньки, и ринулся в покои Карла. Господи, только бы не было слишком поздно!

Пенни сложила веер и бросила его в кресло. Руки не слушались, словно принадлежали не ей, а другому человеку. Чуть раньше она подбодрила себя двумя лишними стаканами вина. Аккуратно стянула перчатки, оттягивая каждый пальчик в отдельности.

– Обычно я более разборчив, – сказал Карл. – И все же забавно применить насилие к женщине, от которой так и несет коровником. Снимай платье, сладкая моя. Дай поглядеть, каковы они, крестьянки.

Карл вальяжно развалился на кровати, наблюдая за ней сквозь монокль. Специально взъерошенные волосы изящно обрамляют красивое лицо. Он уже избавился от жакета и жилета и сбросил туфли. Пенни положила перчатки на спинку кресла, аккуратно разгладила пальчики и расправила их по швам. В сердце клубилось безумие, заставляя кровь с головокружительной скоростью нестись по венам, но руки, расправляющие белые перчатки, даже не дрогнули.

– Я частенько прыгаю по коровьим лепешкам, – заявила она. – Таковы уж они, прогулки по сельской местности. Но прежде чем обсудить все прелести насилия над простолюдинкой, мне бы хотелось получить доказательство правдивости ваших слов: того, что завтра фон Понтирас намеревается совершить убийство, если мое геройское поведение не спасет его жену.

– А, убийство!

– Откуда мне знать, что вы откажетесь от своих планов?

– Может, я предпочитаю возводить королей на трон, а не самому быть королем. Человек, который способен уничтожить монарха, держит трон под контролем.

Весь дом пронизывали звуки идущего полным ходом веселья. Музыка, смех, беспрестанные разговоры. Люди, в чьих руках будущее Европы, походя строят планы за бокалом вина, улучив момент между танцами. Мир, о котором она никогда не думала, которого даже не представляла себе.

– Вы не сможете держать его под контролем.

– Уже держу. У меня София. Она сидит взаперти, не представляя, где находится и кто ее тюремщики. Когда придет время, я освобожу ее. Она будет благодарна мне, своему доблестному спасителю.

– Удивительно, почему Николас не убил вас. Это же все равно что раздавить червяка.

Карл разразился смехом.

– Увы, моя дорогая, я никогда не мог понять его угрызений совести. Он не убьет меня, потому что не может сделать этого. Он боится того, что убийство способно сделать с ним самим, во что превратить его. Как будто это имеет какое-то значение. У него гнилая сердцевина.

Она не собиралась обсуждать с этим человеком Николаса.

– Вы держите принцессу в темнице?

– Бог ты мой! Вы что, считаете меня варваром? Она живет себе потихонечку в шикарной комнате с видом на небо. Она же настоящая принцесса. София никогда не пришла бы сюда вот так. Вы хоть понимаете, что своим поступком выдали в себе свинарку?

– В таком случае я могу и удалиться, – хмыкнула Пенни.

– И позволите графине фон Понтирас умереть? – гоготнул он. – Может статься, будет даже забавно побултыхаться в сточной канаве и испробовать на вкус прелести самозванки.

– Увы, снять это платье без посторонней помощи я не в силах. Шнуровка сзади.

Он похлопал по постели:

– Это не важно. Я помогу тебе, иди сюда, сядь рядом и будь паинькой.

– Доказательство, – сказала Пенни. – Вполне возможно, что все эти разговоры об убийстве – полный бред.

Рядом с ним на столике лежала небольшая кипа бумаг.

– Вот твое доказательство, но сперва ты должна заплатить мне за него. Голенькая и изнывающая от желания, с раздвинутыми ножками. А когда я получу удовлетворение, ты сможешь взять помилование для графини фон Понтирас и я не пошлю за Алексисом.

К горлу подступила волна дурноты, на гребне которой пенились барашки паники. Ей захотелось выбежать из комнаты. Она не могла пройти через это, не могла, и все тут! «А вот Алексис на все бы пошел ради Николаса! Даже на это! Почему я не могу?»