Кровь бешено неслась по ее венам. Он совсем ее не знает. И просит о невозможном. Все свои двадцать два года она провела в Раскалл-Сент-Мэри, предаваясь рутинным занятиям – если не считать одной кошмарной ошибки, которая научила ее никогда не рисковать своим будущим, следуя мимолетным порывам! Особенно если в роли змея-искусителя выступает подобный мужчина, мужчина, от которого у нее кровь закипает в жилах, который заставляет ее думать о том, что было бы, заключи он ее там, в руинах, в объятия и прижмись своими губами к ее губам. О Боже! Что за дурацкие мысли!

Она не могла похвастаться ни красотой, ни благородным происхождением, ни богатством. Вопрос о браке даже не стоял. Она давным-давно решила для себя, что ей все равно. Мужчины перестали посматривать на нее как на возможную невесту несколько лет назад. А если некоторым все же приходило в голову поглядеть в ее сторону, они очень быстро отказывались от своих неуклюжих ухаживаний, стоило ей открыть рот и поведать о своих истинных интересах. Похоже, мужское внимание и женский ум – вещи взаимоисключающие. Особенно когда женщина постоянно растрепанна и без приданого. Ну как она может прикинуться принцессой?

И все же не испытала ли она на минутку – на одну-единственную крохотную секундочку – внутреннюю дрожь и возбуждение, о которых говорил принц? Разве не поманило ее за собой промелькнувшее, словно молния, искушение? Но все это бред. Безумие. Он не может заточить ее здесь. Это Англия. У матери есть знакомые в магистрате. Селяне не потерпят ничего подобного. Вряд ли ей угрожает реальная опасность со стороны его врагов. Эрцгерцог Николас ошибся, угрозы его пусты. Она откажется, и дело с концом.

Квест насторожилась, услышав стук в дверь. На пороге с поклоном появился майор барон фон Герхард. В воздухе аппетитно запахло жареным цыпленком и свежевыпеченным хлебом. Пенни вдруг вспомнила, что пропустила ужин. Но она не собиралась есть у принца.

Фон Герхард направился к дивану. Пенни улучила момент и сказала ему:

– Майор, прошу вас, передайте его королевскому высочеству, что я ничем не могу ему помочь. Я иду домой. Можете заверить его, что никто не узнает о том, что он мне рассказал.

Она переступила порог. А вдруг она просто сможет взять и уйти? Двое мужчин в зеленой форме вытянулись по стойке «смирно». Один из них положил ладонь на рукоять меча. Пенни попятилась назад. Майор подошел к ней и взял за локоть:

– Мисс Линдси, эрцгерцог Николас спит.

– Но он не мог уснуть!

– Его королевское высочество практически не спал несколько недель кряду, – мягко прошептал он ей на ухо. – Ужин ждет вас в столовой.

Она оглянулась на окутанное тенью лицо. Линия рта утратила свои высокомерно-презрительные очертания, губы мягкие, как у пятилетнего ребенка. Спит. Принц-безумец уснул, его верный пес хранит его покой.

– Мне не нужен ужин, майор. Я была бы вам очень признательна, если бы вы проводили меня домой.

Он улыбнулся ей, шрам изогнулся, голубые глаза тепло посмотрели на нее.

– Мисс Линдси, я давал присягу эрцгерцогу. И подчиняюсь его приказам. – Хватка усилилась. – Спальня уже готова.

И она еще думала, что истерика совершенно неуместна? Пенни попыталась вести себя с достоинством принцессы.

– Будете держать меня под замком?

Он кивнул совершенно серьезно:

– И в кандалах, если это потребуется для Глариена.

Она почувствовала острое желание драться, кричать и вступить в бой со всеми: с безумным принцем, безумным майором и остальными вышколенными мужчинами, охранявшими эрцгерцога Николаса. Но не могут же они в самом деле держать ее здесь вечно против ее воли. Вне всяких сомнений, утром ее освободят. Майор повел Пенни из комнаты, и по пути она оглянулась. Принц лежал на диване, призрак падшего ангела. У нее не хватило ни духу, ни бессердечия разбудить его.

Дверь с треском распахнулась. Что-то мелькнуло в ее сознании, развеяв сон, словно чары злобного колдуна. Во сне она видела место, в котором никогда не бывала: Глариен, страну черных лесов и древних замков. По зеленеющим у подножий гор лугам с грохотом проносились всадники. Интересно, там и вправду так?

Пенни протерла глаза. Она была в своей собственной ночной рубашке и сидела на огромной кровати с голубым бархатным балдахином. Но не в своем доме Клампер-Коттедж. Она находилась в одной из парадных спален Раскалл-Холла. Запертая под замком. Вчера вечером майор препроводил ее сюда и вручил небольшой чемоданчик. Ее мать собрала все необходимое и прислала с ним. Это была демонстрация абсолютной власти эрцгерцога Николаса, которую он внезапно обрел над ее жизнью. Даже мать и та приняла историю, которую они сочинили для нее. Почему? Не могли же они силой заставить ее следовать безумному плану принца.

Полог прекрасно защищал кровать от сквозняков, но в то же время полностью скрывал от нее входную дверь. Вчера она оставила там свое платье вместе со своим чемоданчиком. То есть, по правде говоря, чемоданчик был мамин, тот самый, который однажды проделал вместе с ней путь в Глариен и обратно.

По полу глухо протопали мужские ботинки. Пенни натянула одеяло до подбородка и снова откинулась на подушки.

Николас обогнул занавес и навис над кроватью.

– Человек по имени Джеб Хардакр приезжал на телеге ко мне на конюшню. Говорит, что за ежиками. Не будете ли вы столь любезны объяснить мне, какого черта тут происходит?

– Ваше высочество, я не одета. Вы в моей спальне!

– Вы очаровательны, мисс Линдси, точно цыпленок в гнездышке. Надеюсь, вы хорошо выспались? Уже утро.

Он улыбнулся. Улыбка эта была восхитительна.

По венам Пенни разлилось тепло, как будто она слишком долго смотрела на огонь, сидя слишком близко к камину. Сердце ухнуло и затрепетало. Ей захотелось прижать руки к груди, чтобы не дать ему выскочить.

Он подошел кокну и, раздвинув шторы, распахнул его, на плечах прорисовались тугие мускулы. В комнату ворвался прохладный воздух, а вместе с ним – птичий гомон: дрозды воспевали рождение нового дня.

Пенни вздрогнула.

– Не слишком прилично с вашей стороны являться ко мне вот так. Вы ставите меня в неловкое положение. Уйдите, прошу вас!

Николас уставился на нее. Взгляд черных глаз непроницаем, полон тайн и секретов, но в то же время озорной, обещающий бесчисленные проказы и развлечения.

– Господи ты Боже мой! Да вы лучше прикрыты, чем любая дама на балу. Ничего не разглядеть, только коса да белое белье торчат. Почему вы вчера вечером ходили по поместью с корзинкой ежей?

К своему собственному неудовольствию, она смутилась и вспыхнула.

– Это дикие создания, они никому не принадлежат.

– Ха! И плевать мы хотели на законы о браконьерстве! Вы вторгаетесь на территорию руин, которая принадлежит мне, и крадете моих ежей. Даже здесь, в Англии, где вы, похоже, ни во что не ставите выдающихся монархов, воровство карается виселицей. – Его медовый, шелковый голос был словно согрет изнутри обаятельной игривой улыбкой. Обман чистой воды. Потому что под мягким шелком явно читались стальные нотки. – Какого дьявола вы с ними делаете?

Значит, это все-таки вышло наружу. Вряд ли ему понравится то, что он услышит.

– Я их дрессирую, – сказала она. – Потом они направляются в Ковент-Гарден, в Лондон, и там продаются в качестве домашних питомцев. Ежи питаются насекомыми. Они помогают избавлять город от паразитов.

Он двинулся по комнате, изучая орнаменты и картины.

– Довольно необычное хобби для женщины!

– Это не хобби. – В ее голосе зазвенели льдинки. – Я делаю это, чтобы заработать. Если хотите, можете считать их расчетом по долгам. Вам не кажется, что Глариен обязан мне хотя бы этим?

– Обязан вам? – неподдельно изумился он. – Почему это? Не могу сказать, что ваше существование было для меня тайной, хоть я и не думал, что когда-нибудь встречусь с вами лично. Я знал, что Фредерик согрешил с английской гувернанткой, когда гостил в Морицбурге, и у нее родился ребенок. Детали мне были неизвестны. До сегодняшнего утра.