Николас не сводил с нее черных глаз. В этой полутьме не разобрать, о чем он думает. Может, он даже смеется над ней.

– Лошадь никогда не наступит на живое существо, если есть возможность обойти его. Даже на ежика. В том, что случилось, виноваты только вы одна.

– Я?!

– Он вожак среди лошадей. Когда вы присели, он решил, что должен взять руководство на себя, и разволновался. Ему надо было убедиться. Вот почему он укусил вас. Не потому, что он злой по натуре, но оттого, что он не знал, кто тут вожак, а это очень важно для него.

Пенни была подавлена. Она поверить не могла, что это стоящее рядом с Николасом смирное животное – тот самый жеребец, который тянулся к ней своими зубами.

– Выходит, я не прошла тест, да?

– Вы не могли этого знать, если не общались с лошадьми.

– А как мне следовало поступить? – заинтересовалась она. – Что бы сделали вы, если бы лошадь поступила так с вами?

– Ни одна лошадь не посмеет, – сказал Николас. – Я не позволю.

– Но я испугалась!

Он внезапно повернулся и поднял руки вверх, растопырив пальцы. Конь попятился назад и фыркнул, вскинув голову. Принц опустил руки. Жеребец потряс головой, опустил морду и снова шагнул вперед.

Николас рассмеялся и потрепал его:

– Все в порядке, глупыш.

– Зачем вы это сделали? – спросила Пенни.

– Просто напомнил ему, что я хищник. Как и вы. Наши глаза смотрят вперед, как у льва. Наши руки – те же лапы с когтями, особенно когда мы раздвигаем пальцы, как это сделал я. Мы питаемся мясом. Мы охотимся на травоядных и убиваем их. Я добиваюсь не страха, но уважения, и, если ему хоть на одно мгновение почудилось, что я – всего лишь еще одна лошадь, теперь он точно знает, что ошибся.

– Мне тоже надо было так сделать?

– Вам надо было поверить в себя. Ведь он не навредил вам, не так ли, несмотря на то что вы сами его спровоцировали? Это был всего лишь блеф.

– Но я не собиралась никого провоцировать, – сказала Пенни. – Я занималась своим делом, вот и все.

Он расхохотался.

– О, еще как спровоцировали! Вы стояли и ждали его с корзинкой в руках. А потом, вместо того чтобы дать ему еду, которую он ожидал получить от вас, или сделать ему знак убираться прочь и перестать валять дурака, вы начали дрожать. И тем самым предали его. Как вы можете бояться лошадей? Их главная защита – побег. В душе все они трусишки. Это они нас боятся.

– Хотите сказать, я глупо вела себя?

Он повернулся к лошади. Жеребец тут же снова пустился по кругу, смирный и послушный.

– Вы встретились не со стаей шакалов и не с прайдом львов на охоте. Всего лишь с кучкой травоядных животных, пугливых и чувствительных. Не с львами и не с тиграми. С лошадьми!

– Но ощущение было совсем другое! Вы не понимаете. Вы понятия не имеете, что я пережила.

Жеребец пустился легким галопом.

– Мне все равно, что вы там почувствовали. Каково, по-вашему, было животным? Как бессловесная тварь может разобраться в человеческих страстях – всех этих наших сбивающих с толку эмоциях и безумных поступках? Мы загоняем их в ловушку и не даем сбежать. Если принять во внимание их впечатлительность и природную пугливость, стоит нам повести себя с ними неосмотрительно, они станут еще тупее и пугливее – или будут неистово сражаться за возможность убежать. И только наше спокойствие и уверенность даруют им чувство защищенности. Мы, люди, обязаны им хотя бы этим. Вы только подумайте, какие противоестественные действия мы заставляем их выполнять!

Драйвер двинулся рысью, сильный и энергичный, цокот копыт гулко отдавался в ночи. У Пенни пересохло в горле.

– Противоестественные?

Николас шагнул вперед, попав в полосу лунного света. И тут же загорелся, словно язык пламени, – прямой, гибкий, сильный. Очертания белой рубашки и длинных, обутых в высокие сапоги ног опалили воздух, и у нее перехватило дыхание. Жеребец остановился, повернул голову в сторону человека и поскакал в обратном направлении.

– Мы заставляем их носить нас на спинах, тогда как в природе единственное существо, которое прыгает на спину лошади, – это лев. Мы набиваем на их копыта подковы, тогда как для дикой лошади повредить ногу равносильно немедленной смерти. Мы запираем их в замкнутом пространстве, тогда как бегство – их единственный способ защиты. Господи! Да эти благородные чувственные звери служат нам, страдают за нас, умирают ради нас, идут под ружья и пушки. Самое малое, что мы можем сделать для них в ответ, – обращаться с ними с пониманием, не сбивать их с толку своими жалкими неадекватными эмоциями.

– Не думаю, что человеческие эмоции обязательно жалки и неадекватны.

Жеребец побежал быстрее. С грохотом обогнул темное место, из-под копыт полетели клочья земли. Николас хлопнул в ладоши, конь прыгнул, лягнув задними ногами. Пенни вскочила на ноги.

– Неужели обязательно так с ним обращаться? Зачем вы показываете мне все это?

Николас повернулся к ней лицом. Жеребец остановился.

– Я пытаюсь объяснить вам, что у животного, которого вы боитесь, гораздо больше причин бояться вас. – Конь подошел и встал рядом с ним. – Идите сюда, мисс Линдси, подружитесь с Драйвером.

Жеребец тяжело дышал, сверкающие бока подрагивали. Он тряхнул гривой и фыркнул. Пенни прикрыла глаза, припомнив его зубы и треск ткани.

– Он слишком большой… и пышет, словно паровой двигатель!

– Он не причинит вам вреда, – заверил ее Николас. – Этот огромный страшный парень всего лишь большой малыш. Подойдите. Если я попрошу его лечь на землю и покататься, как собака, он сделает это. Вы в безопасности.

Она подошла поближе, будто под гипнозом. Конь не шелохнулся. Николас положил руку на его блестящую шею.

– Встаньте здесь, рядом с ним, там, где он сможет вас увидеть. Дотроньтесь до него. Ему понравится.

Она еле передвигала ноги по земляному полу, встав так, чтобы мужчина оказался между ней и животным. Николас протянул залитую лунным светом ладонь и взял ее за руку.

– Вот так, – сказал он. – Положите руку на его шею. Побольше уверенности. Скажите, что он хороший парень, красавец, что ему ничто не угрожает. Скажите это ему всем своим телом, расслабленными плечами, непринужденной улыбкой. Передайте послание через свою кожу. Поверьте в это. Скажите: «Со мной ты в безопасности, Драйвер. Тебе нечего бояться».

Она выдавила улыбку, чувствуя, как ее пальцы дрожат в руке Николаса.

– Со мной ты в безопасности, Драйвер. Тебе нечего бояться.

Он прижал ее ладонь к шее жеребца, положив свою рядом. От вида этих резко очерченных пальцев на сверкающей шкуре животного, явно проступающих вен и сухожилий у нее пересохло во рту. Твердая уверенность. Нежная забота. Вполне возможно, ей никогда раньше не приходилось по-настоящему видеть мужскую руку, она и не подозревала, что можно наслаждаться этим искусным творением природы. Почувствовав ее нерешительность, он накрыл ее руку своей.

Ладонь была теплая. И шкура коня тоже теплая. Гладкая. Невероятно гладкая. Повинуясь ему, она провела рукой по живому атласу, по твердым упругим мускулам. Конь стоял, прикрыв глаза, будто статуя. Она снова и снова гладила блестящую шею, Николас направлял ее движения. На глаза навернулись слезы.

Ночь тихо дышала, окутав мир покрывалом тьмы. Николас отпустил ее руку и позволил ей самой приласкать животное. Ей хотелось разрыдаться, прижаться головой к коню и реветь, как ребенок. Кости превратились в сахар. Кровь текла по венам потоком расплавленного меда – она балансировала между страхом и очарованием.

Николас запустил руку в карман и извлек оттуда морковку.

– Положите ее себе на ладонь. Пальцы не сжимайте, пусть он возьмет ее.

Она взглянула на него – огонь и тень в призрачном лунном свете. Принц лесов и мрачных ущелий, дарующий утешение. Сердце ее дрогнуло, сбилось с ритма и бешено заколотилось, словно рвущийся в морскую пещеру прилив. В горле застрял ком, сотканный из океана невыплаканных слез. Она взяла у него морковку. Конь бережно потянулся к ней и понюхал руку.