— удалось? — я киваю, спешно отвязавшись, и протягиваю конец веревки ему

— поднимайтесь наверх скорее

— сначала раненые

— они не смогут полно описать картину произошедшего, а без этого веревку к нам больше не спустят, я останусь, с ними вы поднимитесь и спустите веревку обратно, пока вы объясняетесь с ними, мы успеем поднять кого-то еще — он нерешительно посмотрел на меня

— тебя подозревают? — я кивнула и, сунув ему в руки веревку, склоняюсь к Ингвару

— ты как? -

— бывало и получше — улыбается он, судя по его виду помощи в подъеме от него ждать, не приходится. Решение приходит само собой.

— сейчас помогу — я кладу руку ему на лоб и он мгновенно засыпает. Я поворачиваюсь к оставшимся, старший группы перевязывается веревкой вместе с раненым Киром, и медленно начинает подъем. Мы остаемся впятером. Сумерки стремительно накрывают горы своей тенью, веревка снова опускается к нам и на этот раз к ней привязывают сначала Ингвара

— теперь ты — обращается ко мне один из оставшихся. Я отрицательно качаю головой

— нет, он слишком тяжел для меня я не смогу удержать его пойти должен один из вас, — они долго решают, как поступить, теряя драгоценные минуты, наконец, приходят к выводу, что я права и один из них медленно поднимается. По мере их подъема на нас опускается тьма, словно покрывалом окутывая все вокруг

— началось — задумчиво произносит один из парней, я поворачиваюсь к нему, он стоит, наизготовку смотря вниз

— что? — не сразу понимаю я, но стоит только взглянуть вниз, и я замечаю, как по склону к нам проворно ползут серые тени. — Да уж — вырывается у меня — а световые бомбы есть? — боец качает головой

— была одна, вчера израсходовали — вспоминаю вспышку, ослепившую меня вчера. Быстро сканирую свое тело, да уж, сил остается не так много, однако быстро сплетаю заклинание щита и огораживаю им площадку. Вовремя, первая тварь щелкает зубами около меня и с визгом срывается вниз. В этот момент к нам спускается веревка

— идите — выдыхает боец, кивая на меня и стоящего рядом

— нет — не соглашаюсь я — идите вы, я подержу щит

— но

— идите — не выдержав рявкнула я — если я поднимусь, оставшийся однозначно погибнет, а так есть хоть малейший шанс спастись всем. — Они недолго перешептываются, затем один из них решительно привязывается к веревке и исчезает в темноте — почему ты не поднялся с ним? — устало интересуюсь я у оставшегося — хотя — меня вдруг осеняет — конечно, я же могу переметнуться на сторону врага. — Мне на плечо ложиться его рука

— я ни в чем тебя не обвиняю — спокойно произносит он — просто, тебе может понадобиться помощь.

— спасибо — выдыхаю я. В этот момент я ощущаю толчок, одна из тварей попыталась прорваться сквозь щит, и с пружинив от него, повторила судьбу товарки, с визгом рухнув вниз. Щит давит на плечи и усталость, и напряжение последних дней сказываются все сильнее. Усилием воли заставляю себя подняться на ноги, — надолго щита не хватит — боец удивленно смотрит на меня — что будем делать?

— я сниму его сама, а затем будем биться — выдыхаю я — иначе ты рискуешь оказаться с внезапно исчезнувшим щитом в компании бессознательной меня и примерно сотней голодных тварей.

— занимательная перспектива — усмехается он — тогда давай продадим свои жизни подороже.

В этот момент к нам, наконец, спустилась веревка, однако мы оба понимаем, что закрепиться на ней займет некоторое время, а его-то как раз у нас и нет.

— закрепись — киваю я на веревку парню — при подъеме подхватишь и меня, а я пока немного поколдую — он открывает рот, а затем, внезапно согласившись, быстро закрепляется на веревке. Я максимально сужаю пространство щита, чтобы как можно больше тварей смогли разместиться на площадке. Парень окидывает меня удивленным взглядом, а затем молча кивает. Я сплетаю заклинание огня и одновременно с его активацией снимаю щит, главное чтобы он успел меня подхватить иначе, я зажарюсь вместе с этими очаровательными зверушками окружившими нас плотным кольцом. Я щелкаю пальцами, высвобождая заклинание, и вложив в него последние силы своего итак измученного организма, и меня внезапно окутывает темнота.

Сквозь темноту от боли и слабости в сознание ко мне прорываются, чьи то голоса

— да выживет она, спорим — внезапно даже сквозь опущенные веки до моего сознания доходит свет, нехотя открываю глаза, оглядываюсь. Я нахожусь в салоне вертолета медленно плывущего в небе, кроме меня здесь вся моя группа Игорек, играющий в карты с одним из бойцов и заместитель что-то живо обсуждающий со старшим группы — ну вот, я же говорил — выдыхает Игорек, улыбнувшись мне — она и не в таких переделках бывала.

— и всегда в этот момент рядом ты — облизываю пересохшие губы — это наводит меня на мрачные размышления. — Он смеется и протягивает мне стакан воды, предварительно растворив в нем дозу обезболивающего. Сил хватает только на то чтобы немного приподняться.

— видимо это моя судьба спасать тебя! — с пафосом произносит он — вот даже аптечку ради тебя завел — я откидываюсь на любезно подсунутую кем-то подушку и закрываю глаза. Странно, но я не чувствую облегчения от спасения моей жизни, я вообще почти ничего не чувствую, кроме усталости и медленно утихающей боли в ладони и лодыжке. Стоп, а с лодыжкой что? Открываю глаза и осматриваю ногу, на левой лодыжке надулся огромный ярко-красный пузырь от ожога. Усмехаюсь сама себе, значит не так уж и быстро среагировал мой спаситель. Хотя и на этом ему можно сказать спасибо. Безразлично смотрю в окно на безмятежно пролетающие мимо облака, однако спокойствием в душе и не пахнет, думать о содеянном мной не хочется, но память, не смущаясь моим запретом, выдает мне изумленное лицо темного мага и обжигающее прикосновение его губ к моим. Плакать, почему то тоже не хочется. Снова закрываю глаза, позволяя глухой пустоте заполнить меня всю без остатка. Безразличие, полное и окончательное равнодушие ко всему миру. Как это ни странно, но к шефу меня, почему то не повезли, видимо выглядела я все-таки не очень, хотя, мне уже было наплевать. Быстро осмотренную доктором меня доставили к дому родителей, где и оставили. Поднимаюсь на третий этаж типовой девятиэтажки и нажимаю на звонок. Двери как всегда открывает мама,

— привет — ласково обнимает она меня, закрывая за мной дверь — мы тебя только завтра ждали — и видимо заметив мое состояние, внимательно смотрит мне в глаза — что случилось?

— ничего — выдыхаю я — просто там, в гостинице пожар был, и я немного ногу поранила — не слушая моих протестов, она затаскивает меня в комнату, и внимательно оглядев ранения и ссадины снова обнимает

— ты везде приключения найдешь — я улыбаюсь ей и в этот момент слезы, так долго удерживаемые мной, словно сломив стену моего равнодушного сопротивления, потоком хлынули из глаз. Я судорожно вцепляюсь пальцами в халат матери и, прижавшись к ее плечу, как когда-то давно, еще в детстве, и даю волю своим рыданиям. Она привычным жестом вызывающим непонятное томление в груди гладит меня по волосам, однако, не задавая никаких вопросов. И как в детстве мама сидела на краю моей кровати, до поздней ночи отгоняя мои ночные страхи, терпеливо держала меня за руку пока я, наконец, не обессилев от слез уснула.

К моему немалому удивлению почти месяц из конторы меня не беспокоили, видимо считая, что в таком состоянии толку от меня не так уж и много. Да, честно говоря, я действительно не была способна на многое. Шеф или один из его замов звонил мне примерно в 10–00 ч. Каждое утро и сухо справлялся о моем здоровье. Дважды звонил штатный психолог и предлагал поговорить.

Все утра, исключая конечно три последних, отличались для меня завидным постоянством, я открывала глаза в комнате, которая когда-то служила детской мне и моему брату и неизменно упиралась взглядом в чисто выбеленный потолок. Шевелиться не хотелось, вообще ничего не хотелось. Каждую ночь во сне я видела его, все, что я когда-либо пережила рядом с ним, теперь явственно представало передо мной во снах. С единственным отличием, там не было этого глупого противостояния, которое так жестоко разлучило нас. О, как тяжело просыпаться по утрам заставляя себя расстаться с ним. Но я, кажется, уже упомянула, что последние три дня мое пробуждение стало особым, начнем с того, что просыпаться мне пришлось не от ласкового солнечного луча, а от судорожного спазма моего желудка требовавшего немедленно высвободить все помещенное в него накануне. Именно за этим занятием меня и застала мама не успевшая уйти на работу. Она внимательно посмотрела на меня