На сей раз ремонтные работы продолжались семь часов. Саперы промокли насквозь, они в кровь сбивали себе пальцы, руки болели от усталости и перенапряжения. Наведение моста на бурной реке шириной 750 метров при наличии активного неприятельского противодействия может занять достойное место в военной истории.
Полковник Мельдерс со своей 51-й истребительной эскадрильей взял на себя заботы по охране моста, который русские стремились уничтожить любой ценой. За два дня Мельдерс и его летчики-истребители сбили семьдесят семь советских бомбардировщиков. Две батареи зенитчиков люфтваффе — 1-й дивизион 14-го зенитно-артиллерийского полка и 1-й дивизион 64-го зенитно-артиллерийского полка — сбили еще тринадцать русских бомбардировщиков.
Но, несмотря ни на что, большое число саперов из 1-й и 4-й горнострелковых дивизий погибло за первые несколько дней при строительстве и ремонте моста. Бериславский мост стоил немцам больших потерь. Возможно, ни один понтонный мост на протяжении последней войны не наводился в столь трудных условиях и не подвергался столь яростным атакам Неприятеля, как этот. Но благодаря ему 11-я армия создала плацдарм для решительного наступления на Крым и Кавказ»{33}.
А что говорят о переправе у Берислава советские историки? Да, собственно, ничего. Молчат как рыбы. Наши войска прос…ли форсирование Днепра. Точнее не скажешь, а кого сей глагол коробит, пусть «Войну и мир» почитает. Там семейство Ростовых на охоте «проело» волка, а тут 9-я советская армия — 11-ю германскую!
О форсировании немцами Днепра скороговоркой говорит П.И. Батов: «31 августа авиационная разведка Черноморского флота сообщила, что противник начал переправу через Днепр в районе Каховки; к 12.00 на леном берегу зафиксировано до батальона немецкой пехоты. Немецкие передовые отряды переправлялись также южнее Берислава, у хутора Казацкий. Наших частей в этих районах не было замечено. В архиве имеется донесение Южного фронта в Ставку за подписью тт. Рябышева и Запорожца, проливающее свет на события в районе Каховка — Берислав 31 августа — 2 сентября 1941 года. Оно составлено на крайне повышенных тонах — генералу Черевиченко и его начальнику штаба генералу П.И. Бодину досталось основательно. Но не ради этого обращаюсь к документу. Важен факт: «Ничем не оправданный отвод с берега у Каховки батальонов 296-й дивизии и несвоевременная замена их батальонами 176-й дивизии дали противнику возможность безнаказанно форсировать Днепр». Грубая ошибка, которой воспользовалось вражеское командование»{34}.
Корабли Дунайской флотилии, пусть ценой своей гибели, могли сорвать переправу на участке Берислав — Каховка. 24 августа, то есть в день, когда фон Боддиен подошел к Бериславу, там стояли монитор «Мартынов» и четыре бронекатера (всего четыре 102-мм. четыре 76-мм и четыре 45-мм пушки). А у немцев был лишь гаубичный дивизион и несколько 37-мм противотанковых пушек. Да и в Бериславе находилась наша артиллерия. Но вместо того чтобы открыть огонь по наступающим немцам, наши корабли уходят вверх по течению в направлении Никополя. Одновременно командование 9-й армии вместо того чтобы держать оборону на переправах, затеяло десант в занятый немцами Херсон. Ситуация почти анекдотичная; в штабе оценивают гарнизон Херсона в 1000 человек, однако командование флотом представляет свои разведданные, где говорится о 5000 человек. Лишь тогда командующий 9-й армией генерал-полковник Я.Т. Черевиченко умялся и отменил операцию. Корабли Дунайской флотилии уже были стянуты в Херсон, кроме монитора «Железняков», который зачем-то был послан в Скадовск.
Таким образом, монитор «Мартынов» с четырьмя бронекатерами был отправлен в распоряжение командования 18-й армии в район Никополя, а остальные корабли и катера Дунайской флотилии находились в районе Херсона. Итак, переправе немцев в районе Бернелав — Каховка был дан зеленый свет.
Генерал Батов узнал о переправе немцев от морских летчиков, ведших разведку в районе Каховки. Комдив Черняев вышел из себя:
— Как же… Как же отдали такой рубеж без боя?
— Летчики могли ошибиться, — ответил Батов. — Сейчас важно выяснить, каковы силы противника. Пошлите толкового командира-оператора в штаб 9-й армии.
На следующий день был отправлен начальник разведотделения штаба дивизии капитан Н.В. Лисовой. По возвращении он рассказал, что к командарму он прорвался. Высказав мнение о том, что «наступление немецких и румынских войск на Крым маловероятно» и задав ряд вопросов по обстановке в Крыму и на Черном море, командующий 9-й армией Я.Т. Черевиченко направил капитана Лисового в оперативный отдел армии. Но и там данных о наступающем противнике капитану получить не удалось, поскольку обстановка на фронте менялась с невероятной быстротой.
Части 11-й армии быстро перешли через переправу у Берислава — Каховки и далее двигались по расходящимся направлениям на восток и на юг, а затем на запад вдоль Днепра. Так, к вечеру 10 сентября немцы заняли поселки Большая Маячка, Большие Копани (Великие Копани) и начали продвижение в направлении поселка Малые Копани — г. Скадовск.
Части 22-й и 73-й пехотных дивизий шли строго на юг в направлении Чаплинка — Перекоп. Вместе с ними двигался усиленный разведывательный батальон моторизованного полка СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» под командованием штурмбаннфюрера Майера.
Советская 9-я армия отступала (или бежала, пусть каждый сам подбирает выражения). Драться никто и нигде не хотел. Небольшая часть войск, включая остатки 74-й дивизии, бежала к Тендре под защиту моряков.
Части Тендровского боевого участка, состоявшие из моряков, заняли оборону на линии Голая пристань — Бехтеры — Железный порт. Причем никакой связи у командования Тендровского участка и командования Дунайской флотилии не было.
12 августа немецкие части вторично форсировали Днепр, на сей раз в нескольких километрах выше Херсона в районе города Алешки[27].
Подавляющее большинство частей 9-й армии бежало на восток. П.И. Батов писал: «С гребня Перекопского вала, особенно в ясную погоду после дождя, открывался хороший обзор на 15—20 километров. В сухое время проклятая крымская пыль кого угодно ввела бы в заблуждение — едет одна повозка, а в воздухе такая пылевая завеса, будто дивизия на марше. Но с 3 сентября пошли дожди, и в бинокль можно было видеть, как вдалеке мимо наших позиций движется с запада и уходит по северному берегу Сива шей бесконечный поток воинских частей. Это отходила 9-я армия. Ни одно подразделение не повернуло в Крым. И не могло сделать этого. У них была другая задача: прикрыть подступы к Донбассу»{35}.
Странная логика. Главной задачей 11-й армии был Крым, а затем Кавказ, но никак не Донбасс. Что такое Донбасс? Это не только шахты, а сгусток железных дорог. Туда без проблем за считаные дни можно было перебросить десятки дивизий. А вот переброска войск в Севастополь морем была крайне сложна даже без советских мин и германских бомбардировщиков. Да и из Севастополя дивизии шли до Перекопа дольше, чем дивизии с Урала до Донбасса по железной дороге. Казалось бы, что мешало уставшим дивизиям 9-й армии пройти Перекоп и, отдохнув несколько дней, влиться в ряды защитников Крыма?
Увы. Среди советских историков не нашлось Талейрана, который бы сказал об отходе 9-й армии на восток: «Это хуже, чем преступление, это — ошибка».
Рано утром 12 сентября передовые отряды немцев подошли к Перекопу. Это хорошо описал Пауль Карел ь: «Во главе наступления следовали мотоциклисты и бронемашины разведки полка «Лейбштандарт Адольф Гитлер». За ними следовали передовые соединения 73-й пехотной дивизии. Штурмбаннфюрер Майер, находившийся среди солдат своей головной роты, разглядывал горизонт в бинокль. Ничего — нигде никакого движения. Вперед. Мотоциклетный взвод фон Бюттнера двигался вдоль берега в направлении Адамани, откуда просматривалась территория слева и справа от Турецкого вала. Вдруг, точно духи ниоткуда, на горизонте появилось несколько всадников, которые мгновенно вновь исчезли, — советский дозор. Требовалась бдительность.
