— «Считается, что черепахи — самые древние существа на земле, — сказал Юрка. — Это правда?»

— «Насчет самых древних — не знаю, — ответила черепаха. — У жизни на земле один возраст. Но в то время, как другие существа менялись внешне и внутренне, — так, что если бы самое древнее поставить рядом с современным, то никто и не поверил бы, что у них есть что-нибудь общее, — мы, черепахи, почти не изменились… За двести миллионов лет — почти никаких изменений. Разве это плохо?»

— «Может, и хорошо, — ответил Юрка. — Было бы плохо — изменились бы. Хоть я и не представляю, как это происходит. Жизнь меняется с каждым новым годом!»

— «Ты ошибаешься, — возразила черепаха. — Не жизнь меняется, а то, что ее окружает. Я живу долго, замечаю все изменения…»

Петя во сне всплыл под самые своды пещеры. У Юрки мелькнула мысль, что за несколько часов, проведенных под водой, они в каком-то смысле отдалились друг от друга. Не в логофарме ли дело? Юра имеет возможность «общаться» с обитателями океана и поэтому может чувствовать себя свободно в чужой стихии. А Пете враждебны океанские глубины.

Он так и остался душой там, «на суше». В этот поход он пустился с неохотой, не желал обидеть Юрку. Роль сопровождающего вполне устраивала его.

Разговаривая с черепахой, Юра подумал о том, что вся его предыдущая жизнь, сколько он помнит, отделилась от него, отодвинулась за какую-то непонятную грань, стала казаться нереальной. Невольно думалось, какая же из них настоящая — та, что осталась в прошлом, или нынешняя, начало которой положило это путешествие в океанские глубины? Он чувствовал себя таким же полноправным обитателем глубин, как и эта черепаха, изредка окидывающая ребят холодным фосфоресцирующим, взглядом.

«Мы, черепахи, стоим как бы вне времени…» Образы, переносимые в Юркино сознание биотоками черепахи, текли плавно, без всплесков, точно густой осенний дым в неподвижном воздухе.

«Века идут длинной вереницей, а мы не меняемся…»

Зеленоватое сияние черепашьих глаз обволакивало Юркино сознание, уводило вдаль извилистыми тропинками наследственной памяти черепахи, примитивного и удивительного существа.

— «Меня приютил океан — мой дом, мои кормилец и учитель. Он был равнодушен к моей судьбе, в нем я познала мудрость борьбы за жизнь. На моих глазах изо дня в день на протяжении множества лет разыгрывались трагедии. В океане обитает тьма-тьмущая разных существ — добрых и злых, мирных и агрессивных. Мирные и добрые, как правило, становились жертвами злых и жестоких. Я спрашивала себя: «Разве это справедливо?» Океан отвечал мне новыми трагедиями, я, в конце концов, привыкла к злу и насилию. Вы удивляетесь? Напрасно. Если зло повторяется изо дня в день, становится будничным, к нему привыкают… Однажды на моих глазах две акулы убили ослабевшего дельфина. Он был один. Обычно дельфины ходят стаями. Видели бы вы, как не хотел он умирать. Насмотревшись таких ужасов, я теперь при виде расправы, устраиваемой хищником над жертвой, втягиваю голову под панцирь и камнем падаю, на дно…»

Утром, когда свет проник в пещеру, Юрка растолкал Петю и они всплыли наверх. Океан был неузнаваем — под серым низким небом метались взъерошенные волны, дул сильный порывистый ветер.

Катер исчез!

Юра, всплывая на верхушку волны, внимательно оглядел море — пропал катер! Буря сорвала его с места и унесла в открытый океан. Вместе с катером уплыли и молоко, и сыр, и ветчина, и хлеб, и запасы джемов, и пресная вода…

— Что же теперь делать будем? — спросил озадаченный Петя.

— Перейдем на пищу космонавтов, — мрачно ответил Юрка.

Ребята огорченные вернулись в глубину, включили гидродвиги, опробовали их на малых оборотах.

— У тебя все в порядке?

— Да! — ответил Петя.

— Тогда не отставай!

Пасмурная погода резко изменила подводное царство: водоросли, скалы и даже пестрые коралловые рыбки — все казалось серым, скучным…

После шести часов поисков Юра толкнул Петю в плечо.

— Смотри туда!

Перед ними возвышался полуразвалившийся корпус корабля, облепленный ракушками и водорослями. Он застрял на склоне подводного холма между скалами. Ребята заглянули в широкие отверстия пробоин.

— Подводная лодка со времени второй мировой войны, — сказал Юра, заглядывая в пробоину.

Мурена, сверкая маленькими змеиными глазками, обнажила мелкие острые зубы. Юра включил логофарм.

— «Я хочу войти внутрь!» — сказал он мурене.

— «Убирайся прочь!» — ответила мурена.

— «Мне интересно посмотреть, что там внутри!»

— «Внутри темень и полно мурен. Если ты сюда войдешь, здесь и останешься!»

— Не пора ли пообедать? — спросил Петя. — Ведь мы и не завтракали.

Ему уже надоело скитаться в серых подводных сумерках. Тянуло наверх, к открытому небу над головой, к свежему морскому воздуху. «Юрке что! Он что-то ищет… Осматривает каждую скалу. Каждый обломок скалы. А я мотайся хвостиком за ним да посматривай, не подкрадывается ли сзади акула. Очень инте-ре-с-с-сно! — ворчал в Петьке протестующий голос. — Шастаем уже часов семь, а что толку? Нашли ржавый корабль!»

— С обедом придется подождать. Наверху штормит, — сказал Юра. — Стоит откинуть шлемы, как нас захлестнет волнами!

— Ну давай хоть поднимемся, посмотрим!

Океан немного успокоился, тучи поднялись, кое-где проглядывала просинь.

— Не захлестнет! — сказал Петя.

Они вложили маленькие патроны со сжатым воздухом в специальные отверстия надувных поясов и вскоре закачались на поверхности океана, словно серебристые поплавки.

Обед прошел в молчании. Ребята выдавливали из туб фруктовую пасту прямо на языки. Консервированная еда оказалась не особенно аппетитной, но голод утоляла быстро. Юрка зачерпнул в пластмассовый кулек морской воды, бросил в нее щепотку реактива. Вода забурлила, сначала помутнела, а потом прямо на глазах в ней выпал осадок, и она стала прозрачной.

— Держи! — Юра протянул Пете пустой кулек, чтобы слить в него очищенную воду.

Петя отметил, что и вода невкусная.

— От воды требуются два условия: первое — утолять жажду, второе — быть безвредной. Наша вода соответствует этим условиям, — менторски изрек Юрка.

— Молока хочется!

— А я все думаю, как нам быть без катера, — вздохнул Юрка.

— Тебе за него влетит?

— Еще как!

Юра вглядывался в сумеречную бездну, где мелькали таинственные тени. Поиски древней цивилизации оставались пока бесплодными. Ни малейших следов. Может, они не там ищут, не так смотрят? Петя часто ноет, ему хочется домой…

К исходу второго дня небо очистилось от туч, уменьшилось волнение, в подводном царстве стало веселее — яркими красками вспыхнули кораллы. Поразительная красота подводных джунглей отвлекла Петю от мыслей о доме. Вот он замер у отвесной коралловой стены, еле пошевеливая руками и ластами. Застрекотала кинокамера. Прямо перед объективом кормилась стая коралловых рыбок. Какая игра, какое разнообразие расцветок! Рыбки ощипывали веточки кораллов, их нисколько не беспокоили пришельцы.

Юра забрался в заросли ламинарии и неожиданно увидел широкую, плоскую, как у жабы, морду с маленькими злыми глазами. Это был полиприон, морской судак, злой и драчливый. Судак угрожающе раскрыл пасть, так что в нее поместился бы футбольный мяч, вздыбил спинной плавник.

— «Ух, какой ты грозный!», — воскликнул Юра.

Судак секунду помедлил и вдруг решительно направился к мальчишке. Пришлось выставить копье. Судак бросился на острие, укололся и тут же отскочил. Мальчишка опять подвинул к нему острие, но судак лишь покосился на него. Ребята обогнули гряду кораллового рифа и неожиданно увидели голубых акул. Издали казалось, что акулы, подбрасывая в водё какой-то темный тяжелый предмет, играют в водное поло. Мальчишки, боясь обнаружить себя, прижались к скале. Акулы резвились неподалеку, хищные и грациозные. Плывет этакое ленивое чудовище, еле шевелит плавниками, а потом вдруг, медлительное и гибкое, оно превращается в серую молнию, нацеленную на жертву.