Удары усиливались по мере нашего приближения. Найланд Смит с неожиданной резвостью — словно и не было тяжелого горного перехода — бегом пересек пляж и стал взбираться по ступеням, ведущим на примыкавшую к вилле террасу. Я едва поспевал за ним следом.

Преодолев последний из семи пролетов, я увидел, что входная дверь виллы распахнута, с узкого окна на втором этаже сорвана штора и к подоконнику приставлена лестница, которыми обычно пользуются пожарные. Виновниками грохота оказались полицейские Вооружившись ломом и кувалдой, они штурмовали под руководством лейтенанта каменную плиту, преградившую путь в радиолабораторию.

Найланд Смит, быстро представившись лейтенанту — тот не участвовал в первом рейде внутрь виллы, — потребовал обрисовать положение дел. Выяснилось, что, кроме нескольких человек, практически весь отряд, включая шефа полиции месье Фурно, оказался запертым в доме. Связь с ними установить пока не удалось.

В гараже виллы отыскали паяльную лампу, но ее применение не принесло успеха. Лейтенант вызвал по телефону взрывников — их ждали с минуты на минуту.

Самым поразительным было то, что в помещениях виллы тоже находилось несколько телефонов, но, по уверению сержанта, никто не отвечал на его звонки и не пытался дозвониться наружу.

Пока полицейские возились с дверью, я решил осмотреть виллу.

Дом опоясывала мощеная дорожка. У некоторых окон виднелись приставные лестницы; оконные рамы были взломаны полицейскими: сейчас они хозяйничали в верхних этажах виллы, откуда доносились грохот и глухие удары. Но я-то знал, что главные тайны «Сент-Клер де ла Рош» спрятаны глубоко внизу и добраться до них не так-то просто.

Фасад виллы — под этим словом я имею в виду сторону дома, выходящую на идущее рядом шоссе — выглядел тяжеловесным и невыразительным. Входная дверь была сорвана с петель, через проем то и дело сновали полицейские.

Справа между виллой и домом с высокой аркой над дверью шла небольшая, мощенная булыжником улочка. За домом в скале чернел провал, где я разглядел уходящие вглубь каменные ступени. Пройдя немного по улочке, я заметил торчавший над парапетом край приставной лестницы. Взглянув вниз, я увидел оранжерею. Часть ее стеклянной крыши была разбита, в пролом спускалась приставная лестница. Внизу слышались невнятные голоса; видимо, таким путем полицейские надеялись вызволить своих товарищей из плена.

Тут меня нагнал Найланд Смит. Сделав мне знак следовать за ним, он быстро зашагал по улочке.

Скоро она кончилась, и мы вышли на неширокий, посыпанный гравием проселок. По одну его сторону тянулся высокий забор, за которым мелькали огородные грядки. С другой же стороны был обрыв.

Проселок свернул к северу, и мы оказались у железных ворот, украшенных затейливым орнаментом. Они были заперты, рядом стояли два полицейских.

Найланд Смит назвал пароль. Один охранник отворил створку ворот, пропуская нас. Дальше мы пошли по асфальтированной дороге. Скоро показалось шоссе. Я вспомнил это место. Здесь я пытался проехать, когда задумал проникнуть в «Сент-Клер», но меня остановил знак «Проезд запрещен».

— На углу стоит полицейский автомобиль, — сказал Найланд Смит. — Он-то нам и нужен.

Из его объяснений следовало, что в гараже виллы не оказалось ни одной машины. Меня это удивило. Куда же в таком случае подевались автомобиль Петри и тот, другой, который я бросил на Корниш-роуд во время схватки с дакойтом и который, несомненно, подобрал затем Фу Манчи?

Сержант, сидевший в автомобиле у поворота на шоссе, доложил, что мотоциклетный патруль дежурил всю ночь и только что сдал вахту. Он останавливал все машины, проезжавшие по шоссе в обоих направлениях — таково было распоряжение мистера Смита, — но не заметил ничего подозрительного.

У меня упало сердце. Я понял, что мы упустили Фу Манчи. Найланд Смит нервно пощипывал мочку уха.

— Голову даю на отсечение, он плывет сейчас в Италию, — проговорил наконец Смит. — Как я мог забыть эту возможность?! О слепец! — Он с досадой стукнул по ладони сжатым кулаком.

— Что вы имеете в виду, мистер Смит?

— По-видимому, его ждала готовая к отплытию яхта. Однажды он улизнул таким способом из Англии.

— А что, если…

— Знаю, — раздраженно прервал Смит. — Мои рассуждения были ошибочны с самого начала. Фу Манчи все-таки воспользовался подводной лодкой.

— Скорее всего так.

— Задержку в подземелье можно объяснить его склонностью к театральным эффектам — это одна из немногих его слабостей. В машину, Стерлинг!

Мы трое сели в автомобиль.

— В префектуру, — коротко приказал Смит шоферу.

Мы мчались по залитому солнцем шоссе. Ясный теплый день был в самом разгаре, но на душе у меня было пасмурно. Против моей воли перед глазами вставал ряд «живых мертвецов» — когда-то великих ученых, теперь же — послушных исполнителей жестокой воли Фу Манчи. Я никак не мог примириться с мыслью, что старина Петри пополнил этот скорбный ряд — быть может, навечно!

Перед моим внутренним взором появилось прекрасное лицо Флоретты, с застывшим на нем выражением преданности и страха, с которым она смотрела на своего повелителя. Я едва сдержал стон боли.

Найланд Смит хмуро молчал, глядя перед собой.

— Мистер Смит, — начал я осторожно. — Я отдаю себе отчет, что сейчас не слишком подходящее время для обсуждения моих личных дел. Но я кое-что вспомнил, что, быть может, покажется вам интересным.

— Что именно?

— Я вспомнил встречу с Петри Флоретта стояла у дверей и следила, чтобы нас никто не застал врасплох. Затем произошло нечто странное. Перед самым моим уходом Петри бросил взгляд в сторону Флоретты…

— Ну-ка, ну-ка! — В глазах мистера Смита вспыхнул огонек любопытства. — Что же случилось потом?

— Он приподнялся на постели с таким видом, будто увидел привидение, и, придя в необычайное волнение, спросил, что за девушка заглянула сейчас в комнату. Мне надо было немедленно уходить, и я коротко ответил, что ее зовут Флореттой. Ручаюсь, он видел ее не в первый раз, хотя Флоретта уверяла меня, что до того дня они никогда не встречались.

Я умолк. Найланд Смит продолжал пристально смотреть на меня.

— Вы как-то обронили, — продолжал я, — что догадываетесь, кто такая Флоретта. Вы редко ошибаетесь, мистер Смит. Скорее всего, мне уже не суждено увидеть ее снова, но, прошу вас, скажите мне, кто она?

Найланд Смит тяжко вздохнул.

— Так и быть, я скажу вам. Кажется, вы говорили, Стерлинг, что никогда не встречали Карамани — жену доктора Петри.

— Да, это так.

— В свое время она помогала Фу Манчи.

— Не может быть!

— Увы, это правда. Я уже не раз говорил, что она — самая красивая женщина, которую я встречал в своей жизни.

— Да, я помню.

— От отца ей досталась арабская кровь. Кем была ее мать, я не знаю.

— Карамани — арабка? — обескураженно переспросил я.

— Доктор Фу Манчи взял ее в свою свиту из-за ее незаурядных качеств, среди которых красота сыграла не последнюю роль. Петри удалось разрушить чары Фу Манчи и вырвать прекрасную арабку из паутины китайского дьявола. Сам Петри — крепкой породы, и все его предки отличались здоровьем, силой и красотой.

— Это мне известно. Мой отец дружил с Петри.

Найланд Смит кивнул и продолжал:

— Не секрет, что Фу Манчи всегда высоко ценил доктора Петри. Однако немногим известно то, что я вам сейчас скажу, Стерлинг. Думаю, об этом не знал даже ваш отец. Дело в том, что спустя год после женитьбы у Карамани и Петри родился ребенок.

— Впервые об этом слышу!

— Они никогда не упоминали об этом. Для них это было слишком глубоким горем.

— Горем?

— Девочка появилась на свет в Каире и спустя три недели умерла.

— Боже милосердный! Бедняга Петри! Он ни разу не обмолвился даже словом.

— Неудивительно. Он и Карамани уговорились никогда не упоминать о ребенке. Они пытались таким способом изгладить из памяти саднящую рану. Но в происшедшем были некоторые странности, которых не заметили ослепленные горем родители. Когда почти год спустя мне стали известны все обстоятельства дела, в мою душу закралось подозрение…