— Впрочем, мы отвлеклись. — Седой замолк.

Я ждал.

— Так вот, — сказал он наконец. — Сами понимаете: как агент ЮНДО вы для нас весьма опасны. А как агент ЮНДО, выданный нам самой ЮНДО, вы для нас опасны вдвойне!.. Объяснять, я полагаю, не надо?

Я снова пожал плечами. Разговор получался обыкновенный, вокруг да около. В таком духе можно беседовать и неделю, буде оппоненты дали бы такую возможность. И если бы эта неделя у меня имелась!.. Увы, ее не было. Как не было и оружия, и таблеток активатора. И коли продолжать разговор в том же духе, то в ближайшее время ни того ни другого и не появится. Поэтому я решился.

— У меня было еще одно задание. — Я сделал паузу. — Передатчик!

Они переглянулись.

— Какой передатчик? — спросил седой.

— Который периодически посылает сигналы в космос.

Они снова переглянулись. Потом лысый встал и вышел из комнаты. Седой и Санчес некоторое время пристально смотрели на меня и молчали. Кажется, новость показалась им сногсшибательной. Кажется, они даже испугались. Потом седой спросил:

— И каким же образом вы намерены были его отыскать?

— У меня был пеленгатор, замаскированный под обычный приемник.

— Точно! — сказал Санчес. — Он таскал с собой «Фаулер». Этакий поклонник «Голоса Америки» и «Радио Москва»…

Седой пожевал губами, по-прежнему разглядывая меня как некий музейный экспонат.

— И что вы должны были сделать при обнаружении передатчика?

— Навести на него спецподразделение. А дальше — сами понимаете!..

Седой кивнул, встал и стремительно вышел из помещения. Санчес последовал за ним. Дверь беззвучно затворилась, и я остался, как всякий победитель, в гордом одиночестве.

Уф, сказал я себе, кажется, клюнули. Если это змеиное гнездо зашевелится, может появиться шанс под шумок исчезнуть. Этак, знаете, потихонечку, без стрельбы и трупов. Может, правда, и не появиться, но тут уж как судьба положит… В любом случае, вскоре сюда явится Алкиной со своими волкодавами и перевернет поселок вверх дном. Так что моя задача — продержаться до того времени. А в том, что Алкиной явится, я не сомневался: не зря же речь пошла об индексе «А». Об Ультиматуме я старался не думать, о таких вещах пусть думает руководство. На то оно и руководство, чтобы думать о таких вещах, как Ультиматум.

Я вспомнил, как был поражен Грэм, когда я прочел его мысли. Это произошло через несколько дней после операции, которая, как сказали, вытащила меня из лап смерти и подарила новые возможности. Грэм пришел ко мне в палату без сопровождающих, солидный и приветливо улыбающийся. Поинтересовался самочувствием своего лучшего агента. Агент лежал, полуприкрыв глаза, и слушал, как от принятого активатора расходятся по телу теплые волны всесилия. По-видимому, Грэм тогда еще не до конца верил, что его старый приятель может теперь читать мысли других людей. А может быть, шлем, глубоко надвинутый на лоб, просто мешал ему. Во всяком случае, Грэм снял его и вытер носовым платком лысину. Мы успели переброситься несколькими фразами, когда я включился.

Хороший будет ответ на их Ультиматум, подумал Грэм.

— На какой ультиматум? — спросил я.

Как он испугался!.. У него даже мысли пропали. Я успел услышать только «Дьявол! Шлем!», а потом словно пропасть разверзлась под ногами. Впрочем, с точки зрения моего начальника мир действительно рухнул — представьте себе ощущения человека, у которого только что прочли думу, предназначенную исключительно для личного пользования. Тем не менее надо отдать должное его самообладанию: шлем он тут же надел, и лишь легкая бледность коснулась его лица.

Когда Грэм пришел в себя окончательно, мне было рассказано об Ультиматуме. Рассказано без особого желания, просто для того, чтобы показать — между нами все осталось по-старому: парень читает мысли, подумаешь!.. Впрочем, я был тут же предупрежден, что информация об Ультиматуме настолько конфиденциальна, что ее распространение карается исключительно смертью. Сам понимаешь, Жюль, если такое просочится в прессу!.. Потом меня дружески потрепали по плечу и доверительно сообщили, что в настоящее время только во мне ЮНДО видит возможность восстановления контроля над ситуацией.

Я был на высоте. Я ел начальство глазами. Я понимал всю серьезность момента и свою бесконечную ответственность перед планетой. Я даже пытался (насколько это возможно в лежачем положении) встать по стойке «смирно», выпятив колесом грудь и подняв плечи.

Мои усилия оценили. Я тут же был обласкан. Персонал санатория после этого смотрел на меня как на Бога (или, если хотите, как на дьявола) и стремительно исполнял все мои желания. Только за ограду меня не выпускали. И шлемов не снимали. Более того, через пару дней после разговора с Грэмом я заметил, что шлемы снабдили замочками, которые, по-видимому, замыкались в начале рабочего дня и размыкались лишь после его окончания, когда столкнуться со мной было уже невозможно. И инструкции по предстоящему заданию Алкиной давал мне, украшенный таким шлемом. Грэм же и вообще отечески напутствовал меня через тейлор, не прибегая к личному контакту. Здорово они меня боялись, даже неактивированного!.. Впрочем, с другой стороны, это обыкновенная предосторожность, не более…

Мысли мои вернулись к настоящему, и я без грусти отметил, что кригеры меня так не боятся. Все-таки отсутствие информации не всегда и не для всех оперативный недостаток. Иначе Санчес давно бы уже меня кончил. И глазом не моргнул. Я почему-то был совершенно уверен в том, что это сделал бы именно он. Нет ничего хуже, чем иметь дело с напуганным, ненавидящим тебя дилетантом!.. Можно подумать, я сам послал к себе в постель эту его Арабеллу…

Стоп, сказал я себе. А с чего это ты взял, что Анхель Санчес — дилетант? Дилетантов Ассоциация, как известно, не держит. Скорее, это тебя взяли в ресторане как дилетанта. Мог бы и предусмотреть ловушку, не первый день на этой работе!.. И вообще нынешняя операция тебе не удалась, не всегда ты был на высоте. Зачем-то метался по Лонгвиллю, зачем-то слишком быстро пошел навстречу желаниям Арабеллы. Ведь и дураку было понятно, что ты интересуешь ее не только как мужчина. Раньше бы так опрометчиво не поступил!.. Досталось-таки моей головушке в той переделке, что привела меня на больничную койку. А тут еще Лина!.. Хороша девчонка, ничего не скажешь, но чтобы в мои годы трястись от присутствия этакой пигалицы!.. Нет, во всем этом необходимо разобраться: никогда я не был таким идиотом, как в Гринкоусте!

Мысль была весьма умная. Но лишь один умник из ста сможет разобраться, сидя под замком, в том, что требует свободы. Я входил в число остальных девяноста девяти, и потому ломать голову, рассчитывая варианты, не стал, а устроился поудобнее и попытался задремать. Что и удалось сделать на удивление быстро.

Классный диггер всегда начеку. У него ушки на макушке, даже когда он спит. Поэтому я проснулся сразу, как только щелкнул замок и дверь начала открываться. Открывалась она медленно, осторожно, словно за ней стоял подосланный наемный убийца. От кригеров ожидать можно всего. Я подобрался, но остался в кресле, притворившись спящим.

Дверь, наконец, отворилась, и в помещение проскользнула Лина. Я старательно сопел, глядя на нее сквозь ресницы. Лина на цыпочках подошла ко мне, постояла и вдруг быстро коснулась губами моей щеки. Меня так и подмывало схватить ее и прижаться к юному крепкому телу, но я даже не шевельнулся. Лина несколько мгновений смотрела в мое лицо, и взгляд ее был полон любви и нежности. Потом она сильно толкнула меня в плечо. Я пошевелился, шумно вздохнул и открыл глаза.

— Крепко же вы спите, герой! — проговорила тихо Лина. — У вас удивительно толстая кожа.

Я смотрел на нее непонимающе. Выражение лица девчонки было уже совсем другим: жестким и насмешливым.

— Так можно все проспать, герой!

— Я не девушка, — сказал я. — Честь не просплю!

Лина перестала улыбаться.