Надо опередить события и послать им такое известие, которое еще больше оттолкнуло бы их от русских...
А вот что касается каракалпаков, то их следует подтолкнуть под русское крыло таким образом, чтобы господин посол стал свидетелем его, Абулхаира, великих заслуг перед русским троном... Потом и жадиковские потомки будут вынуждены вслед за Младшим жузом, Батыром, каракалпаками принять подданство.
С каракалпаками тоже все было не так просто. Они были разделены на две враждующие половины, одна из которых находилась под его полным влиянием, вторая же не хотела его признавать. Но если склонить к этому делу одну, вторая в конце концов примкнет, не захочет остаться в стороне от почета и подарков! Ох, уж эта человеческая натура! Душу из себя каждый готов вынуть, чтобы только похвалиться перед другим: «Тебя господин Мамбет одарил чапаном из бархата, а меня — из парчи! Куда тебе до меня!»
Однако следует предупредить каракалпаков, чтобы они ни соглашались сразу на все условия русских. Никто не должен выглядеть в глазах русских более ревностным и преданным, чем он, Абулхаир.
Послу нужно тоже внушить, чтобы он не требовал от каракалпаков принятия всех условий, главное — чтобы они согласились стать подданными. Только бы Тевкелев послушался. Должен послушаться — спеси в нем поубавилось, трезвее взвешивает обстановку, лучше понимает что к чему. К тому же ему невыгодно возвращаться к своей царице с полупустыми руками, так что хочет он того или нет, а слушаться ему придется!
Абулхаир послал Мырзатая в аул Кара-батыра с наказом, чтобы тот пригласил русского посла к себе в гости, а то ни одной юрты, кроме ханской, он еще не видел.
Вскоре Тевкелев и Абулхаир были приглашены на угощение к Кара-батыру. И за сладким чаем Абулхаир обронил как бы мимоходом:
- До меня дошли слухи, что вот-вот придет посол от каракалпаков. Но они считают для себя затруднительным платить ясак и давать заложников.
Тевкелев насторожился, и хан добавил:
— Не думаю, что они будут долго упорствовать. Примут подданство, а там, куда им деваться...
Русский посол промолчал, будто пропустил слова хана мимо ушей.
Спустя пять дней в аул Абулхаира прискакали всадники в лохматых черных шапках. Это были послы каракалпакского хана Кайпа и их главного пира Мурата-шейха Сеита-ходжи. Они привезли с собой письмо. В том письме было написано:
«Благородному и светлейшему послу Ее императорского величества господину Мамбету. Мы, хан каракалпаков Кайып-хан и главный пир Мурат-шейх, услышали о том, что казахские ханы и султаны приняли подданство России. Шлем послов и выражаем желание стать подвластными подданными государыни императрицы».
Отправляя послов, и хан, и пир повелели им: «Советуйтесь с Абулхаиром, во всем слушайтесь хана! Без его согласия не делайте ни шага. Условия, которые принял он, примем и мы».
И каракалпаки стали советоваться...
— Мы приняли присягу первыми и не все условия изучили должным образом, погорячились. Мы жалеем, например, что дали согласие платить налог и поставлять заложников, — сказал им Абулхаир. — Вам лучше заранее осведомиться об условиях. Не спешите давать присягу, повремените, попросите на раздумье денек-другой.
Каракалпаки поступили в точности, как наставлял их Абулхаир. Узнали условия, попросили время на размышления и советы.
Ночью, тайком от русского посла, наведались к Абулхаиру.
— Завтра дайте согласие на подданство, но от остальных пунктов отказывайтесь.
Каракалпаки и на этот раз поступили так, как продиктовал им хан.
И опять явились к нему за инструкциями.
— Завтра проделайте то же самое. Согласится посол хорошо, не согласится — попросите еще денек отсрочки, а потом, если он упрется, — соглашайтесь на все условия!
Тевкелев не стал настаивать и уламывать каракалпаков, принял у них присягу, одарил подарками.
Абулхаир был доволен. Был доволен и Тевкелев: еще один трудный шаг сделан! Шаг, который повлечет за собой и другие шаги... «Это главное! А не то, что хан Абулхаир ведет какую-то закулисную игру, шепчется по ночам с каракалпакскими послами, не исключено, что и подзуживает их! Разумеется, Абулхаир помог привести их к присяге, но не удивляюсь, если этот великий хитрец отговорил их принять все наши условия! Да бог с ним! Мы делаем большую политику, а частности сейчас не так уж и существенны...» — Тевкелеву помогали рассуждать так не только интуиция и опыт. Башкиры из его посольства сумели сблизиться с ханской челядью, как ложка с маслом, и многое знали, многое слышали.
Теперь у него, Тевкелева, уже не пустая сума! Можно без стыда предстать перед матушкой царицей. Абулхаир, султан Нурали, султан Батыр, каракалпакский хан Кайып, многие бии. Да, сума не пустая!...
Уехали каракалпаки, и Абулхаир вместе с Букенбаем предложили Тевкелеву направить послов — казахских и русского — к хану Самеке в Средний жуз. Пусть и он определяется — пришла пора.
Тевкелев оценил их предложение и послал от себя Таймаса и еще двух башкир, набив их коржуны разным добром. Чего там только не было — и шелк, и парча, и сукно, и выдра, и куница, и кожа, и шубы...
Букенбай остался на ночь в юрте Тевкелева. Они мирно беседовали, сидя около горящих углей, насыпанных в железное корытце. В отсветах огня лицо Букенбая показалось послу усталым и осунувшимся. Но батыр был таким же благожелательным и, как и прежде, охотно поддерживал беседы, как всегда, просвещал своего русского друга:
— Наш народ, господин Мамбет, следует делить на три орды: Старший, Средний и Младший жузы. Старший жуз сейчас находится далеко, у самой Бухары. Им правит хан по имени Жолбарыс, он родной брат хана Абулхаира. У нашего хана есть еще три брата: Нияз, Мамай и Кылык-Мухамбет. Ох, совсем сдурел — Мамая уже нет в живых. Погиб, будучи ханом Хивы... Три других брата не правят никакими улусами. В руках потомков Усеке власть над Старшим и Младшим жузами... Потомки Жадика властвуют в Среднем жузе. По количеству людей и по богатству он является самой богатой и многочисленной казахской ордой. Там заправляют два хана — Самеке и Кучук и два султана — Барак и Абулмамбет. Батыр, которого ты знаешь, тоже из рода Жадика, но его племя находится в Младшем жузе неподалеку отсюда. — Тевкелев видел, что Букенбаю доставляет истинное удовольствие вводить его к хитросплетения казахской генеалогии, открывать путаницу родов, племен, улусов и орд, совершенно непонятную непосвященному человеку. — В прежние времена казахские султаны владели Ташкентом, Сайрамом и Туркестаном и получали налоги с тамошних земледельцев. Нужду в хлебе и одежде степняки восполняли в этих городах. Теперь они в руках джунгарского контайджи.
Раньше казахи не были разбросаны, как сейчас, а зимовали и летовали все вместе. Два раза в год собирались на большие советы, на них съезжались все три орды, да-а-а... Вот было времечко: раздолье, гостевание, радость... Если говорить по правде, сейчас у нас нет связи со Старшим жузом, уж очень он далеко! А вот Средний и Младший жузы продолжают собираться на свои советы, да только, ясное дело, теперь они проходят не так весело. — Букенбай тяжело вздохнул, задумался, покачал головой. — И еще распри... распри между султанами, особенно после битвы при Аныракае. Конечно, люди двух этих жузов и сейчас дружат меж: собой: праздники и поминки проводят вместе... Прежде как было? Если у джигита, к примеру, родственники матери были из Старшего жуза, то родственики жены были из Среднего жуза. Мы нарочно опутывали себя узами родства. Теперь не так. И это очень плохо, ибо нарушается привычный порядок вещей... Народ слабеет, теряя родственные связи и узы.
Воспользовавшись паузой, Тевкелев задал давно томивший его вопрос:
— А взимает ли хан какие-нибудь поборы с самих казахов? Есть у вас налоги?
— Если не считать ханского налога, который взимается при решении споров, сыбаги — в зимнее время, когда идет убой скота, лау — при выезде куда-либо в поход и угощения для гостя, то у нас нет налогов. Никаких ежегодных поборов за каждый дым или там за каждую живую душу — нет. Потому-то у нас в степи каждый сам себе голова! Каждый — хозяин, каждый — господин своего — пусть даже небольшого — добра и семейства. Вот и развелось у нас столько неслухов: чуть что — откочевывают подальше, да еще при этом приговаривают: «Что мне твое ханство, на кой черт мне твоя власть!»
