— Вот он, — шепнул Амбалу Лычкин.

— Понял. Теперь исчезни.

Дмитриев, невысокий, очень вежливый человек, суетливо шагал по направлению к складу. И только он завернул за угол, его схватили и быстро запихнули в машину, сунув в нос тряпку с хлороформом. Живоглот вытащил у него из кармана документы, проверил содержимое кейса, нашёл там печать, доверенность, копию платёжного поручения. Пересел в другую машину и поехал в условленное место, где его ждал Комар. А недолгим будущим Дмитриева предстояло заниматься Амбалу, тем более что он любил подобные забавы.

— Останови здесь, — скомандовал Амбал шофёру. Они ехали по глухой лесной дороге. Не приходящего в сознание Дмитриева вытащили из машины и потащили на маленькую заснеженную лесную опушку. Амбал шёл сзади и тащил в руке канистру с бензином.

— Швыряй его тут! — распорядился он.

Дмитриева бросили на середине опушки. Амбал с разгоревшимися глазами плеснул на него бензин из канистры.

— Стрельнул бы, что ли… — пробормотал подручный.

— Зачем, мудила? — недоумевал Амбал. — Шум производить, пулю тратить… И так интересней же…

Когда он кинул спичку, Дмитриев очнулся от нестерпимой боли. Загорелся он мигом, словно факел. Душераздирающий крик раздался в лесу. И только тогда водитель вытащил «ПМ» с глушителем и разрядил в горящего человека обойму.

— А зря, — посетовал Амбал.

— Шум производить, ещё говорит, — проворчал водитель. — Пошёл ты…

Амбал хотел было порвать его на части за такое оскорбление, но решил повременить с расплатой. Теперь им надо было быстро уничтожить следы преступления.

Втроём молча, мрачно дождались, пока то, что ещё недавно было отцом троих детей Борисом Викторовичем Дмитриевым, сгорело дотла, выкопали яму и совершили страшные похороны. А затем также молча поехали в Москву.

О подробностях убийства Живоглоту рассказал позднее водитель машины. Живоглот только повёл плечами.

— Мудак он, этот Амбал. В жизни больше ничего ему не поручу, на вот тебе, братан, за оперативность. — И сунул ему в руку несколько стодолларовых купюр. Из-за глупости Амбала произошёл нежелательный шум, который мог иметь последствия…

А поздно вечером приехал в сопровождении братков Лычкин, усталый, но весёлый и довольный. Братки вывалили на пол несколько объёмных увесистых сумок.

— Ну как? — встретил его сгоравший от нетерпения Живоглот.

— Лучше не бывает… Все сдал. Буквально за два часа все сдал… Здесь рублей на пол-»лимона» баксов. — Он открыл одну сумку и показал её содержимое Живоглоту. — Вот, они свидетели, — показал он на уставших улыбающихся братков.

— Не свистит, — пробасил один из них. — Клево работал парень, товар с руками отрывали…

— Потому что выгодно было. А если выгодно, почему бы и не взять, — попытался приуменьшить заслуги Лычкина Живоглот.

Но того уже трудно было разубедить в собственной исключительности. Вот и настал его час… Вот оно, начало головокружительной карьеры крутого бизнесмена…

Живоглот накормил Лычкина ужином с водкой и отправил домой. На следующий день он позвонил ему и велел приехать. Лычкин приехал, и Живоглот торжественно вручил ему конверт с пятьюдесятью тысячами долларов.

— У нас так, Миша, — произнёс он. — Мы тебе не воровское государство. У нас все по-честному. Заработал и получи. И трать, братишка, в своё удовольствие… Вот какие времена клёвые настали… Для умных людей, разумеется… — добавил он.

— Но здесь же только пятьдесят, — разочарованно произнёс Лычкин, тщательно пересчитав деньги.

— Ничего, за нами не заржавеет, — буркнул Живоглот. — Остальное получишь в скором времени. Ещё дело будет…

Михаил хотел было возразить, что за новое дело оплата должна быть отдельной, но не осмелился произнести это. Тем более что и эта сумма впечатляла. Как и перспективы дальнейших заработков… Честно говоря, он до последней минуты не верил, что ему вообще что-нибудь заплатят. Кто он против таких людей?

Распираемый от гордости, Михаил вышел из квартиры Живоглота и шествовал с кейсом в руке по Рублевскому шоссе. У него было пятьдесят штук баксов.

— Алло, Алексей Николаевич? — раздался голос в телефонной трубке.

— Да, это я, — ответил Алексей.

— Это Добродеев беспокоит из Западносибирской торговой компании. Я хотел узнать, куда там наш Дмитриев пропал с товаром? Ведь неделя прошла, а его все нет и нет…

Поначалу Алексей ничего не понял. Как это так? Пропал товар… И пропал Дмитриев…. ДМИТРИЕВ!!! Как это так — Дмитриев? Ведь Дмитриев заболел, а вместо него приехал Пирогов… Мгновенно перед глазами встало узенькое лицо Пирогова, его хитренькие глазёнки… И жуткая суть произошедшего стала постепенно доходить до него…

Алексей потерял дар речи. Какой-то комок встал в горле, а руки и ноги похолодели от ужаса. Ему было почти так же страшно, как тогда, на душанбинском вокзале… Пирогов, Пирогов… Он все понял, он все внезапно понял… Какой же он лох, какой же мудак… Что же теперь будет? И где на самом деле Дмитриев?

— Что вы молчите, Алексей Николаевич? Где Борис Викторович? Почему мне не звонит? Жена его беспокоится…

Но Алексей продолжал молчать. И тут Добродеев заподозрил неладное. Голос его приобрёл угрожающие нотки.

— Где Дмитриев? — тяжело спросил он

— Я не знаю, — почти шёпотом ответил Алексей.

— А где товар? — ещё суровее спросил Добродеев.

— Нет товара. И Дмитриева нет, и товара нет… Подождите, я сейчас вам все попытаюсь объяснить…

И срывающимся голосом стал путано объяснять, что произошло. Добродеев молча слушал, тяжело дыша в трубку. А когда Алексей закончил, коротко произнёс:

— Вы идиот, Кондратьев. Вы просто идиот и мерзавец. Вам гусей нельзя доверять пасти. И вы серьёзно ответите за ваш идиотизм…

И в трубке запищали частые гудки…

Дрожащими пальцами Алексей набрал номер Фонда.

К телефону подошла Инна.

— Это я, — даже забыв поздороваться, выдавил из себя Алексей. — Мне нужен Серёга. Сергей Владимирович. Он на месте?

— Алёша? Что с тобой? — встревожилась Инна.

— Да ничего, ничего… Так… Серёга где?

— Его нет. Он в командировке.

— Когда будет?

— Наверное, дня через три. Да что такое? Голос у тебя какой-то…

— Да простыл малость… Ты разве утром не заметила?

— Нет, утром у тебя и настроение было другое, и чувствовал ты себя прекрасно. Ведь что-то произошло, разве нет?

— Наше дело мужское. У нас всегда что-то происходит, — попытался засмеяться Алексей, но получился какой-то нервный хохоток, похожий на стон. — Ладно… Пока. Целую…

— Ты когда будешь?

— Да как обычно…

Но в этот день он вообще не пришёл ночевать к ней. Он поехал к себе на квартиру в Тёплый Стан. Он был не в состоянии смотреть Инне в глаза, до того у него было тошно на душе. Он съездил на склад и попытался аккуратно выяснить, не появлялся ли там Дмитриев. Но никто его не видел. Не знал ничего и Лычкин, который в тот роковой день был на складе.

— Пирогов же вместо него приехал, — сказал Михаил. — Весь товар забрали… Все по документам… А что такое? Не так, что-то? — нахмурился он. После полученного выговора Михаил был аккуратен и выполнял все задания безукоризненно.

— Да все так, все путём, — пробасил почерневший от свалившейся на его плечи беды Алексей. «Да, прав Добродеев, мне и гусей пасти нельзя доверять. И зачем я только за все это взялся? Торгаш из меня, как из Серёги Фролова балерина… Да, скоро что-то начнётся… И Дмитриев, Дмитриев… Похоже, они его… того…»

А началось все гораздо быстрее, чем он думал.

Уже через день к его офису подкатило несколько иномарок. Из них мрачно вывалилась пара десятков головорезов. Четверо направились в офис.

— Ты Кондратьев? — спросил его громила двухметрового роста, с чёрным ёжиком волос на круглой голове и с татуированными руками.

— Я, — напрягаясь, ответил Алексей.

— Ты-то нам и нужен. Хлопцы, встаньте у двери с той стороны, — приказал он, и они остались вдвоём.