Встреченные здесь велосипедисты оказались культурными ребятами, они занимали только свою обочину. Если в Кении и Танзании привилегия ездить на велосипедах принадлежала лишь мужчинам, то в Замбии женщины старались в этом не отставать от мужчин.

К тому же замбийские провинциальные девушки, по сравнению с танзанийскими, были настоящими модницами и носили даже длинные волосы, были с разнообразными причёсками. Танзанийские же женщины, сравниваю, чаще всего очень толстые и коротко стриженные. Может, такая свобода в причёсках даёт и свободу вообще для женщин в Замбии, а может, здешние мужчины держали своих жён не в таком «чёрном теле», как в Танзании, например. Там девушкам позволяли на головах носить брёвна, связки веток, тазы и другие тяжёлые предметы, а в Замбии такое отягощение женского тела не допускалось. Но вот детей и там и тут носят всё равно привязанными к спинам. Чудаки!

Все малыши, которые уже обрели самоходность, при нашем появлении с плачем разбегались в разные стороны, а те, кто постарше, приветливо махали нам руками. При этом я вспоминал эфиопский натиск «ю-юкающей» детской толпы: если бы такие атаки продолжались до сих пор, то у всей нашей команды случился бы психический сдвиг. И ещё — давно уже мы не испытывали недостатка в питании, эфиопский голод стал для нас просто историей! В замбийских посёлках, прямо возле дорог, продавали хлеб, варёную кукурузу, арахис.

На одной из заправок, в какой-то деревне, к нам приблизился странного вида человек. Он плавно подпрыгивал, приседал и прокручивался возле нас, что-то напевая себе под нос. Володя Сайгаков и я стали главным объектом его внимания, так как именно в тот момент Сергей и Володя Новиков ушли куда-то за покупками. Странный, загадочного вида, человек указывал на нас поочерёдно пальцем, при этом не переставал что-то бормотать. Нечто шаманское было в его танце и в его стеклянных глазах, он мне очень напомнил тех заклинателей дождя, колдунов, столь распространённых когда-то в Африке и описанных в книгах. И ещё тут же вспомнилось, что в здешних краях весьма распространён черный культ Буду, как впрочем и везде по Африке. Возможно, в его жилах течёт кровь предков — таких же колдунов, а духи теперь не дают ему покоя, это бывает очень часто.

Злые духи всегда пытаются завладеть человеческой душой, завлекая различными фокусами и видениями. Всем знакомы африканские маски, кто-то стремится купить их себе в коллекцию, но всё не так просто! Деревянные или жестяные африканские маски при контакте с божеством, вернее с демоном, играют у африканцев не последнюю роль. Маски изображают тотемное животное или мифическое существо. Намоленые маски-истуканы, по сути, уже идолы, а бывает — люди, после путешествий, часто не ведая серьёзности вопроса, украшают ими стены своих домов — забывая, с кем имеют дело.

Наш странный знакомый на этой замбийской автозаправочной станции, к тому же, находился под воздействием «волшебной» травы. Накурившись, он, оттого, наверное, и пустился в магические танцы. Многие путешественники, сколько читаешь старых книг, в своих заметках упоминали о встречаемых племенах, в которых всё мужское население было склонно к курению конопли, — при этом мужчины вовсе не занимались бытовым физическим трудом, возложив его на «хрупкие» женские плечи. Сами же жили «вольготно», оставляя себе охоту и войну.

В Замбии много национальных парков, и уже на подъезде к ним, на обочинах, стоят указатели с их названиями. Вот сейчас слева, в 50 км от дороги, Национальный парк «Луангва», а чуть далее — Национальный парк «Луамбе и Лукусузи». Справа от дороги, в 20 км, рядом с посёлком Чилонга, Национальный парк «Лавуши-Манда и Касанка». А вот сколько мы проехали по нашей России, так ни разу нигде не видали ни одного указателя про какой-либо российский национальный парк или заповедник — почему у нас так плохо ценят то что имеют, чем надо гордиться, а не скрывать — непонятно!? Вопросов у нас во время нашей Кругосветки возникает гораздо больше, чем ответов.

Животных почему-то не видно, даже птицы, и те редки. Удивительно, тропические африканские страны как-то автоматически считаются сосредоточением множества животных, птиц, гадов, но всего этого просто так тут не увидишь. Может потому, что мы всё время придерживаемся какой-то дороги, асфальта, а животные этого избегают? И потому во время наших ночёвок или кратковременных остановок вокруг нас царит полная тишина, нарушаемая только трескотнёй цикад.

Разложили мы на коляске «УРАЛа» нашу подробную карту Южной Африки: совсем рядом находится знаменитое болото Бангвеулу, почти у самой границы Замбии с республикой Конго.

Всего несколько километров отделяют нас от деревушки Читамбо — от исторического места, связанного с именем, перед которым я благоговею — Дэвид Ливингстон, великий шотландский исследователь Африки, совершивший с 1840 по 1873 год ряд длительных путешествий по Южной и Центральной Африке. Именно здесь, в Читамбо, в последнем земном селении, приютившем неугомонного скитальца, прервалась жизнь этого замечательного человека. 1 мая 1873 года в туземной хижине, вдали от дома и Родины сердце, смертельно измученное тяжёлой болезнью, остановилось. Смерть застала Ливингстона во время молитвы, застывшая голова страдальца была опущена на сложенные руки.

Его верные слуги, туземцы, на протяжении всего огромного расстояния до Багамойо, несли на руках его набальзамированное и иссушенное тело. Достигнув Индийского океана, Сузи и Чума передали тело Ливингстона в руки капитана английского корабля, а с ним и все сохранившиеся записки, дневники, коллекции и карты великого путешественника и миссионера.

Трудно передать то, что почувствовал я, когда увидел поворот с указателем направления к мемориалу Ливингстона. Когда мне было 12 лет, я впервые узнал о Ливингстоне и о его интересной, переполненной открытиями, жизни. Удалось прочесть множество изданных его и о нём книг, узнать о нём всё что можно было, и с тех пор я уже просто не мог расстаться с мечтой об Африке.

Сердце Ливингстона осталось в центре «Чёрного континента», а тело его предали земле в Вестминстерском аббатстве — усыпальнице великих людей Британии. Его деяния увековечила мраморная доска над могилой, с надписью: «Перенесённый верными руками через сушу и море, покоится здесь Дэвид Ливингстон, миссионер, путешественник и друг человечества. Тридцать лет его жизни были посвящены неутомимому стремлению распространить Евангелие среди народов Африки, исследовать неразгаданные тайны и уничтожить торговлю невольниками, опустошающую Среднюю Африку».

В нескольких километрах от дороги, по которой мы ехали, проходит граница республики Конго, в которой уже бесконечно долго идёт гражданская война. Соседние страны как могут отграничиваются от такого беспокойства, хотя, как тут устроишь границу — пустыня, саванна, безграничное пустое дикое пространство!? Мы ехали по Замбии — незасивимой, мирной стране, поэтому вдоль дорог здесь стоят вооружённые до зубов солдаты, стоящие на страже замбийской территории. Возможно именно здесь, на месте нынешней асфальтированной дороги, в далёком прошлом проходили пути работорговцев. По ним вели колоннами тысячи обречённых на унижения и страдания чернокожих людей, вели к невольничьим рынкам и факториям, расположенным на океанском побережье…

То были взрослые и дети, мужчины и женщины, люди разных народностей, перемешанные общей бедой, — многие из них падали от истощения и невзгод, обрушившихся на них, и переломавшие их жизнь. Устилая этот кровавый путь костьми людей, работорговцы — арабы и белые, зарабатывали себе «на жизнь». Более сильные пленные продолжали идти навстречу новой жизни в неволе, чтобы больше никогда не увидеть своей родины.

Работорговля всегда была присуща внутренней жизни многих африканских племён, даже когда там не было европейцев, у которых, впрочем, тоже в древности работорговля была нормой — в результате войн друг с другом, у всех народов, законной добычей для победителей были рабы. Но когда на «чёрном» континенте появились белые, то большинство из них вместо того, чтобы сеять добро и свет учения Христа, начали только расширять торговлю людьми, поставив её поистине на «промышленный» лад: внутренние войны между племенами только стимулировались, чтобы рабов у победителей было больше и больше, для подкупа местных князьков и дельцов белые «предприниматели» пускали в ход дешёвые европейские товары и «горящую» воду — спирт.