Но Джейк снова стиснул ее руку, не давая уйти.

— Твою мать используют, Анжи, — хрипло бросил он. — Как тебя и Риту. Поверь, ты горько пожалеешь, если не послушаешь меня. На твоей совести будет их смерть… если сама к тому времени останешься жива.

Девушка, раздираемая сомнениями, нерешительно уставилась на него. Какие у нее основания доверять этому человеку? Хотя до сих пор он никогда не лгал ей, все же, несомненно, утаивал какую-то часть правды или умалчивал о самом важном. С чего бы именно сейчас такая искренность?

Словно догадавшись, о чем думает Анжи, Джейк тихо сказал:

— Я не могу открыть тебе подробности или факты, но даю слово, что никогда не допустил бы, чтобы с тобой что-то случилось, особенно если в силах заранее все предвидеть и предупредить.

Ей отчаянно хотелось верить ему. Но в прошлом Джейк не раз ранил Анжи и сейчас, вполне возможно, имеет свои, темные, причины запугивать ее.

Он снова потянулся к ней, но вместо того чтобы схватить в объятия, притянул к себе и прошептал в пересохшие от волнения губы:

— У тебя просто нет иного выхода.

Анжи закрыла глаза. Руки ее сами собой обвили его шею, и он снова принялся целовать ее. Она не замечала, что край бортика больно впивается в бедра, ощущая только сладость его поцелуя, жар руки, ласкающей грудь сквозь кружевной корсаж. Услышав тихий звук рвущейся ткани, она вздохнула и подумала, как хорошо, что сегодня на ней не парижское любимое платье.

Джейк подхватил ее на руки и понес сквозь чащу сада в крохотную уединенную беседку, выстроенную из кедровых досок, наполнявших воздух смолистым ароматом.

Опустив девушку на пол, Джейк встал на колени. Лунный свет крошечными квадратиками падал сквозь решетчатый потолок и неясными бликами ложился на ее платье.

Анжи скорее почувствовала, чем увидела, что глаза Джейка снова превратились в жидкое золото.

— Останься у меня хоть немного здравого смысла, — тихо признался он, — я немедленно отвел бы тебя к матери.

— Да. Будь у тебя хоть немного здравого смысла, — согласилась Анжи с ленивой чувственной улыбкой, одновременно зовущей и дразнящей, и Джейк, не в силах устоять, схватил ее в объятия.

Было нечто невыразимо эротическое в их любовных играх на полу беседки под слабый звон воды в фонтане. Джейк ласкал ее медленно, не торопясь, сняв мантилью и расстегнув пуговицы корсажа так же ловко и быстро, как Бетт. И когда Анжи осталась в одной белой шелковой сорочке, присел на корточки, откровенно ею любуясь.

— Господи, точно такой ты мне снилась, — прошептал он. — Но так значительно лучше. По крайней мере я могу тебя коснуться, ощутить под пальцами мягкую кожу, слышать, как ты мурлычешь, когда ласкаю тебя здесь… и здесь. Да, amante[18], именно так.

Его руки словно сами находили особо чувствительные местечки на ее теле, зная, когда остановиться, оставив ее желать недостижимого… Она потянулась к нему, и он навис над ней, отсекая свет, а когда вошел в нее и стал двигаться, проникая все глубже с каждым выпадом, Анжи смутно подумала, что, должно быть, так же безумна, как он, если пошла на такое. Но похоже, стоит им встретиться, как дальнейшее неизбежно.

— Querida… te qiero…[19]

Гортанный, почти неслышный шепот будоражил Анжи Твердые губы нашли мочку ее уха, щеку, завладели губами в исступленном поцелуе, заставившем Анжи забыть все, кроме этой минуты и человека, который так хотел ее.

Их слияние было диким, бешеным под мягким ветерком, овевавшим полуобнаженные тела, луной, смотревшей сверху, и Анжи знала, что экстаз, который способен пробудить в ней этот мужчина, не сравним ни с чем на свете. Ни с одним, самым искусным любовником она не переживет ничего подобного.

Анжи отдалась потоку наслаждения и со всхлипом выгнула спину, запустив руки в жесткие темные волосы, ловя ритм его движений встречным движением бедер. Он продолжал раз за разом погружаться в ее лоно, убыстряя толчки, унося ее за собой в темную бездну страсти.

Гораздо позже, когда она вынырнула на поверхность, он снова обнял ее, и Анжи уткнулась головой в его плечо, слушая, как его дыхание из неровного становится мерным и глубоким.

Но тут Джейк вздрогнул и приподнялся, вглядываясь в темноту. Анжи ощутила, как напряглось его тело под ее ладонями.

— Джейк? Что случилось?

Ей было так хорошо, хотелось вечно оставаться в этой уютной тьме, но когда он выругался и вскочил, вдруг стало не по себе.

Он принялся лихорадочно шарить по полу в поисках одежды и, разогнувшись, сухо приказал:

— Немедленно оденься, Анжи. И оставайся здесь, пока я не приду за тобой.

— Что… ты о чем?

Уже по-настоящему встревожившись, она села, поспешно натянула платье и принялась возиться с пуговицами.

— Неужели не слышишь?

До нее доносились негромкие взрывы и крики, но гостей предупредили, что будет фейерверк, поэтому Анжи не придала этому значения.

— Петарды?

— Господи, Анжи! — раздраженно взорвался Джейк, натягивая сапоги. — Это перестрелка! И если она не входит в программу развлечений, в чем я сомневаюсь, похоже, на ранчо явились незваные гости. А я без оружия… следовало бы не слушать дядюшку и взять револьверы.

Анжи, забыв о чулках и мантилье, вцепилась в него.

— Не оставляй меня здесь!

— Тут ты в большей безопасности, чем в доме. Нападающие первым делом бросятся туда. Сиди тут и не выходи, пока кто-нибудь не придет за тобой, поняла? Не шуми, и никто не узнает, где ты.

— Это индейцы?

— Ружья у всех одинаковы. Пока трудно сказать, — сухо отозвался он, выглядывая наружу.

— Джейк…

Он сжал ее плечи, снова поцеловал, крепко и наспех, и тут же выскочил из беседки, мгновенно растворившись во тьме. Только серебряная тесьма испанского костюма все еще поблескивала во мраке, и Анжи, опустившись на пол, припала глазом к решетке и долго смотрела вслед, пока Джейк не исчез окончательно.

Господи, что же ей делать?

Анжи молилась, чтобы мама и Рита уцелели… Неужели это действительно индейцы? Она вспомнила слышанные рассказы, истории о жесточайших насилиях, убийствах, грабежах и затрепетала от ужаса.

«Нет, — с мрачной решимостью думала она, — нельзя поддаваться этому унизительному, тошнотворному страху, нельзя!»

Но сдержать слово было труднее, чем казалось. Девушка вздрагивала при малейшем шуме и сжималась, заслышав очередные выстрелы и дикие вопли. Живы ли ее родные? Что с мамой? С Бетт и Ритой? О, если бы она только сумела увидеть своими глазами, что происходит, добраться»до дома…

— Анжи!

Девушка встала на четвереньки и снова припала к дырочке. К беседке мчался высокий мужчина… на Джейка не похож. Девушка с бешено бьющимся сердцем вцепилась в решетку, пытаясь увидеть лицо приближавшегося человека.

— Анжи, вы здесь? Ответьте, ради Бога!

Он был уже почти у беседки, когда лунный свет упал на светлые волосы и отразился от медных пуговиц. Темп!

— Я здесь! — всхлипнула девушка, едва не плача от облегчения. Она с трудом поднялась на ноги и, поковыляв к выходу, почти упала в его объятия.

— О да, это я! Темп… все кончено? Они ушли? Что происходит?

Темп, прижав ее к себе, принялся укачивать, как ребенка. Он все еще не успел отдышаться и опомниться, но, очевидно, думал не о себе, а об Анжи.

— Господи, Анжи, я повсюду вас искал! Если бы дон Луис не догадался, где вы можете быть… С вами все в порядке? Какого дьявола вы делаете здесь одна?

Анжи, разумеется, вовсе не собиралась объяснять ему истинную причину, приведшую ее сюда, и поэтому всего лишь покачала головой.

— Пряталась. Кто напал на нас?

— Похоже, это один из тех молниеносных набегов, которыми славятся индейские шайки, и, думаю, они получили по заслугам, — мрачно сообщил Темп. — Ворота были закрыты, а пожары, вызванные зажженными стрелами, тут же были потушены. К сожалению, вряд ли им дали достойный отпор, поскольку почти все мужчины к тому времени были пьяны, но могло быть хуже.