Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Привет, Гюнтер, – сказал человек.

Кениг лукаво наблюдал, как я, лишившись дара речи, мигая, таращусь на усмехающуюся личность.

– Вы верите в приведения, герр Кениг? – наконец спросил я.

– Нет. А вы?

– Теперь верю. Если я не ошибаюсь, джентльмен около окна был повешен в сорок пятом за участие в заговоре против фюрера.

– Ты можешь оставить нас, Гельмут, – сказал человек около окна. Кениг коротко кивнул, повернулся на каблуках и вышел.

Артур Небе указал на стул возле стола, на котором в развернутом виде лежали документы Белински рядом с парой очков и авторучкой.

– Садись, – сказал он и засмеялся. – Чего-нибудь выпьешь? Тебе, кажется, не помешает.

– Не каждый день видишь человека, восставшего из мертвых, – спокойно сказал я. – Налей-ка лучше побольше.

Небе открыл большой резной деревянный бар, продемонстрировав мраморный внутренний интерьер со всевозможными бутылками. Он взял бутылку водки и два маленьких стакана, которые наполнил до краев.

– За старых товарищей, – сказал он, поднимая стакан. Я неуверенно улыбнулся. – Пей. Я от этого не исчезну.

Я залпом выпил водку и глубоко вздохнул, почувствовав, как она ударила по желудку.

– Тебе смерть идет, Артур, хорошо выглядишь.

– Спасибо. Никогда себя лучше не чувствовал.

Я зажег сигарету и некоторое время не вынимал ее изо рта.

– Минск, да? – сказал он. – Сорок первый. Последний раз, когда мы виделись.

– Правильно. Ты перевел меня в бюро по военным преступлениям.

– Я вообще-то должен был бы засадить тебя за ту просьбу, даже расстрелять.

– Судя по тому, что я слышал, тебе в то лето нравилось расстреливать. – Небе оставил мой выпад без внимания. – Почему же ты этого не сделал?

– Ты был чертовски хорошим полицейским, вот почему.

– И ты тоже. – Я глубоко затянулся. – По крайней мере, до войны. Что заставило тебя измениться, Артур?

Небе посмаковал водку, а потом выпил ее одним глотком.

– Берни, не жди от меня каких-либо объяснений. Мне давали приказы, которые следовало выполнять, и выбор был небогат: они или я. Убивай, или убьют тебя. В СС действовали только так. Десять, двадцать, тридцать тысяч – как только вычислили, сколько нужно для того, чтобы спасти свою собственную жизнь, ты должен убивать других. Это было мое окончательное решение, Берни: окончательное решение неотложной проблемы своего собственного выживания. Тебе повезло, потому что от тебя никогда не требовали производить такие же подсчеты.

– Благодаря тебе.

Небе скромно пожал плечами, прежде чем указать на бумаги, развернутые перед ним.

– Я очень рад, что не приговорил тебя к расстрелу, особенно теперь, когда увидел все это. Естественно, этот материал должен быть оценен экспертом, но, судя по всему, тебе выпал счастливый билет. Тем не менее, мне бы хотелось услышать о твоем источнике побольше.

Я повторил свой рассказ, после чего Небе сказал:

– Как ты думаешь, ему можно доверять? Этому твоему русскому?

– Раньше он меня никогда не подводил, – сказал я. – Но он, конечно, только доставал для меня бумаги.

Небе снова наполнил наши стаканы и нахмурился.

– Какие-то проблемы? – спросил я.

– Просто я не могу вспомнить ничего, произошедшего за те десять лет, что я тебя знаю, способного убедить меня, что ты теперь не более чем заурядный торговец на черном рынке.

– Не труднее, чем мне убедить себя в том, что ты военный преступник, Артур. Или, если на то пошло, признать, что ты не мертв.

Небе улыбнулся:

– В чем-то ты прав. Но, когда вокруг столько возможностей при огромном количестве перемещенных, я удивляюсь, что ты не вернулся к своей старой профессии и не стал частным детективом.

– Частное расследование и черный рынок вовсе друг друга не исключают, – сказал я. – Хорошая информация – это как пенициллин или сигареты. У нее есть своя цена. Так всегда было. Кстати, мой русский хочет, чтобы ему заплатили.

– Они все этого хотят. Иваны, как мне кажется, доверяют доллару больше, чем сами американцы. – Небе сцепил руки и положил оба указательных пальца на свой умного вида нос. Затем он направил их на меня, как будто прицелился из пистолета. – Ты делаешь успехи, Берни, большие успехи. Но должен признаться, я все еще нахожусь в недоумении.

– Насчет меня в роли Черного Питера?

– Я могу это принять гораздо быстрее, чем мысль о том, что ты убил Тродл Браунштайнер. По-моему, убийства – это не для тебя.

– Я и не убивал ее, – признался я. – Кениг приказал мне это сделать, и я подумал, что смогу, ведь она была коммунисткой. А я, знаешь ли, научился их ненавидеть, пока «отдыхал» в советском тюремном лагере. Но, поразмыслив, я понял: не смогу. И уж во всяком случае, не умышленно. Может, я и заставил бы себя сделать это, будь то мужчина, но девушку... Я собирался ему сказать об этом сегодня утром, но, когда он поздравил меня так, будто я это уже сделал, решил не открывать рта и воспользоваться стечением обстоятельств. Глядишь, перепадут кое-какие деньжата.

– Но кто-то же ее убил? Очень интригующе. Полагаю, ты не знаешь кто.

Я отрицательно покачал головой.

– Загадка, значит.

– Так же как и твое воскрешение, Артур. Как тебе удалось?

– Боюсь, в этом моей заслуги нет, – сказал он. – Выдумка людей из разведки. В последние несколько месяцев войны они подделали послужные списки старших офицеров СС и членов партии, дабы показать, что мы – мертвы. Большинство из нас были якобы казнены за участие в заговоре графа Штауффенберга, имевшем целью убить фюрера. Ну, какое значение имела лишняя сотня или около того казней в списке, который и так уже был длиною в тысячи фамилий! Некоторых из нас записали как убитых при бомбежке или в битве за Берлин. Оставалось только подбросить эти записи в руки американцев. Поэтому СС перевезло записи на бумажную фабрику неподалеку от Мюнхена, и владельцу (верному нацисту) было приказано: ждать, пока америкашки не появятся на его пороге, прежде чем начать что-либо уничтожать. – Небе засмеялся. – Я помню, в газетах писали, что американцы прямо-таки упиваются невероятной удачей. Конечно, большая часть досье, что они захватили, была сфабрикована. Но те из нас, кто больше всего рисковал пострадать от их смехотворных расследовании военных преступлений, получили настоящую передышку и достаточно времени, чтобы создать надежную личину. Только когда ты мертв, появляется столько прекрасных возможностей. – Он снова засмеялся. – Как бы то ни было, этот их Архивный центр в Берлине все еще работает на нас.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я в надежде узнать хоть что-нибудь о причине убийства Линдена. Может, он просто обнаружил, что документы до того, как попали в руки союзников, были подделаны? Вполне, по-моему, убедительное основание для смертного приговора.

– Пока я сказал достаточно. – Небе выпил еще водки и оценивающе облизнул губы. – Мы живем в интересное время, Берни. Человек может быть, кем пожелает. Возьми меня: мое новое имя – Нольде, Альфред Нольде, и я в этом поместье занимаюсь виноделием. Воскрес, ты сказал. Ну, ты не так уж далек от истины. Только наши нацисты воскресают нетленными. Мы изменились, мой друг. Это русские носят черные шлемы и пытаются завоевать город. Теперь мы работаем на американцев, и они считают нас очень хорошими мальчиками. Доктор Шнейдер – это человек, который при помощи их контрразведки создал Организацию, – постоянно общается с ними в нашей штаб-квартире в Пуллахе. Он даже посетил США и встречался с их Государственным секретарем. Можешь себе представить? Старший немецкий офицер работает со «вторым номером» президента. Более нетленным стать нельзя, по крайней мере, в наши дни.

– Возможно, ты не согласишься, – сказал я, – но мне трудно думать об американцах как о святых. Когда я вернулся из России, моя жена получала дополнительный паек от одного американского капитана. Ну, ты понимаешь... и порой я думаю, что они ничуть не лучше Иванов.

Небе пожал плечами.

180
{"b":"234440","o":1}