Лаура любила размышлять и писать в этом чудесном уголке. Иногда она ложилась в воду, которая закрывала только часть ее тела. Положив локти на берег, девушка писала в своем дневнике.

Сегодня ей предстояло подумать о многом. Отдаться во власть ощущений и чувств.

Жара заставила ее снять юбку и блузку. Оставшись в короткой старой рубашке, девушка зашла в божественно прохладную воду. Наклонилась, чтобы намочить волосы, смыла с них пыль и заплела косу.

Ручей был слишком мелким для настоящего купания, но Лаура могла лежать в воде и ощущать ее душу — трепетную и подвижную, точно прозрачные крылья стремительных стрекоз.

Лаура отдалась во власть безмятежной истомы. Ей казалось, что она плывет, точно лист, по водной глади ручья.

И вдруг очарование разрушилось. В блаженную тишину вторгся чей-то громкий незнакомый голос:

— Эй, малышка! Ты заснула или пытаешься утопиться? — Вздрогнув, Лаура приподнялась и увидела перед собой высокого бородатого мужчину с суровым лицом, сидевшего на покрытом пылью черном жеребце, который рыл землю копытом и казался не менее опасным, чем его хозяин.

— О, теперь я вижу, что ты жива! И часто ты так делаешь? — Помолчав, он раздраженно спросил по-испански: — Ты вообще умеешь говорить?

Потрепанная черная шляпа с плоским верхом защищала глаза незнакомца от слепящего солнца. Он мог быть разбойником, наемником, бандитом — Лаура увидела нагрудные патронташи и ружья, торчащие из чехлов по обеим сторонам седла. Кроме того, он был вооружен револьверами с простыми потертыми рукоятками.

— Вы не имели права так пугать меня! — рассерженно выпалила по-испански Лаура, которой удалось, наконец, обрести голос. Ее охватил не страх, а возмущение. Этот незнакомец вторгся в ее владения, нарушил ее одиночество. Она хотела, чтобы он исчез! — И пусть ваш зверь не приближается к моему коню!

Лаура встала, забыв о том, что на ней почти ничего нет. Ноздри незнакомца слегка заиграли, он замер, и девушка осознала, что прилипшая к коже мокрая рубашка практически прозрачна.

По нагретой солнцем коже пробежали мурашки озноба. О Господи! Что, если…

— Уезжайте прочь! Или вы еще не насмотрелись вдоволь?

Она не желала выдавать свой страх. Мужчина не ответил, и Лаура, сделав два шага вперед, подумала о револьвере, лежавшем под юбкой, — она всегда брала его с собой в такие поездки. А также о ноже, который остался в седельной сумке.

— Послушайте, незнакомец, вам лучше немедленно уехать отсюда! — дерзко заявила она. — Убирайтесь, и побыстрее! Если мои родные узнают, они убьют вас, сколько бы ружей вы при себе ни имели. Вы похожи на вора или гринго, пробравшегося сюда через границу. Таких, как вы, здесь не любят. Вы поняли? И вообще, что вы здесь делаете?

— Я собирался сделать то же самое, что делала ты! — В невозмутимом голосе незнакомца прозвучали насмешливые нотки. — Хотел смыть пыль с коня и напоить его, только и всего. — Он усмехнулся. — Если ты испугалась, что я тебя изнасилую, то напрасно. Я не трачу время на маленьких девочек, — презрительно добавил мужчина. К ужасу Лауры, он слез с коня и направился к ней.

— Не смейте ко мне приближаться! — выпалила она, с ненавистью глядя на незнакомца.

Он был более высоким, чем ей показалось сначала. Таким же рослым, как ее отец. И от него действительно исходило ощущение опасности — оно усилилось, когда он подошел ближе.

— Малышка, — мужчина снял шляпу и ударил ею по своему колену, стряхивая пыль, — либо мы оба попользуемся этой водой, либо, поскольку ты уже искупалась, тебе придется убраться домой к твоей матушке. Поняла?

Возмущенная, Лаура так и ахнула.

Позже она подумала, что ей следовало справиться со своей яростью. Она могла попросить его отвернуться и дать ей одеться. Тогда она получила бы возможность взять револьвер. Вместо этого она назвала его грязной американской свиньей и бросилась к оружию. Она успела схватить револьвер, но в этот момент незнакомец сильно ударил ее по руке и заставил выпустить оружие.

— Послушай, мне не нравится, когда маленькие девочки позволяют себе такие выходки!

Он тряхнул ее за плечи. Взбешенная, Лаура забыла о благоразумии.

— Ублюдок! Сукин сын! Отпусти меня! Немедленно отпусти, или ты крепко пожалеешь, обещаю тебе! Тебя убьют — я сама тебя убью, я…

— О, ты обладаешь язычком шлюхи и норовом волчицы! К тому же ты владеешь английским. — Трент тоже перешел на английский. — У тебя славный револьвер, да и конь твой весьма хорош. Ты их украла или какой-то богач отблагодарил тебя за оказанные ему услуги? Ну что, успокоилась, маленькая шлюха? Тебя можно отпустить?

— Ублюдок! Я убью тебя! — Лаура повернулась в его руках и резко вскинула колено.

Однако Трент без труда избежал удара и зловеще рассмеялся:

— Некоторым мужчинам нравятся такие сучки — но не мне!

Потеряв от ярости дар речи, почти обезумев, она попыталась дотянуться пальцами до его лица, но коснулась лишь густой бороды. Ядовитая улыбка незнакомца бесила Лауру.

— Дикая кошка, да? Интересно, знает ли кто-то о том, где ты находишься. Перестань дергаться. Посмотри на меня, крошка. — Он еще сильнее сжал ее руки, и ей пришлось сдержать крик, заставить себя посмотреть ему в глаза… Они были свинцовыми, ледяными, зловещими, резко выделялись на фоне загорелой кожи и черных волос — длинных, нестриженых, как и его борода.

Лаура замерла под пристальным взглядом этих безжалостных глаз.

— Ну что, будешь паинькой и позволишь мне искупаться? Я не задержусь в воде надолго.

— Отдай мне револьвер! — сдавленным голосом произнесла девушка.

— Это ни к чему, милая. Я тебе не доверяю. И я действительно хочу искупаться. Либо ты спокойно уйдешь отсюда, либо я воткну тебе в рот кляп и привяжу к дереву на время моего купания. И не испытывай больше мое терпение.

Она смотрела на его бородатое лицо, но ничего не говорила. Он отвел ее руки за спину и несколько ослабил хватку. Освободив одно запястье, Лаура изо всех сил ударила Трента в скулу, а затем обрушила шквал проклятий как на него самого, так и на всех его предков. С ее уст срывались ругательства, которые она еще никогда в жизни не произносила вслух.

— Дерзкая сучка! — прошипел Трент и, швырнув девушку на траву, придавил ее своим телом, прижал ее запястья к земле. Оружие, висевшее на Тренте, врезалось в нежную кожу Лауры, причиняя ей боль. — Ты этого хотела?

Отказываясь поверить, что все это действительно происходит с ней, Лаура попыталась сбросить с себя Трента и почувствовала, как ее груди вырвались из плена мокрой ткани. Он небрежно провел пальцами по соскам, затем его рука скользнула вниз, к ее бедрам. Наконец он с презрением оборвал поток ее громогласных протестов, зажав ей рот своими губами, и стал безжалостно, невозмутимо целовать ее. Когда Лаура начала задыхаться, он отпустил ее и встал над ней.

— Послушай, крошка, будь у меня время и желание, я бы занялся тобой всерьез. Но сейчас у меня нет ни того, ни другого! Я просто дал тебе понять, что с тобой произойдет, если ты будешь плохо себя вести.

Резко нагнувшись, он сорвал с нее остатки рубашки и бросил их в сторону.

— Я уже предупредила тебя…

Она не сразу поняла, что он обещал сделать с ней. Трент воткнул Лауре в рот пыльный шейный платок, привязал ее к дереву и стянул запястья своим ремнем.

— Закрой глаза, если не хочешь смотреть, малышка, — сказал он, раздевшись.

«Этот негодяй моется неторопливо», — подумала в ярости Лаура; к ее глазам подступили слезы возмущения и гнева. Она не имела никакого желания смотреть на отвратительную наготу этого мерзкого, грубого зверя! Однако невольно бросала на него любопытные взгляды.

Какая гадость! Мужчины — настоящие хищники! Этот мерзавец обладал огромным пенисом. Она вовсе не хотела, чтобы эта штука проникла в ее тело. А он-то наверняка думал, что она нуждается в этом большом, некрасивом, отвратительном органе, который почему-то является у мужчин предметом нелепой гордости.