Скэнлон приехал в Манхэттен к отправился в канцелярию Геблера.

Суровое лицо президента ассоциации было красным от негодования.

— Есть сложности, Тони, — сказал он, поздоровавшись со Скэнлоном. — Я только что закончил разговор с главным хирургом. Он сказал мне, что начальство стремится в этом году отправить в отставку как можно больше командиров.

— Почему?

— Им нужны свободные места, чтобы продвигать своих людей.

— Выходит, мне надо добраться до первого заместителя или комиссара полиции…

— Выходит, так. А у меня с замом плохие отношения. Я могу поговорить о тебе с комиссаром. — Он задумчиво умолк. Потом лицо Геблера вдруг просветлело, он щелкнул пальцами. — Так я и сделаю.

— Как? Расскажи, — тотчас спросил Скэнлон.

— Джо Галлахер. Он хороший друг заместителя комиссара. Они вместе пьют и гуляют. И если кто-нибудь в полиции может свести тебя с заместителем, так это только Галлахер. Ты знаком с Галлахером?

— Я был курсом старше в академии. Мы до сих пор иногда встречаемся по работе.

Геблер подошел к своему столу, заваленному бумагами.

— Сегодня вечером ассоциация лейтенантов проводит месячное собрание у «Рикардо». Галлахер обязательно будет там. Ты отправляйся в «Асторию», а я позвоню Галлахеру, чтобы он ждал тебя там.

Поездка от Манхэттена до «Астории» в Куинсе заняла у Скэнлона полтора часа. Он припарковался перед рестораном и торопливо вошел. Торжественная часть собрания давно закончилась, и почти все детективы собрались вокруг большого бара. Скэнлон поискал взглядом Галлахера. Он выбрал самую большую группу людей и направился туда, прекрасно зная, что Галлахер всегда бывал душой любого общества.

— Джо, — окликнул его Скэнлон.

— Тони Скэнлон! Как дела? — Галлахер отошел от бара, обнял Скэнлона за плечи и подвел его к столику для коктейлей на возвышении, окружавшем стойку.

— Джим Геблер звонил тебе?

— Я поговорил с ним, дорогой, и у тебя больше нет никаких затруднений.

— Никаких?

— Больше нет, дорогой. Я звякнул заместителю комиссара, рассказал парню о твоих трудностях. Сказал, что ты был одним из истинных героев Службы и что ты — мой приятель. — Галлахер умолк и отхлебнул из фужера, как бы давая Скэнлону возможность оценить значимость оказанной услуги. — Заместитель позвонил главному хирургу. Он назначил тебе встречу с твоим врачом на завтра, в девять утра. Ну как, дорогой? Джо Галлахер сделал все, что нужно?

Скэнлон облегченно вздохнул.

— Я твой должник, Джо, — сказал он, радостно пожимая Галлахеру руку.

— Ничего, быть может, когда-нибудь и ты поможешь мне, не так ли?

Вечером Скэнлон пошел в «Розлэнд» отмечать это событие. Он никогда не забудет то, что Джо Галлахер сделал для него, никогда! Скэнлон подумал, что, стоит ему приступить к работе, и все остальное тоже утрясется, переменится к лучшему. Может, настало время попробовать поладить с какой-нибудь женщиной. Может, он и болен-то из-за того, что не работал. Но как ему завести знакомство с женщиной? Он начинал нервничать всякий раз, когда думал об этом, и боль сдавливала грудь. Как сказать ей, что ему отрезали ногу? Когда сказать? А что, если она бросит его, уйдет? Что он тогда будет делать? А если она, чего доброго, согласится, а он опять оплошает? «Привет, меня зовут Тони, у меня нет ноги, и я импотент». Почему именно я? Чем я заслужил этот крест?

В конце концов он решил, что лучше попробовать сначала с проституткой. Раз они считают свое тело источником заработка, не возникнет никакой человеческой привязанности, и он не будет переживать, даже если ничего не сможет сделать. А главное, не будет стыдно, если ничего не получится. С проституткой, должно быть, все иначе. Они привыкли обслуживать калек. Проститутки выполняли одну из самых полезных функций в обществе.

Он покинул «Розлэнд» в два часа ночи и прошелся пешком до гостиницы «Арнольд». Он стоял у зеленой стойки, разглядывая пятерых «ночных бабочек», огородивших свою «территорию» свободными стульями. Та, которая сидела слева, выглядела жесткой, не способной на сочувствие. Может быть, другая, чуть поближе? Его ладони намокли от волнения, он чувствовал судороги в шее. Проститутка справа, ближе к нему, выглядела довольно мило. У нее были короткие темные волосы и карие глаза. Тело ее казалось гибким и изящным. Но важнее всего было то, что она чем-то напоминала ему Джейн. Когда она посмотрела в его сторону, он улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ. Пока он подходил к ней, его мучил все тот же вопрос: «Что я буду делать, если она оттолкнет меня?»

Скэнлон присел на соседний стул.

— Привет, можно угостить тебя чем-нибудь?

— Я пью только соду, — сказала она, показывая ему бокал.

— Понятно. — Он заколебался, чувствуя, как сильно бьется сердце. — Меня зовут Тони Скэнлон. У меня нет ноги.

Она поставила бокал и взяла сигарету. Он быстро схватил со стойки зажигалку и протянул ей. Она взяла его дрожащие руки в свои и подалась вперед, к пламени.

— Меня зовут Салли де Несто.

Скэнлон поставил пустой бокал на ларец и подумал: «Никто не обещал, что все пойдет легко». Он поднял трубку телефона и набрал номер Салли де Несто. Никто не отвечал. Он дождался сигнала и записал на автоответчик, что хочет видеть ее завтра вечером. Он знал, что нравится ей и что она перенесет все свои встречи с таким расчетом, чтобы он оказался последним. Интересно, сколько раз на дню она трахается? А впрочем, это не важно. Стоило ему пожелать, и она приходила. Скэнлон по-прежнему мечтал о связи с порядочной женщиной, о том, чтобы ему достало смелости продолжать свои попытки. Перевернувшись на бок, Скэнлон уронил голову на подушку. На завтра у него была назначена встреча с семейством Циммерман.

На улицах было полно народу. Многие вышли на субботнюю полуденную прогулку. Скэнлон решил поставить машину в нескольких кварталах от дома Циммерманов, а оставшуюся часть пути пройти пешком. Он достал из-под солнцезащитного козырька карточку и бросил ее на приборную доску, вытащил пепельницу и нажал скрытую кнопку, которая отключала систему зажигания, потом извлек из-под сиденья кольцо, которым соединил рулевую колонку и педаль тормоза. Вылезая из машины, он надеялся, что она по-прежнему будет на месте, когда он вернется. В окнах большинства домов виднелись вывески: «Сигнализация этого дома непосредственно связана с полицией». Были и другие предупреждения: «Этот участок патрулируется истсайдской охранной службой». Большинство окон первого этажа были разрисованы арабскими орнаментами и украшены ажурными решетками.

Скэнлон внимательно рассматривал номера домов, когда мимо него трусцой пробежала женщина. Ее шорты были настолько короткими, что ягодицы торчали из-под них как два полумесяца. Он вдруг вспомнил слова свидетеля Томаса Тиббса: «Было что-то странное в том, как убийца убегал с места преступления, в его манере бежать». От мыслей о Тиббсе его отвлекла шикарная женщина с синей лентой в волосах, терпеливо ждавшая, когда ее маленькая собачка справит нужду. В ее руках он увидел желто-коричневый совок. «Интересно, — подумал Скэнлон — это, наверное, фирменная вещица из Парижа от „Арни“. Только нью-йоркские толстосумы покупают эти лопатки для собачьего дерьма». Он остановился перед домом, чтобы проверить адрес, записанный на спичечном коробке.

Четыре траурные ленты украшали старинный оранжевый фасад: На медной табличке у двери значилось: «Стэнли Циммерман, доктор медицины».

Лейтенант позвонил и отступил на пару шагов, наблюдая за плывущими по небу облаками. Он втянул носом воздух, полный тонких летних ароматов.

Немного погодя он позвонил снова.

Сквозь стеклянное окошечко в центре толстой двери Скэнлон увидел узкий коридор справа от лестницы из красного дерева. Он позвонил еще раз.

— Кто там? — послышался мужской голос из домофона.

Скэнлон приблизил губы к стальному ящику.

— Лейтенант Скэнлон.