Он осторожно отодвинул её.

– Пойдём спать. Ты ни в чём не виновата.

Он поднялся в спальню.

– Знаешь, это, наверное, самая сильная твоя работа.

Её глаза вспыхнули. Она почувствовала, что краснеет. От удовольствия.

– Знаешь, мне тоже так кажется. Спасибо!

Она заснула в его объятиях совершенно счастливая.

Он заботливо скинул прядку волос с её лица и бросил взгляд на фотографию, которая стояла на тумбочке с его стороны кровати, фотографию его покойной жены.

«Спокойной ночи», – прошептали его губы.

Она пробормотала что-то спросонья. Он поцеловал её в лоб.

Весь следующий день она порхала как птичка при первых солнечных лучах. Он говорил, что она теперь не кошечка, а бабочка. Она шутливо бросалась на него с кулаками, кричала, что она кошечка, просила поцеловать в шейку и потом довольно говорила: «Мур-р-р».

Они целый день купались.

Они валялись на песке по пояс в воде и представляли себя привязанными. Как будто это такая казнь: они лежат прикованные и ждут, когда начнётся прилив. Тогда они захлебнутся.

– Начинается прилив… – говорила она нарочито трагически.

Их переворачивала набежавшая волна, и они хохотали, и брызгались, и догоняли друг друга на этом безлюдном песчаном пляже.

Вечером не удался пирог.

– Ты влюбилась?

– Что, неужели пересолила?

– Ага. – Он пытался скрыть разочарование.

Но она расстроилась ещё больше. Из-за него.

– Ужас! Никогда в жизни ничего не пересаливала. И уж тем более пирог!

– Мой любимый пирог…

Неизвестно, кто был расстроен больше.

– Какая я ужасная, испортила нам вечер!

– Да ладно, разве в пироге дело?

Он хотел её подбодрить.

– Конечно в пироге! Что сделать, чтобы тебя развеселить?

– Да я и так весёлый!

Они так хотели поддержать друг друга, что решили отправиться в город. Пробовать местные десерты.

Просто ради разнообразия.

Она вела машину, он целовал её в шею, и она говорила:

– Мур-р-р…

Весь следующий день она работала.

Она переставила мольберт ближе к окну и писала море. Под лучами солнца. Небольшая лодка, на которой кто-то вышел в море под флагом любви. И чайки окружили эту лодку, составив над ней знак всех влюблённых – сердце.

Это были, наверное, рыбаки. Два влюблённых рыбака. Он и Она.

От картины шло такое тепло и такая энергия, что она даже позавидовала своим персонажам. Им явно было так хорошо вместе!

– Тебе нравится, дорогой? – Она стояла с чашкой чая, слегка отойдя от мольберта, и, щурясь, любовалась своей работой. – В этом домике мне всё время хочется писать.

Он задумчиво разглядывал картину.

– Чайки, которые выстроились над лодкой в форме сердца? – медленно спросил он.

– Да. – Она улыбнулась. – Очень символично. Хотя так не бывает.

– Бывает. – Он отвернулся.

– Бывает? Любимый, да ты романтик!

Он быстро поднялся на второй этаж.

– Ты куда? Что-нибудь не так? – удивилась она.

– Мне надо проверить свою почту, – донёсся до неё его голос сверху.

Вечером подгорел пирог.

– Да что же такое? – возмущалась она, сидя за вечерним чаем на открытой террасе.

– Не знаю… – рассеянно ответил он.

– Любимый, все не так серьёзно. Может быть, просто это знак?

– Знак? – переспросил он насторожённо.

– Знак! Что нам пора немного похудеть!…

Она села к нему на колени, и они молча смотрели в тёмную даль моря. Кошку она увидела первой.

– Смотри! – воскликнула она. – К нам пришла кошка! Какая хорошенькая!

Они взяли её на руки, и кошка уютно свернулась клубком. Так, как будто всю свою жизнь провела именно на этом диване.

– Давай оставим кошку себе, – попросила она. – Когда нам хорошо, хорошо должно быть всем.

– Давай. – Он пожал плечами.

Его погибшая жена хотела завести кошку. Не успела. Она хотела назвать её Клеопатрой.

Они не поехали в город. Они легли спать. Их тела дышали друг другом, и это была одна из тех ночей, ради которых существует любовь.

Утром они взяли корзинку и пошли по берегу моря на рынок.

Их запасы пополнились фруктами, зеленью, рыбой и, конечно, мелкой рыбёшкой для нового члена семьи – кошки.

До выставки оставалось не так много. Она села работать.

Он устроился в гамаке с книгой.

Последнее время ей не надо было продумывать композиции заранее. Вдохновение само водило её кисти по холсту.

Она начала большую работу.

Он иногда стоял за её спиной.

– Что ты пишешь?

– Не знаю… не скажу…

Вечером он устроил ей сюрприз. Сам приготовил ужин и накрыл на стол. Зажёг свечи.

Она, поддерживая его настроение, надела чёрное платье. Она вышла из спальни, он стоял внизу, галантно выставив локоть, ожидая её, чтобы проводить к столу.

Она спускалась медленно, манерно, как королева спускается к подданным.

Кошка совершенно неожиданно оказалась у неё под ногами. Она споткнулась, полетела вниз, ударяясь о ступени то головой, то руками.

Он испугался больше, чем она. Он отнёс её в кровать.

Она отказалась от доктора.

– Ничего страшного, – сказала она, – только синяки. Но ты ведь из-за них меня не разлюбишь?

Он кормил её ужином прямо в постели. Фруктами. Потому что рыбу съела кошка. Когда она узнала об этом, она улыбнулась.

– Теперь у нас есть кошка. Теперь надо держать ухо востро.

Она плохо спала. Стонала и ворочалась. Но утром сразу принялась за работу.

Через несколько дней картина была закончена.

– Дорогой, прости, за этой работой я совсем не уделяла тебе внимания!

Её муж ходил мрачный и молчаливый. Иногда он подолгу наблюдал, как она пишет.

В этот раз она изобразила тихий европейский городок. Открытое кафе-шантан, пару за круглым столиком и бродячий цирк на переднем плане. Маленькая девочка жонглирует горящими булавами, а обезьянка, почему-то в костюме спайдермена, протягивает лапу за вознаграждением.

– Не знаю, при чём тут костюм спайдермена? – смеялась она – Совершенно не в жанре. Но мне так захотелось написать его!

Он заболел. Ангина. Он не мог разговаривать. Он боялся заразить её.

Он переехал жить в кабинет.

Он попросил перенести ему её последние работы.

Она расставила их вокруг его кровати.

Она и сама гордилась ими.

Ещё никогда её работы не были написаны с такой внутренней силой, никогда от них не шла такая мощная энергетика.

Она предвкушала успех на выставке. Не то чтобы слава привлекала её. Но художнику нужно признание не меньше, чем торгашу выручка.

Она работала с утра до вечера. Раз в два часа бегала наверх, чтобы проведать разболевшегося мужа.

Он лежал в постели с перевязанным горлом.

Так, как учила его покойная жена. Если ангина – надо обязательно перевязать горло.

Он смотрел на картины.

Он помнил эту обезьянку в Париже, во время их последней поездки. Они так смеялись! Обезьянка в костюме спайдермена! Он тогда дал ей целых двадцать евро. А она притащила букетик его жене. Его покойной жене.

Вот так он и запомнил её. В красном платье. Она раскинула руки на тротуаре рядом с машиной. И он за одну секунду понял: все!

И ему ещё долго снились чайки над их лодкой. Это было здесь, несколько лет назад.

«Посмотри! – воскликнула она. – Чайки кружат над нами в форме сердца!»

Это было невероятно, но это было так.

«Я все помню, – мысленно говорил он. – Я все, все помню. Почему ты напоминаешь мне? Я никогда не забуду тебя. Ты мне нужна. И она здесь ни при чём».

Он разговаривал с ней, и ему было хорошо и уютно. Как маленькому, который складывает руки над головой и кричит: «Я в домике!»

Через несколько дней ему стало лучше.

Он спустился на ужин.

Она приготовила пирог. Она очень старалась.

Пирог получился отменный!

– А теперь сюрприз! – радостно объявила она.

– Какой же? – Было так хорошо снова почувствовать прохладу крымского вечера.

– Я закончила новую картину!