Задняя дверь дома распахнулась. Кейт посмотрела через плечо и увидела своих братьев. Робби сбежал по ступенькам, держа в руке ружье, за ним торопился Закария, а последней шла мама.
Вздохнув, Кейт вытерла пот со лба. Она вздрогнула, когда мать пронзительно закричала:
— О Боже! О Боже, о Боже, о Боже!
Робби остановился, направив свое ружье на удалявшегося старателя. Закария указал на мелькающие ноги мужчины и рассмеялся. Кейт сама с трудом сдерживала улыбку. Это было нелегко, так как мама непрерывно что-то лепетала и всплескивала руками, стараясь справиться с восемью нижними юбками и шелковой юбкой. Она пыталась протиснуться сквозь двери, которые никогда не предназначались для людей в подобной одежде. Восхищение Кейт усилилось еще больше, когда София протиснулась сквозь дверь и спустилась по ступенькам, умудрившись при этом не выставить наружу даже щиколотки.
Кейт снова вздохнула, когда мать подплыла к ним. Закария обошел вокруг и стал рядом с ней, бросив на нее сочувствующий взгляд. Робби не двигался с места. Кейт знала, что он будет стоять там до тех пор, пока не уверится в том, что опасность, угрожавшая его семье, миновала. София плавно прошла вперед и остановилась между дочерью и лоханью, на единственном месте, где не было грязи. Она прижала дрожащие пальцы к губам, а потом протянула руки Кейт:
— Вы снова занимаетесь стиркой. Позор. И это — после всех моих усилий научить вас правильно себя вести, мисс. Вы больше не находитесь на золотых приисках. И я не хочу, чтобы вы здесь надрывались.
— Мама, одна из китаянок заболела.
— А ваше платье! — София поджала губы и содрогнулась. — Выйти на улицу, не одевшись соответствующим образом!
— Ты хочешь сказать, не надев двадцать нижних юбок и корсета? — Кейт сделала паузу в то время, как ее мать охала и прижимала ладони к покрасневшим щекам. — Как же я буду стирать белье, если я не могу наклониться, чтобы дотянуться до лохани? У меня и так слишком большая грудь, чтобы еще выпячивать ее с помощью корсета.
— Ох! Молчите, мисс. Вам восемнадцать лет, вы— молодая женщина. Если бы вы были одеты, как леди, тот… тот джентльмен никогда бы не… не…
Кейт передала револьвер Закарии и подбоченилась.
— Не беспокойся. Я бы сначала выстрелила ему между глаз.
— Ох! — София приложила тыльную сторону ладони ко лбу.
Ссутулившись, Кейт прилагала все силы, чтобы не заткнуть уши. Мама могла визжать, как паровозный свисток, когда была чем-то расстроена. Позвав сыновей, она развернулась в вихре нижних юбок и исчезла в доме.
Одна из прачек молча склонилась над лоханью Кейт. Кейт в знак благодарности улыбнулась и устало направилась в здание, где находилась кухня. Ей нужно было накормить восемнадцать старателей, а одна из помощниц кухарки обожгла руку. Закатав рукава, она вошла на кухню. Вскоре она уже месила тесто, а ее влажное платье покрылось мукой от груди до бедер.
Это продолжалось уже четыре года. Четыре года прошло с тех пор, как отец вытащил мать с семейной плантации в Вирджинии и отправился искать судьбу на золотые прииски в Калифорнию. С тех пор как они приехали на Запад, Кейт поняла, что она была разочарованием для матери. Но у нее не было времени, чтобы быть леди. Леди не становятся в обозе, пересекающем пустыни и горы, где вашу жизнь может спасти выносливость, а не утонченность. То же и в Сан-Франциско, где заработать на жизнь значило больше, чем тот факт, что леди даже не представляют себе, где находится мужское нижнее белье, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к нему.
Кейт переложила тесто на сковороду и огляделась вокруг в поисках полотенца, чтобы вытереть руки.
Это была ее идея — завести пансион, когда стало очевидно, что отец не найдет золота раньше, чем кончатся их сбережения и растает мамино наследство.
Кейт нашла полотенце и понесла его к тазу с водой. Она окунула руки в таз, и вода сразу же стала белой. Иногда ей хотелось просто кричать на свою мать.
Когда им грозил финансовый кризис, мать только всплескивала руками. Английским благовоспитанным дамам не пристало ничего знать о деньгах или бизнесе, и только Тимоти Грей был виноват в том, что этот вопрос вообще поднимался. Если бы он не добивался независимости от своей богатой семьи в Вирджинии, София и ее дети жили бы сейчас в комфорте и безопасности, вместо того чтобы месить грязь в приграничном городе.
Кейт стряхнула муку с платья и попыталась подумать, как бы смягчить гнев матери, когда в дом ввалился отец и сообщил, что нашел золото. Весь дом праздновал это событие, и с этого мгновения жизнь Кейт полностью изменилась.
— Проклятье!
Кейт захлопнула книгу и пыталась отделаться от раздражавших ее воспоминаний. Иногда леди приходится делать вещи, которые лишены утонченности, и стирка белья золотоискателей была одной из них. Маме хотелось, чтобы она была леди, но мама хотела также, чтобы на столе была еда. Кейт давно усвоила, что иногда не получается иметь и то, и другое одновременно.
Оглядывая гостиную, которая была увешана собиравшими пыль кружевами и оборками, Кейт презрительно фыркнула. Для Софии, дочери английского джентльмена, единственным подходящим для молодых леди местом были комнаты, подобные этой в Англии.
Сколько Кейт себя помнила, мама рассказывала о своем английском происхождении так, будто оно занимало второе место после святости. Она рассказывала истории о том, как она жила, будучи еще Мэйтленд. Она рассказывала о происхождении Мэйтлендов, о Мэйтленд Хаузе, который располагался неподалеку от замка Ричфилд в Сассексе. Для матери все изящное и благородное было сосредоточено в стенах Мэйтленд Хауза. Ее брат, его жена и дочь Офелия жили в сказочном мире, имя которому было Общество.
Кейт подозревала, что маме никогда не следовало покидать общество, потому что не проходило и дня, чтобы она не горевала о том, что та или иная из сторон ее жизни были вовсе не такими, как того требовало общество. Иногда, когда мама пускалась в свои бесконечные рассказы о Мэйтленд Хаузе и об обществе, папа выглядел очень грустным. Когда они разбогатели, мамины жалобы приняли новый оборот. Она начала настаивать на том, чтобы отправить Кейт в Англию, в семью своего брата. Кейт была против, и началась война.
