Засмотревшись на охотничьи успехи ужа и задумав­шись над своими, Чеслав едва не пропустил идущую от поляны богини Желань. Девушка, словно обессилев, ско­рее брела, чем шла, а судя по тому, что время от времени ее рука касалась лица, было ясно, что она плакала. Видать, не принесло девичьей душе облегчения пребывание на поляне поверенной в сердечных делах богини.

Чеслав неспешно стал пробираться за девой. Желань должна была уже выйти к месту, на котором до этого рва­ла цветы, когда внезапно остановилась. Что-то насторо­жило ее или напугало. Чеслав не видел ее лица, посколь­ку находился неблизко, но невольный шаг назад говорил о том, что там, впереди, она увидела что-то или кого-то, встреча с кем была бы нежелательна.

Через мгновение Желань, очевидно, приняв какое-то решение, сорвалась с места, стала удаляться в сторону от тропы и скоро скрылась за деревьями. Чеслав хотел бы­ло кинуться за ней, но передумал и решил дождаться то­го, кто напугал беглянку. А вдруг то наблюдение окажется сейчас гораздо нужнее? Но пробегали мгновения, а с той стороны поляны никто не появлялся. Еще и еще, но ни­кто не шел. Уж не духа ли лесного она там увидела?

Чувствуя, что, скорее всего, ожидания тщетны, Чеслав, досадуя не то на так и не появившееся из леса существо, не то на себя, бросился вслед за Желанью и, понимая, что пока он ждал неизвестно кого, дева могла уйти далеко, бе­жал изо всех сил. Зачем? Он не знал. Но чуял: так надо.

Вот примятая трава — здесь она проходила; вот сби­тый лопух — здесь повернула, кажется, в сторону горо­дища; вот следы на влажной земле — осматривалась или искала направление; а вот на этом кусте сломан молодой побег — здесь пробежала. Он продвигался по следу, но все никак не мог настигнуть Желань. Видно, слишком много времени потерял на ожидание.

Увлекшись погоней, Чеслав не особенно соблюдал осто­рожность. Он перепрыгнул через небольшой ручей, затем перемахнул овраг, едва не угодив в него, при этом ему на мгновение пришлось остановиться, чтобы не потерять равновесие. А после снова сорвался с места и, пробежав совсем немного, едва не натолкнулся на Желань. Моло­дой охотник тут же нырнул за ствол ближайшего дерева. Все же вовремя он ее заметил — их разделяли всего не­сколько десятков шагов. Хорошо еще, что девушке сейчас было не до него. Да-да, не до него, потому как сквозь де­ревья Чеслав заметил, что она была не одна. Напротив нее, преградив дорогу, стоял парень. Приглядевшись вни­мательнее, Чеслав узнал молодца с ямкой на подбородке из селения Хрума — одного из тех, кто жег его глазами на учте, устроенной главой селения в честь их прибытия. Па­рень был высоким и плечистым, под стать самому Чесла­ву, только летами постарше и с взглядом очень уж тяже­лым да скрытным. О таких говорят: невозможно знать, что задумал и что утворит.

Так вот от кого, завидев его издалека, бежала Желань, вот кого опасалась. Хитрец, очевидно, тоже заметил дев­ку на тропе и, разгадав ее намерение обойти его, бросил­ся наперерез. А может, там был вовсе не он, а еще кто-то? Ведь это всего лишь его, Чеслава, догадки.

Молодые, стоя напротив друг друга, какое-то время на­пряженно молчали, жаля друг друга взглядами. А потом парень о чем-то тихо спросил, и Желань, ответив резко и даже со злостью, попыталась обойти его. Но он снова за­слонил ей путь и стал говорить, порой с трудом подбирая слова, долго и горячо. Чеслав не слышал слов, но и без то­го было понятно, что парень уговаривает деву, пытается в чем-то убедить. Лицо его от напряжения и, очевидно, вол­нения покрылось пятнами. Желань слушала молча, сжав губы и упрямо отведя взгляд в сторону. В какой-то момент она взглянула на говорившего и, ответив что-то кратко, но твердо, сделала шаг в сторону, чтобы уйти. Наверное, уж очень обидным было сказанное, потому как Чеслав уви­дел, что молодец переменился в лице и, вскипев от оскорб­ления, схватил ее за руку, намереваясь притянуть к себе. На какое-то мгновение ему это даже удалось, и он попро­бовал, прижав деву, поймать ее губы своими губами. Вто­рой рукой он попытался задрать ее сорочку, но Желань, наверное, неимоверно разозленная непониманием и на­стойчивостью парня, с удвоенной силой рванулась от не­го. Ее руки выскользнули из его захвата, но сама девушка от такого рывка утратила равновесие и упала на землю.

«Да уж не хочет ли он ее силой взять?»

Первым порывом Чеслава было вмешаться в их пере­бранку, но он тут же подавил это желание, напомнив се­бе, зачем он здесь. Нет, он не может поддаваться таким необдуманным действиям и раскрывать тайну своего на­блюдения — ведь по следу идет, и от того, насколько удачлив будет в том следовании, возможно, зависит жизнь его соплеменников. И мудрость людская «Милые бранятся — только тешатся. И стороннему соваться в те потехи — се­бе в убыль» тоже посетила его голову в этот миг. Да и до явного насилия пока что не дошло. А иначе ему, скорее всего, придется-таки вмешаться.

Желань между тем стала говорить парню какие-то весь­ма дерзкие, нелестные слова. Нет, она не кричала, а гово­рила скорее тихо, сквозь зубы, но действовали речи ее на молодца, похоже, ой как хлестко. Тяжело дыша, он какое- то время недвижимо слушал ее, а после, сделав шаг впе­ред, наклонился, то ли протягивая руку, чтобы помочь ей встать, то ли желая повалить ее навзничь. Но вместо то­го чтобы поддаться, Желань, захватив горсть сухой зем­ли, внезапно швырнула ее ему прямо в глаза.

Глухо вскрикнув от неожиданности и боли, ослеплен­ный парень отпрянул и стал протирать запорошенные очи. А прыткая Желань, воспользовавшись этим вынуж­денным отступлением, не теряя времени, бросилась в лес­ную чащу. Чеслав, не раздумывая, рванулся за ней...

Торопясь, он шел по следу, примечая малейшие при­знаки ее продвижения, но в какой-то момент вдруг по­нял, что потерял беглянку. Все же эти места были совсем незнакомы ему, пришлому, к тому же и Желань, очевид­но, в горячечном запале, а может, и намеренно, побежала в сторону, противоположную городищу. Чеслав уже не­сколько раз возвращался к тому месту, где видел послед­ний оставленный ею знак, и начинал искать следующий. Вот, казалось, есть ее след, и ведет он в определенную сто­рону, а вот уже и нет отметин, и там, далее, места нехоже­ные. Постепенно Чеслав догадался, что, скорее всего, Же­лань — дочь леса намеренно спутала след, опасаясь, что обидчик бросится разыскивать ее. Но теперь ему, Чесла­ву, приходится ломать голову, разгадывая ее хитрости. И он, конечно же, в конце концов их разгадает — и не та­кие хитросплетения распутывал. Но есть опасность, что скоро сумерки опустятся на лес, и тогда разыскать ее до утра станет невозможно. И Чеслав торопился, торопился найти след или какую-нибудь примету Желани...

Обследовав небольшую ложбину и обнаружив возле по­валенной старой березы едва приметную вмятину в сырой земле, он таки понял, куда, пройдя по стволу дерева, на­правилась дева, когда совсем уж неожиданно вдалеке за­выла волчица. Прислушавшись, Чеслав подумал, что очень уж похож тот вой на голос его серой подруги. Только с чего бы ей быть так далеко от привычных мест? И что за знак тревоги она подает? О чем предупреждает?

Чеслав, поспешно взбежав по склону ложбины, так как здесь можно было яснее слышать, снова напряг слух, од­нако волчьего голоса больше не уловил. Была ли это его знакомая волчица или другая какая? А может, и не было воя вовсе, а то лесной дух, балуя, устроил себе игрища, обманывая его уши?

Но вот в лесную разноголосицу ворвался новый вскрик. И теперь он показался молодому охотнику похожим на девичий. И опять тишина... Неужели обманулся? Вскрик был совсем коротким, а потому и разобрать трудно было, людской он или это крик какой-то птицы. Парень так на­пряг слух, что от усилия даже в ушах зашумело, но раз­личить больше ничего не смог. Сбитому с толку Чеславу уже и впрямь стало казаться, что это Леший эхом балует­ся, когда он явственно расслышал полный ужаса женский крик. Совсем неподалеку от него. И кричали именно с той стороны, куда, скорее всего, направилась Желань. Со­рвавшись с места, не разбирая дороги, Чеслав кинулся на тот вопль отчаяния.