Криком же дед и отвечал, опять же невпопад. Какая уж при этом скрытность? Поэтому Чеслав предпочел молча слушать все, что рассказывал ему старый болтун.

А тот старался на славу. Только и слышно было:

— А еще я как-то... Слышишь, да? А вот еще со мной такое приключилось... Чуешь меня? И такая напасть со мной как-то сталась... Да ты, младость, не слушаешь, что ли? А сейчас такое поведаю, у-у-у...

Так они за плетением да стариковскими россказнями и коротали время. А день между тем незаметно стал угасать.

Внезапно краем глаза молодой охотник заметил, как от дома Хрума отделилась какая-то фигура. Дед как раз с жа­ром рассказывал о своей молодецкой удали, показывая, как он когда-то рубился топором с кочевыми, делая сви­репое лицо и размахивая при этом руками так, что Че­слав, засмотревшись, едва не пропустил появление из до­ма одного из его обитателей. А привлекло его внимание то, что фигура двигалась уж очень осторожно и как-то да­же нерешительно. Присмотревшись повнимательнее, мо­лодой охотник понял, что это именно та, чье появление он так долго ждал. Желань! Девушка явно опасалась быть замеченной, а потому, осмотревшись по сторонам и, по­хоже, не заметив любопытных глаз, заспешила от дома в сторону ворот.

Чеслав, недолго думая, отбросил недоплетенную кор­зину, вскочил с места и, крикнув оторопелому от такой внезапности старику: «Большая надобность, дед! Потом доплету!» — помчался к воротам.

Сбитый с толку подобной спешкой, дед едва успел про­следовать за ним глазами, так ничего и не сообразив, по­скольку все одно не расслышал, что прошептал ему этот шебутной пришлый молодец.

Понимая, что, скорее всего, Желань и говорить с ним не захочет, Чеслав решил последовать за ней в надежде разгадать, куда она направила свои стопы. Авось эта скрытная вылазка приведет его к разгадке ее странной та­инственности?

Бесшумной тенью, стараясь держаться на разумном расстоянии, чтобы не быть замеченным и в то же время не упустить преследуемую из виду, Чеслав шел за девой. Миновав ворота, она вышла из селения и направилась по одной из троп в сторону леса. Дождавшись, пока Желань скроется за деревьями, Чеслав со всех ног преодолел от­крытое пространство и тоже вошел в чертоги леса.

Следуя по хорошо утоптанной множеством ног тропе, они продвинулись вглубь леса на несколько полетов стре­лы, пересекли ручей и поляну, а после еще поляну. Чеслав заметил, что чем дальше они удалялись от городища, тем реже оглядывалась Желань, проверяя, не преследует ли кто ее, и тем спокойнее становился ее ход.

На поляне, где под легкими порывами налетающего время от времени баловника ветерка дружно покачива­лось буйно цветущее лесное разнотравье, Желань вдруг остановилась и начала сосредоточенно рвать свежий цвет.

«Чего это она? Неужто затем из городища сбежала, что­бы цветов лесных нарвать? Совсем глупая девка!» — обес­покоился Чеслав.

Но при этом и невольно залюбовался неразумной, что бродила среди такого разноколерного благоухающего ве­ликолепия. Отчего-то она напомнила ему Неждану. На какое-то мгновение Чеславу даже показалось, что это именно его избранница бродит там среди цветов. Но это видение длилось лишь краткий миг. Нет, они вовсе не бы­ли схожи внешне — дочери разных племен. Но была у них какая-то общая притягательность, что непонятным об­разом влечет к себе мужей.

Одурманенный то ли видением, то ли пьянящим арома­том лесного цвета, Чеслав почувствовал, как его мужская сущность начинает набирать силу, пробуждая желание. Ох, слаб порой, несмотря на всю свою удаль, перед таким иску­шением мужик! Да еще когда молодость переполняет тебя бурлящими соками, как деревья по весне! А ведь и впрямь хороша девка, да и он ей мог глянуться. Все могло бы быть, если бы только не... Но нет, он больше не сделает ошибки, что сотворил в купальскую ночь с той, имя которой так и осталось ему неизвестным. Хоть и было то по обоюдному желанию, та ночь стала для него хорошей наукой. И даже если Неждана никогда не прознает про те его любощи, ему самому не хотелось быть неверным и сгубить в себе то, что чувствовал к ней. А иначе какой он хозяин слову своему и воле своей, достойный муж и продолжатель рода своего?

Чеслав отвел взгляд от поляны.

А Желань все рвала и рвала цвет, укладывая его во вну­шительную охапку, вовсе не подозревая о присутствии совсем рядом молодого охотника, в голове которого бро­дили ой какие шальные да смутные мысли.

«Да что ж она и впрямь сюда за цветами пришла?» — стал досадовать Чеслав.

Он уже изготовился отойти подальше от тропы в лес, чтобы Желань не заметила его присутствия, когда будет возвращаться в селение, но, нарвав цветов, она не повер­нула в сторону городища, а пошла дальше в лесную глубь. И Чеслав, конечно же, направился за ней.

Лесная чаща в том месте, куда они далее проследова­ли, была не так густа, все больше низкорослые кусты да тонкостволые березы, и юноша из осторожности немного отстал от преследуемой и даже упустил ее из виду. Когда же снова заметил, то девушка стояла посреди большой поляны перед деревянным изваянием с женским обли­чьем. Все открывшееся взору Чеслава пространство име­ло нарядный вид, столь неожиданный среди суровой про­стоты леса. На окружающих поляну деревьях и кустах было повязано множество цветастых лент и поясов, на не­скольких плоских камнях лежали символы мужской силы и женского плодородия, стояли расписные горшки и кув­шины с какими-то яствами, множество цветов и венков из трав устилали подступы к изваянию. И сама деревянная дева была в пышном венке.

Да это поляна богини Лады — поверенной в сердечных делах! Так вот зачем Желань выбралась из городища!

Между тем, низко поклонившись божеству, девушка стала раскладывать у ее подножия принесенные свеже- сорванные цветы, покрывая ими увядшие, а разложив, сняла плетеную нить с головы — один из своих девичьих оберегов — и повязала на богиню. После закрыла глаза, словно что-то загадывая или вспоминая, и замерла.

Внезапно Желань опустилась на землю и, глядя неотрыв­но прямо в лицо Лады, стала страстно шептать, а потом со­всем уж неожиданно тихо запела, моля о чем-то богиню. На­ходясь слишком далеко, Чеслав не мог разобрать слов, но ему показалось, что девушка просит защитницу избавить ее от какой-то муки. А может, ему так только показалось?

Разочарованный тем, что следование за девой не оправ­дало его надежды разузнать ее тайны, Чеслав уже подумы­вал возвратиться в селение, но на всякий случай решил не спешить и понаблюдать еще. Он лишь отошел от поляны чуть дальше в чащу, чтобы в случае, если Желань внезап­но покинет пристанище богини, не быть обнаруженным.

Для наблюдения Чеслав решил укрыться за старым вя­зом, случайным образом затесавшимся среди тонких, строй­ных берез. Не зная, сколько придется томиться в ожидании, парень присел у «старика», но еще не успел устроиться по­удобнее, как, ненароком бросив взгляд, заметил, что со­всем рядом с ним меж узловатых корневищ в прошлогод­них листьях притаилась змея. Чеслав оцепенел, но еще толком и обеспокоиться не успел, как уже понял, что опа­саться нечего: это был всего лишь безобидный уж. Пол­зучий хитрец спрятал голову с яркими пятнами под увяд­шим листом — не сразу и распознаешь. А юркому существу сейчас, очевидно, и дела не было до наблюдавшего за ним мужа. Он сам, оказывается, засев таким способом в заса­де, охотился. Его целью была ничего не подозревающая жаба, которая, пристроившись в сыром местечке под лопухами возле гнилого гриба, охотилась на мошкару, кру­жащуюся над гниющим лакомством. Время от времени буро-зеленая тварь хватала одну из неосторожных мошек и, проглотив, ожидала следующую жертву. При этом она с каждой новой мошкой медленно, но неуклонно продви­галась в сторону корней, где подстерегал ее затаившийся уж. Молниеносный бросок — и жаба уже в его пасти.

Наблюдая все это, Чеслав подумал, что очень уж схожа эта охота на то, что происходит с ним. Не он ли, считая себя ловким ужом, может стать глупой жабой, что пала жертвой собственной неосмотрительности? Но нет, он должен оказаться мудрее и глазастее, чтобы вовремя рас­познать, кто таится под неразгаданной пока личиной. А иначе ценность его как охотника, защитника и продол­жателя своего рода сродни выеденному яйцу!