– Не говорите ни слова, Маркус! – зашипел он. – Ни одного слова.

Дагвуд обратился к лакеям:

– Вы не могли бы нас покинуть? Казалось, слуги шли к двери целую вечность.

– Успокойтесь, иначе ваше сердце не выдержит, Гиллис, – предупредил юриста Маркус.

Это было весьма своевременное замечание. Пухлый мистер Гиллис задыхался и обливался потом, его широкое лицо раскраснелось, а одежда, измятая и сидящая, как всегда, криво, выглядела так, будто по ней проехала карета.

Дагвуд нахмурился, явно недовольный тем, что его дела станут достоянием еще одного человека.

– Не нужно драматизировать ситуацию, мистер Гиллис. Данн не под арестом.

Продолжая пыхтеть, мистер Гиллис водрузил на свой нос-луковку очки в золотой оправе.

– Он не арестован?

Дагвуд повернулся к Маркусу:

– Я намерен прогуляться. Может быть, мне удастся «случайно» повстречать хозяев дома, а вы пока объяснитесь с мистером Гиллисом.

Вытянув шею, Гиллис устремил взгляд на Маркуса:

– Это правда? Вас не арестовали?

– Я ценю, что вы кинулись защищать меня, Гиллис. Но почему вы так недоверчивы? – Маркус передернул плечами. – Я просто решил немного помочь Дагвуду.

Рот юриста открылся, потом захлопнулся, но его взгляд все еще оставался недоверчивым. Маркус нахмурился:

– Я не собираюсь нарушать клятву, Гиллис. Я сбросил маску Вора с площади Робинсон и ни разу за прошедшие семь лет к ней не возвращался.

– Однако я думал… – Гиллис запустил руку в свои густые седеющие волосы и почесал голову. – Я слышал, что Каддихорнов ограбили, а на месте преступления нашли птичье перо, вашу, если можно так выразиться, визитную карточку. Ну, я и подумал, что это ваших рук дело. Или, может, по крайней мере, вы скажете мне, кто…

Маркус выпрямился, призвав на помощь остатки благовоспитанности и свою прославленную выдержку.

– Вы предполагаете, что я знаком с преступниками?

– Так значит, вы еще не знаете о… – голос Гиллиса сорвался, и Маркус с трудом поборол желание схватить его в охапку и вытряхнуть из него всю правду. Вместо этого молодой человек сжал зубы.

– Будьте любезны, просветите меня, мистер Гиллис.

– Я полагал, мисс Миллер рассказала вам… – забормотал Гиллис, качая головой.

Внезапно Маркус похолодел.

– О чем она должна была мне рассказать?

Гиллис посмотрел на молодого человека, его глаза увлажнились. Он кусал губы, пытаясь сдержать слезы.

– Мне так не хватает вашего отца. Очень не хватает… – Продолжая сжимать саквояж, Гиллис сдвинул очки и вытер глаза. – И если Каддихорны имеют к этому отношение…

– Пожалуйста, объясните мне, что вы имеете в виду, мистер Гиллис, – потребовал Маркус.

Юрист снова надел очки и фыркнул, взяв себя в руки.

– Ваш отец оспаривал прошение Каддихорнов, которые претендуют на титул покойного барона. И он попросил, чтобы я сохранил все собранные им свидетельские показания… на всякий случай. – Гиллис поперхнулся. – На тот случай, если с ним что-нибудь произойдет.

Словно сраженный громом, Маркус замер. В памяти всплыл разговор с Ренфру. Но если убийц его отца нанял не он…

Гиллис продолжал:

– Насколько я знаю, отец вернул вам дневник, вот я и вообразил, что вы снова надели личину…

– Мой дневник? – Маркус отшатнулся, словно его ударили. – Но ведь отец сжег его!

– Но ведь об этом упоминалось в… – Гиллис вздохнул. – Вы так и не прочли завещание.

Глядя в сторону, Маркус с трудом выговорил:

– Я не смог… заставить себя.

– Многие боятся читать завещания своих родственников, – сказал Гиллис строгим голосом, – страшатся узнать, какова их посмертная воля или не могут смириться с самим фактом смерти… Достаточно распространенная реакция… – он покачал головой. – Но если вор – не вы, то кто же?

Маркус посмотрел ему прямо в глаза:

– О чем говорилось в завещании, мистер Гиллис?

– Это исключительно деловой документ. Некоторые пункты касаются конкретных друзей и работников приюта, а все наличные деньги завещаны Андерсен-холлу. Но что касается вас… – Гиллис поднял палец, – то вам отец завещал, во-первых, свою прославленную библиотеку…

Сердце Маркуса дрогнуло.

– Он завещал мне свои книги?

Его отец любил эти тома, словно они были его плотью и кровью.

– Я предлагал ему пожертвовать книги приюту, но он пожелал передать их вам.

– Отец доверил мне свою библиотеку, просто невероятно…

– Во-вторых, – Гиллис поднял второй палец, – ваш отец завещал вам обручальное кольцо вашей матери в надежде, что когда-нибудь у вас появится собственная семья.

Перед Маркусом мелькнуло очаровательное лицо Кэтрин. Будет очень уместно, очень правильно, если она наденет это кольцо. В горле возник горький ком. О, как бы порадовался отец за них с Кэтрин! Каким счастьем наполнилось бы сердце Урии Данна при мысли о будущих внуках…

Маркус прокашлялся, желая скрыть смущение. Он не хотел показывать Гиллису свою слабость.

– Что еще?

– Письмо. Он не позволил мне прочесть его, но сообщил, что в нем содержатся… – Гиллис прочистил горло и с явным неодобрением продолжил: – извинения. За то, что произошло семь лет назад. К письму был приложен ключ от кладовки директора. Там все семь лет находился ваш дневник.

– Но почему он не сжег его?

– Он сказал, что не может этого сделать. «Уничтожать шедевры» – не в его характере.

Маркус потрясенно тряхнул головой.

– Он назвал мой дневник шедевром?

– Да. Урия Данн очень раскаивался в том, что вынудил вас уехать, и надеялся, что когда-нибудь вы сможете его простить.

В груди Маркуса шевельнулось странное, горькое и одновременно сладостное чувство. Отец просил его о прощении. Он глубоко вздохнул, потрясенный тем, что только что узнал.

– Когда он составил завещание?

– На следующий день после вашего возвращения. Он сообщил мне, что кладовка была закрыта на протяжении долгих лет, но он специально приказал навести там порядок, чтобы вы сумели отыскать его тайник. Мисс Миллер заперла кладовку и отдала ему ключ.

Каддихорнов ограбили слишком ловко, более того, это проделали в стиле Маркуса, а следовательно, тайник с дневником, несомненно, был обнаружен. Но кто же нашел дневник?

Маркус соблюдал осторожность и не записывал в дневник ничего, что могло указать на его авторство. И едва ли кто-нибудь мог догадаться, кем был Вор с площади Робинсон на самом деле. Но ведь кто-то воспользовался его вымышленным именем?

И тут Маркуса осенило.

– Паутина, – прошептал он, – в волосах Кэт запуталась паутина.

Тимми жаловался, что Кэт убегала куда-то ночью, переодевшись в мужскую одежду. Маркус закрыл глаза и потряс головой. Неужели она так отважна? Так пугаюше безрассудна? Но что заставило ее пойти на это?

– А Кэт, то есть мисс Миллер, знает что-нибудь о моем отце и Каддихорнах? – спросил он, внимательно глядя на Гиллиса.

– Она знала о попытках вашего отца оспорить прошение… – Бледные щеки Гиллиса залила алая краска. – И боюсь, я мог выдать свои опасения по поводу возможной мести вашему отцу со стороны Каддихорнов. Должен признаться, со времени ее визита меня не оставляет ужасное подозрение, что Каддихорны каким-то образом замешаны в убийстве директора.

Маркус оцепенел. Это Каддихорны. Возможно ли это?

– Ваш отец доверил мисс Миллер многие свои секреты, но, полагаю, он не сообщил ей о том, что вы были вором, – заявил Гиллис и, оглянувшись на дверь, понизил голос. – Возможно, она отыскала дневник и кому-то его отдала. Абсурдно предполагать, что мисс Миллер сама занимается грабежами.

Маркус расправил плечи.

– А почему бы и нет, черт побери?

– Во-первых, она женщина, а во-вторых, – раздраженно прибавил Гиллис, – если вы еще не успели заметить, она хромает.

Маркус тряхнул головой, удивляясь людской слепоте. Но потом вспомнил, какой представилась ему Кэт, когда он впервые увидел ее в отцовском кабинете. Он был глупцом, признался он себе, раз не сумел разглядеть, какой потрясающей женщиной она стала. И более того: он никогда не замечал, чтобы хромота всерьез ее портила. В его голове промелькнуло воспоминание об изящных ножках девушки. Нет, Кэт прекрасна – и душой, и телом.