Ведро, мыльная вода, тряпки. Кэтрин пыталась сообразить, что еще может понадобиться, однако ее мозг отказывался работать. Какой беспорядок. Директор не потерпел бы такого в своем кабинете.

Девушка подняла и расставила стулья, затем вернула все книги на их законные места. Какая участь постигнет бесценную библиотеку Урии Данна, если Кэтрин не позаботится о ней? А что будет с детьми… Она отогнала мысли о будущем и сосредоточилась на единственной цели: ничто в кабинете не должно было напоминать о произошедшей здесь трагедии.

Поставив на полку последнюю книгу, Кэтрин обернулась и устремила взор на темное пятно возле письменного стола. По цвету оно напоминало пудинг с черной патокой, который готовила их кухарка. По телу девушки пробежала дрожь. Значит, она еще сохранила способность чувствовать.

Кэтрин осмотрелась. Чтобы отмыть залитый кровью пол, необходимо передвинуть рабочий стол директора.

Она собрала силы и попыталась, опираясь на здоровую ногу, сдвинуть стол с места. Массивный стол сдвинулся всего лишь на полдюйма. Девушка повторила попытку. Ее руки даже свело от напряжения. Но результат был прежним.

– Дай я тебе помогу, – неожиданно раздался рядом с ней низкий голос.

Испугавшись, Кэтрин вздрогнула и выпрямилась. Она не слышала, как открылась дверь. Возле нее стоял Николас Редфорд. В том, что он пришел, не было ничего удивительного, но сейчас все казалось нелогичным.

Редфорд обхватил стол широкими ладонями и навалился на него всем телом. Молодой человек был очень высок. Его красивый широкий лоб перечеркивали густые темные брови, а резко очерченные скулы выгодно подчеркивали аккуратные бакенбарды. Легкий аромат миндаля, который окутывал Николаса, напоминал о медовых коржиках.

Редфорд сам добился в этой жизни очень многого. Тяжкий труд, целеустремленность и острый ум помогли ему пробиться на Боу-стрит, и из бывшего судебного пристава он превратился в респектабельного владельца фирмы, занимающейся частными расследованиями. Урия Данн гордился им, словно собственным сыном, и Редфорд платил ему искренней привязанностью. И поэтому он не мог не прийти, услышав эту ужасную новость…

– И так? – осведомился он, продолжая толкать стол вперед.

Кэтрин молча стояла за его спиной.

Тяжелый стол с громким скрипом скользил по полу. Внезапно он поехал слишком быстро, Кэтрин отпрянула, но оступилась, и если бы Редфорд не успел схватить ее за талию, она наверняка бы упала.

Помогая ей удержаться на ногах, он прищурил свои темно-карие глаза и попытался поймать ее взгляд.

– Как ты себя чувствуешь?

– Все в порядке, – Кэтрин высвободилась из его объятий и отвела взгляд в сторону, не желая встречаться с молодым человеком глазами. Сейчас ей не хотелось никого видеть и даже разговаривать. Она просто хотела в одиночестве убрать комнату.

– Ты можешь объяснить мне, что произошло? – его голос звучал мягко, хотя в нем и ощущалась властность.

Кэтрин скрестила руки на груди. Она не намеревалась обсуждать то, что здесь произошло. «Однако Редфорд никогда не обходил приют своим вниманием», – напомнила она самой себе. В случае необходимости он всегда был под рукой, требовалось ли приложить силы к перестройке маслобойни или подыскать подходящую работу для выпускника. Он был достойным человеком и любил директора Данна. Поэтому он имел право узнать всю правду.

– На директора Данна… – рот Кэтрин, казалось, наполнился вязкой жидкостью, и слова давались ей с трудом, – напали. Маркус… Маркус боролся с напавшим… и обезвредил его… но спасти директора Данна нам так и не удалось. – Плечи Кэтрин поникли. – Мы явились на помощь слишком поздно.

Редфорд молчал, а Кэтрин чувствовала себя слишком несчастной, чтобы заговорить первой.

За прикрытой дверью слышались приглушенные рыдания и шарканье ног по дощатым полам.

– Вы уже выяснили, чего хотел убийца? – отрывисто спросил Редфорд, и в его голосе прозвучала еле сдерживаемая ярость.

Кэтрин пожала плечами.

– Он… – Ее глаза вспыхнули, но она постаралась подавить боль. – У него нашли часы директора Данна… Сущая мелочь, вся их ценность разве что в отделке! – Кэтрин охватила ярость, и она сжала кулаки с такой силой, что кончики ногтей впились в ее ладони. Она задыхалась от разрывающей ее сердце боли.

Сильные руки Николаса обхватили ее за плечи.

– Этот подонок получит по заслугам. – Редфорд кипел холодной яростью. – Если он попадется мне в руки, я лично с ним расправлюсь.

– Безвозвратная потеря вопиет об отмщении, – хрипло проговорили у порога.

Кэтрин вскинула голову и попыталась смахнуть застилавшие глаза слезы. Она с трудом узнала голос Маркуса, так сильно его изменили волнение и горе.

Синяк под его глазом приобрел зеленоватый оттенок, а губы все еще оставались опухшими. Он успел переодеться, однако выглядел так, словно ему совершенно безразлично, что на нем надето. Шейный платок цвета слоновой кости, повязанный кое-как, свисал из-под его расстегнутого сюртука. Полосатый жилет сидел как-то странно. И хотя белые панталоны Маркуса по-прежнему сияли чистотой, его сапоги покрывала грязь, и он тяжело опирался на костыли.

Кэтрин была несколько удивлена тем, что в такое время он не забыл о необходимости продолжать маскарад. Впрочем, директор Данн, несомненно, желал бы, чтобы его сын сохранял контроль над ситуацией даже в такое время.

Редфорд обернулся.

– Данн. – Он произнес это имя очень резко, намеренно не упоминая чин Маркуса.

Ни один из мужчин даже не попытался пожать другому руку и не произнес слов приветствия.

– Я слышал о вашем возвращении, – отрывисто бросил Редфорд.

Подчеркнуто игнорируя его, Маркус повернулся к Кэтрин:

– Я послал за своими вещами.

Пытаясь вернуть мыслям ясность, Кэтрин тряхнула головой:

– За вещами?

– Вам наверняка понадобится помощь. Мой… – его голос сорвался, а лицо застыло, словно каменная маска, – мой отец наверняка хотел бы видеть меня здесь.

– И с каких это пор, черт побери, желания вашего отца вам небезразличны? – выпалил Редфорд, делая шаг вперед. – Все эти годы он посылал вам письма, но не получил ни одного ответа. Он жаждал услышать от вас хоть слово, он боялся, что вас нет в живых…

– Мои взаимоотношения с отцом – не ваше дело, – голос Маркуса дрожал от ярости.

– Мое, если они задевают интересы Андерсен-холла, – возбужденно возразил Редфорд. – Семь лет назад вы повернулись спиной и к этому приюту, и ко всем его обитателям. Поэтому не воображайте, что вам будет позволено возращаться сюда, когда вздумается.

– Отец не возражал против моего приезда, – перебит Редфорда Маркус, окинув его ледяным взглядом.

– Ну конечно, разве он мог возразить, будучи святым! Однако это не значит, что вы заслуживаете прощения!

– Слушайте, вы, проклятый лизоблюд! У вас не было собственного отца, и поэтому вы решили присвоить моего?!

От их криков в голове у Кэтрин прояснилось, и горе нахлынуло на нее с новой силой. На ее плечи навалилась непосильная тяжесть.

– Остановитесь! – закричала она, прижимая руки к груди. – Я этого не вынесу!

Казалось, мужчины только сейчас вспомнили о ее присутствии, но все равно продолжали смотреть друг на друга с настороженностью, за которой скрывалась давняя неприязнь.

Редфорд передернул плечами.

– Если бы я мог поверить в истинность перемен, произошедших в вашем сердце, тогда, возможно…

– Проклятье, да кто вы такой, чтобы судить меня? – прорычал Маркус.

Приблизившись к письменному столу, Кэтрин тяжело оперлась на него. Чувства переполняли ее, она была совершенно разбита Маркус двинулся к нему.

– Вы, мистер Редфорд, не принадлежите к тем, кто положил свою жизнь на алтарь короля и Отечества…

– Нарядившись в военную форму, человек еще не приобретает благородство, – бросил в ответ Редфорд.

– Превратившись в лакея – тоже…

– Я не вынесу, – Кэтрин почти шептала. – Это слишком… Слишком.

– Я поступал, как считал должным.