— Как поживаете, бабушка Абсутай? Как ваше здоровье? — спросила девушка.
— Да что может со мной случиться, дочка, слава аллаху, пока здорова. Вот скучно только. Не привыкла я одна. Ты садись посиди, сейчас я чай заварю.
— Куда ушел Зубайда?
— На практике, вместе уехали с Касымджаном. Садись, дочка, я сейчас!
И Абсутай засеменила к очагу. Гюльчехра в душе даже обрадовалась тому, что молодых людей не было сейчас в Ташкенте. Ей теперь не до развлечений.
Вскоре бабушка Абсутай пригласила ее к столу.
— Надолго ли приехала?
Гюльчехра не знала, что ответить. И в самом деле, на сколько времени она приехала? Это, наверно, будет зависеть от врача…
— Поживу, пока не закончу дела. Может, неделю или две.
— Хорошо, дочка, хорошо. К этому времени и ребята подъедут. А теперь так. Ты тут посиди, попей чаю, а я быстренько приготовлю парамач. Я сегодня на базаре была, хорошее мясо купила.
Они долго разговаривали о том, о сем после ужина. И вот в какой-то момент Гюльчехра не выдержала: она посмотрела с болью на ласковую, предупредительную бабушку Абсутай и расплакалась. А потом раскрылась, поведала ей все, что лежало на сердце. Как могла старалась Абсутай успокоить девушку, хоть немного приободрить ее. А под конец сказала:
— У меня есть одна дальняя родственница, хороший человек, врач. Я завтра к ней схожу, посоветуемся. Только ты не плачь, не плачь, милая, мы что-нибудь придумаем.
Гюльчехра уснула в слезах.
Утром после завтрака Абсутай проводила девушку до ворот.
— Ты теперь не думай об этом негодном парне, — сказала старуха. — Он не человек. Если бы был человеком, разве бросил бы тебя? Не думай о нем.
Гюльчехра пообещала. Но как она могла о нем не думать?..
Возле трамвайной остановки кто-то взял ее под локоть:
— Что случилось, дочь моя, почему плачете?
Гюльчехра подняла голову. Слова участия произнес высокий седобородый аксакал. Он всматривался в нее добрыми близорукими глазами.
— Или кто обидел вас?
— Нет, — промолвила девушка. Она не знала, куда деваться от стыда, от смущения.
— Возьмите себя в руки, — произнес аксакал. — Я потому так говорю, что вижу: вы девушка волевая. Да, не спорьте…
Подошел, погромыхивая, трамвай. Гюльчехра поспешила подняться в вагон.
В институте ее принял сам ректор.
— Проходите, проходите, товарищ Саидова, — проговорил он, выходя навстречу Гюльчехре. — А мы ожидаем от вас телеграммы. Где вы остановились?
— У своих знакомых, — ответила девушка и, подчиняясь знаку ректора, опустилась в кресло.
— Это недалеко?
— Нет, прямо здесь, на Лабзаке.
— Ну что же… Если желаете, мы предоставим вам место в гостинице.
— Нет, спасибо. Мне там хорошо… Я всегда там останавливаюсь, когда приезжаю в Ташкент.
— Прекрасно. Гюльчехрахон, прежде всего я поздравляю вас с наградой. Ваша работа всем нам по душе. Конечно, есть в проекте отдельные, частные недостатки. Но это и в самом деле частности, мы потом об этом поговорим. Замечания в основном по интерьеру. Что же касается внешнего вида, то ваше кафе очень удачно компонуется с новой гостиницей. Строители предлагают возводить оба здания одновременно. Но ведь гостиница-то почти уже готова. Хотите посмотреть?
— Было бы неплохо.
— Хорошо. Я сам вас отвезу.
Ректор нажал на кнопку в углу стола, и в комнату вошла секретарша.
— Послезавтра в двенадцать собрание. Будут вручаться премии победителям конкурса…
Гюльчехра никак не ожидала, что все будет именно так. Она ехала в машине с ректором и как будто даже отвлеклась от своих волнений и тревог.
Через полчаса они подъехали к будущему студенческому городку. Строительство здесь велось ускоренными темпами. Куда ни глянь, везде подъемные краны, самосвалы…
— Вы посмотрите только, — с гордостью произнес ректор. — Через два-три года здесь все преобразится, все будет прекрасно, как сама молодость! И что примечательно, проекты многих зданий создали молодые архитекторы. Вот взгляните, уже можно себе представить, каким будет этот Дворец культуры. Его строят по проекту нашего аспиранта. Вам нравится?
— Очень даже!
— А вот это гостиница «Ешлик». Мы приехали.
Машина остановилась. Ректор вышел и протянул руку Гюльчехре.
— Но ведь здание уже готово, — с удивлением сказала девушка.
— Еще много работы. Однако к концу года обещают сдать.
Они вышли на широкую строительную площадку. Старик сторож двинулся навстречу гостям.
— Здравствуйте, Сулейман-ата! — любезно поздоровался с ним ректор. — Как ваши дела? Вот познакомьтесь с нашим молодым архитектором. Гюльчехра Саидова.
— Очень хорошо, очень хорошо! — старик оглядел девушку с головы до ног. — Говорите, архитектор?
— Ну да! — рассмеялся ректор.
Гюльчехра смутилась, опустила голову.
— Глядите-ка, оказывается, и из девушек выходят архитекторы.
— Да еще какие! А ну-ка, отец, показывайте свое хозяйство! Пойдемте!
* * *
Вечером бабушка Абсутай встретила уставшую Гюльчехру словами:
— Была я у своей родственницы. Она обещала помочь. Только она сначала хотела с тобой поговорить. Пойдем к ней в начале будущей недели. Она сказала, чтобы ты не волновалась, все будет в порядке…
И Абсутай обняла девушку, погладила ее вздрагивающие плечи.
В тот день, когда вручались премии и награды, институтский зал был переполнен. Гюльчехру усадили в президиум. Было много всяких речей. Председатель жюри Захидов поздравил ее и вручил премию. Потом выступил ректор.
— Я очень рад, — сказал он, — что победительницей оказалась наша студентка. Вижу, что эту радость разделяет весь наш коллектив. Я от души желаю Гюльчехре новых успехов.
Гюльчехра вышла из института ошеломленная, у нее кружилась голова. «Я недостойна таких похвал, — думала девушка. — Надо будет обязательно посоветоваться с преподавателями насчет типовых построек в Мингбулаке. Как все-таки избежать однообразия?»
— Можно бы и отметить премию! — услышала она чей-то голос.
Группа третьекурсников окружила ее:
— Поздравляем, поздравляем!
— Спасибо! — Гюльчехра пожала всем руки. — Я готова. Можем сейчас и отметить.
— Отлично! Тогда — в ресторан «Бахор»! — крикнул вихрастый молодой парень.
— Нет, нет! — возразили ему, — Пусть сначала построят кафе. Вот когда мы увидим его в металле, стекле и камне, тогда Гюльчехра-апа устроит нам хорошее угощение!
— Согласна! — Гюльчехра улыбнулась, — Мы непременно так и сделаем.
Студенты весело попрощались и ушли. Гюльчехре еще рано было возвращаться домой, и она направилась в сторону Урды. В самом деле, что она будет делать с премией? Девушка открыла сумочку и потрогала конверт с деньгами. «Да, большая сумма. Отправить домой, отцу? Или же накупить подарков? Тут на все хватит», — решила она.
Следующие два дня Гюльчехра почти целиком посвятила хождению по магазинам, покупкам. Позаботилась она и о бабушке Абсутай: преподнесла ей голубой шерстяной отрез на платье. Старуха растрогалась, даже молитву прочитала. Конечно, Гюльчехра и себе купила кое-что из одежды. Еще в прошлый свой приезд в Ташкент она мечтала приобрести белые индийские туфельки. Не нашла она их и теперь. Однако продавщица отдела обуви в ЦУМе посоветовала ей зайти послезавтра, туфельки привезут чешские, но они ничуть не хуже индийских.
В тот же день Гюльчехра решила поехать в строящийся студенческий городок. Девушку тянуло туда, ведь там будет стоять ее здание!
Старик сторож обрадовался Гюльчехре, угостил ее большим ломтем дыни хандалаки. Девушка походила немного по строительной площадке, а потом поднялась на пятый этаж гостиницы.
— Будь осторожна, дочка! — крикнул ей снизу Сулейман-ата. — Далеко ли до греха, здание еще не закончено!
Гюльчехра не послушалась его, вышла на балкон, еще не огражденный перилами, и прислонилась к дверному косяку.
Город был перед нею, рядом с нею.
Сквозь изумрудную листву громадных чинар и тополей просвечивали белые и красные крыши домов. Вдалеке вырисовывались контуры гор. Вершины их отливали серебром на солнце. Легкий ветерок шевелил пряди волос, овевал лицо, шею.
