— Вставай, — сказал Самад. — Ты как-никак у нас городской, начал бы первым.

У себя в школе Абдулла танцевал лучше всех. Тем более не было ему равных здесь, в кишлаке. Все любовались его ловкими, красивыми движениями, а когда танец кончился, стали хлопать в ладоши. Абдулла, смущенный всеобщим вниманием, отвел девушку на место и направился к столу.

Только он собрался сесть, как у самого его уха зазвенел знакомый серебристый голос:

— Как хорошо вы танцуете!..

Абдулла повернул голову. Гюльчехра! И опять, как тогда, в кукурузе, он растерялся, так она была красива. На ней было красное атласное платье, сильно расширяющееся книзу, белые изящные туфельки на высоких каблуках. Волосы Гюльчехра заплела в две длинные косы, одна из них спадала на грудь. Блестящие глаза смотрели на Абдуллу с некоторым вызовом…

— Где вы были, почему вас не было видно? — наконец проговорил он.

Гюльчехра рассмеялась:

— Кто-то должен и плов варить… Однако я заметила, как вы пришли. Только не стала подходить к вам.

Но тут снова загремела радиола, и опять это был вальс.

— Вы танцуете? — спросил Абдулла.

— Я стесняюсь с вами танцевать, — произнесла Гюльчехра, склонив голову.

— Почему?

— У меня это плохо получается. Вы будете смеяться надо мной…

— Я! Над вами?! — Такое искреннее удивление прозвучало в голосе Абдуллы, что Гюльчехра улыбнулась и подала ему руку, приглашая его в круг. Абдулла легонько сжал горячую узкую ладонь, другой рукой осторожно обнял девушку за тоненькую талию.

Почти сразу же он убедился, что Гюльчехра — достойная его партнерша. Танцевала она и легко и плавно, вести ее было очень приятно. «Нет, это просто удивительно, — думал Абдулла, — надо же было найти такую девушку — и где, в Мингбулаке!»

— А вы обманщица, — заметил он вслух.

— Почему? — Гюльчехра сдвинула брови.

— Вы не то что очень хорошо — вы прекрасно танцуете!

— Ну уж прекрасно! — Гюльчехра рассмеялась. — В Мингбулаке мало танцуют. Ведь кишлак не город. И времени нет, и возможности.

— Почему? — удивился Абдулла. — Ведь сегодня…

— Сегодня другое дело. Сегодняшний день мы ждали давно.

Абдулла не понял толком, что хотела сказать Гюльчехра. Он танцевал с ней, и этого ему было вполне достаточно. Вот это девушка! Какая она простая, доверчивая. А потом, она очень красивая. Вот если бы сейчас пройтись с ней по городским улицам! То-то стали бы ему завидовать, смотреть им вслед! Это пока невозможно, так пусть хоть никогда не кончается этот вальс. В этот момент Абдулла осознал, что девушка как-то странно на него посмотрела, рассеянно, задумчиво… В своих мыслях она, казалось, была далеко отсюда.

— Что с вами, вы не устали? — спросил Абдулла.

— Нет, я просто призадумалась. Извините.

— Да? А я испугался, что обидел вас, может быть, сказал что-нибудь не так…

Гюльчехра улыбнулась, как бы издалека возвращаясь к нему, и Абдулла сразу повеселел.

— Гюльчехра, — сказал он возбужденно, — знаете что? Пойдемте немного погуляем.

Он и сам не знал, как пришла ему в голову эта мысль.

— Пойдемте сходим к берегу канала. Сейчас там, должно быть, очень красиво.

Вальс кончился, и Абдулла взял Гюльчехру за локоть.

— Не отказывайтесь. Пойдемте.

Девушка не отвечала. Она смотрела на своих подруг. Что они скажут, если она уйдет сейчас вместе с Абдуллой…

— Что ж, пойдемте, — наконец сказала она.

Постепенно отдалялся от них школьный двор, отдалялись радостные голоса и смех, только музыка еще долго их сопровождала. Небо над кишлаком было полно звезд, желтовато, словно молодой подсолнух, светила луна, кроны яблонь в саду были усыпаны бесчисленными серебряными сережками.

Абдулла шагал, стараясь не наступить на тень, которую отбрасывала девушка. И все же на повороте он был вынужден наступить на эту живую тень, но тут же отпрянул назад, словно его ударило током. К его удивлению, Гюльчехра поняла, в чем дело, сказала, сдвинув брови:

— Как вы неосторожны, наступили все-таки!

— Вам больно? — поддержал игру Абдулла.

— Очень даже. — И Гюльчехра неожиданно расхохоталась.

Смеялась она от души, и Абдулла не смог не присоединиться к ней. Отчужденность и смущение, которые сопровождали их, куда-то исчезли. Абдулла взял девушку за руку:

— Как здесь хорошо, Гюльчехра, правда?

— Мне нравится… — тотчас же ответила девушка. — Вечером я здесь ни разу не бывала. Вы только посмотрите на воду — прямо как серебряная бумага, в которую конфеты заворачивают. Мы здесь проходили днем. Тогда тоже было хорошо…

— Да, но сейчас лучше, — сказал Абдулла и легонько сжал ей ладонь.

Они стояли на берегу канала возле мостика со сломанными перильцами…

— Ой, что это? — вдруг промолвила девушка.

— Что?

— Мята…

— Мята?

— Да, расцвела даже в эту пору. Чувствуете запах?

— Как будто, — сказал Абдулла. — Может, достать вам ее?

— Да ведь темно…

Однако Абдулла уже спускался к воде. Как мог он отыскать маленькую веточку мяты в призрачном лунном свете среди других растений? Абдулла не думал об этом. Он обязательно должен найти мяту, обрадовать Гюльчехру.

«Какой замечательный парень вырос! — думала между тем девушка. — Два года прошло. И вот Абдулла — это он и не он. Умный, учтивый. И… красивый… Интересно, встречается он с кем-нибудь в Ташкенте?» Гюльчехра вздрогнула. Какое ей дело до этого? Неужели она ревнует? Встречается — так пусть и встречается. Почему бы ему не встречаться… Но сейчас она благодарна Абдулле. Она хотела танцевать, и Абдулла пригласил ее. Только она заикнулась о мяте, и вот он ее ищет. Пусть даже не найдет, дело-то не в том…

— Абдулла, хватит, — сказала девушка, — там глина, испачкаетесь.

— Ничего. Мята где-то здесь. Пахнет. Сейчас я ее найду.

Абдулла обеими руками шарил по траве:

— Хватит, Абдулла, поднимайтесь!

Девушка наклонилась, протянула руку, и ладонь ее коснулась головы Абдуллы, пригладив жесткие, упрямые волосы. «Ой, что я делаю! — подумала Гюльчехра и отдернула руку. — Что это со мной?»

— Ну куда ей деваться? — говорил между тем Абдулла. — Вот, кажется, она здесь.

Нельзя было понять, что он имел в виду. Однако Гюльчехре захотелось ответить:

— Да, здесь запах мяты всего сильнее.

— Вот и я чувствую. Но где она все же? Может, под этой колючкой?

— Будьте осторожны. Уколоться можно…

— Не уколюсь. Да если и уколюсь, что тут страшного?

Внезапно Абдулла поскользнулся и чуть не съехал в воду.

— Держитесь! — крикнула Гюльчехра.

— Ничего, ничего… Вот теперь я твердо стою на ногах.

— Укололись?

— Не укололся. Нашел, нашел, Гюльчехра! Вот она, мята!

— Ура! — закричала девушка, когда Абдулла благополучно выбрался наверх и преподнес ей пахучую веточку. — Как она пахнет! Какой дивный запах! Спасибо!

— Не за что, — сказал Абдулла.

— Вы знаете, я очень люблю мяту. А помните, как мы однажды ее собирали?

— Когда? — спросил Абдулла.

— Давно. Кажется, мы учились тогда в шестом классе.

Никак он не мог припомнить этого случая:

— Так вы говорите, это весной было?

— Да. Завод-ая попросила нас нарвать мяты, она суп-машхурду готовила. Вот мы вдвоем и отправились. Вон к той плотине. В те дни мята вовсю цвела. Только мы стали собирать — пошел град…

Гюльчехра внезапно рассмеялась.

— Что тут смешного?

Девушка старалась удержаться от смеха, но у нее ничего не получалось.

— Понимаете, одна градина… величиной с орех… Ха-ха-ха…

— Ну и что, что тогда случилось? — Абдулла почему-то смутился.

— Эта градина, величиной с орех, ударила вас по голове. Большая шишка вскочила… — Гюльчехра снова прыснула. — И мы с вами гладили эту шишку и горько плакали.

— Я этого не помню, — произнес Абдулла, невольно взявшись за голову. — Неужели я был таким плаксой?

— Ох и плакали же вы тогда! Но мяту мы с вами все-таки собрали — полную сумку.