— Видишь, Клыч-Мерген, — назидательно произнес в завершение Молла-Алтыкул, — каждому необходимо постоянно совершенствовать свое умение, кто в чем искусен. Да и не только это требуется в жизни. Бывает, всем человек наделен, даже и везет ему. Глядишь, ума не достает… — он налил себе в пиалу чаю. — Вот еще давняя история, как один бедняк свое счастье ходил искать.

— Расскажите, Молла-Алтыкул!

— Вот, значит, не было человеку счастья, он и решил пойти поискать. Собрался, идет. Много ли, мало прошел, видит: на дороге лежит змея. Куда, спрашивает, путь держишь, добрый человек? Свое счастье, говорит, ищу. «А у меня, — змея ему, — голова болит нетерпимо. Как счастье отыщешь, спроси, чем помочь моему недугу». Пообещал он и дальше отправился. Много ли, мало прошел — на широком поле стоят одно против другого два войска. Те, что ближе, остановили нашего странника: куда, мол, идешь? Счастье свое искать. «Как найдешь, — говорят, — спроси, отчего нам нет удачи в бою? То и дело враги нас одолевают». Пообещал он — и дальше своею дорогой. На пашне видит дайханина с сохой. «Куда, — спрашивает он, — идешь, добрый человек?» — «Счастье свое искать». — «Вот, — говорит опять дайханин, — беда у меня: земля в той стороне поля не родит. Найдешь счастье, спроси, отчего это». Пообещал странник, дальше направился. И наконец дошел: само Счастье — Вершитель Судеб всего живого — восседает на золотом троне посреди райского сада… Кинулся он в ноги повелителю, сперва изложил просьбы змеи, воинов неудачливого войска, дайханина, а потом уж и свою. «Для змеи снадобье такое, — в том же порядке отвечает ему Вершитель Судеб. — Пусть укусит за макушку человека, глупее которого нет на свете, тотчас от недуга исцелится. Войско не знает побед оттого, что царем у них женщина, пусть заменят мужчиной — не будут знать поражений. У дайханина в той стороне поля, где земля не родит, золото закопано, пусть откопает — обильные урожаи станет снимать. Ну, а ты отправляйся назад. Счастье свое непременно встретишь, только уж держи крепко, не упускай!»

Пустился наш странник в обратный путь. Сперва дайханина встретил, передал слова Счастья — Вершителя Судеб всего живого. Откопал дайханин золотой клад, на радостях предлагает: «Возьми половину!» Отказался странник — ведь счастье ждет его впереди. Встречает воинов неудачливого войска, говорит: «Знаю причину ваших неудач, ведите к царю, там скажу». Привели: верно, царствует у них женщина. Поведал он ей слова Вершителя Судеб, она ему: «Так возьми меня замуж за себя, станешь царем, наше войско будет непобедимым!» Отказался странник, думает: счастье, дескать, встречу в свой черед. Приходит к змее и ей передал, что узнал. «Ну, — говорит змея, — подставляй макушку. Вот мое исцеление! Где ж я еще встречу дурака такого же, как ты?»

— Ха-ха-ха! — закатился смехом Клыч-Мерген. А гость с довольной улыбкой потянулся к чайнику. Затем, отхлебнув из пиалы, проговорил:

— Вот сколько необходимо человеку различных качеств. Тут и сила, и авторитет, и сноровка, и удача. Но ум — всех важное. Без него все остальное, случается, человеку не на пользу.

Еще три дня провел Молла-Алтыкул в ставке Клыч-Мергена и они договорились обо всем. Мулла со своим слугой двинулись обратно — на север.

Погода в Каракумах установилась морозная, безветренная. Густым пушистым инеем осыпало топкие стебли приземистого черкеза, мертвенно-зеленые веточки кряжистого саксаула. За ночь столько инею намерзало — будто выпадал обильный снег, под тяжестью которого растения клонились к земле, тоже поседевшей. А среди дня чуть пригреет солнышко — вмиг растает пушистая бахрома, капелью прольется на потемневший песок. Ветки и стебли, освободившись от груза, тихонько заколышутся от шаловливого ветерка. И к вечеру неприглядными кажутся корявые голые ветки саксаула на фоне бледно-голубого зимнего неба.

Двое всадников — один впереди на вороном копе, другой следом, на гнедом — рысью поспешали прямиком через пески, с рассвета дотемна не останавливаясь на привал, не замечая зимней неяркой красы Каракумов. Впереди неутомимый Молла-Алтыкул; на Ант-кую, втайне от Клыч-Мергена он сумел выведать, как вернее отыскать следы Азиз-Махсума.

«Не беда, что оба вожака не ладят меж собой, — размышлял в пути Молла-Алтыкул. — На всякий случаи можно обоих склонить на нашу сторону. Люди вольные, необузданные. Ненадежные… Один не согласится — другой останется с нами заодно. Поможет исполнить, что замышляем, тогда от него и избавиться не грех».

Джигиты Азиз-Махсума оказались не такими беспечными, как у Клыч-Мергена. К их стану в глубине песков, за впадиной Джейрели, Молла-Алтыкул не сумел приблизиться незамеченным: еще за версту угодил в засаду. Путников окружили, угрожая винтовками, спешили, завязали глаза… Оробевшего муллу поставили перед самим Азиз-Махсумом и только тогда сняли с глаз повязку.

— Чем могу служить уважаемому гостю? — с усмешкой в глубоко запавших карих глазах спросил высокий плечистый незнакомец в простом халате и черной папахе из нестриженого барашка. Молла-Алтыкул тотчас признал в нем предводителя. А тот продолжал: — Уж извините, мои джигиты не ожидали встретить столь почтенного господина в нашей каракумской глуши…

Собравшись с духом, Молла-Алтыкул представился, затем учтиво спросил, — притворяясь, будто не догадался, кто перед ним. И далее, уже за чаем, изложил цель своего визита, причем в обмен за вооруженную поддержку против Салыра пообещал помощь своих влиятельных друзей Азиз-Махсуму в том, чтобы сделаться единовластным хозяином в песках по левому берегу Аму. Хитроумный мулла не поскупился на красноречие, по, к величайшему своему удивлению, получил вежливый, непреклонный отказ.

— Нам, худородным, — с кривой усмешкою на губах заявил Азиз-Махсум, — не пристало равняться с караулбеги да мирахурами.

Миновала неделя, другая. Дни поспешали один за одним. И сегодня уже не увидишь того, что видел всего только вчера… К двадцатому января сообщники договорились начать новый поход против Салыра. Но спустя некоторое время многие отказались выступать. Сам Абдурахман-караулбеги, дотоле верный союзник Мамедши-мирахура, известил, что в поход выступить не сможет.

Изменилась обстановка и в Бешире. Как мы знаем, отряд самообороны принял участие в неудачном походе против Салыра, хотя партийная ячейка была против. Правду сказать, те из джигитов, которые оставались верны своему революционному долгу, в ответственный момент похода способствовали тому, чтобы план его зачинщиков не удался. Но были среди них и другие… С них, а также с самого Аллакули теперь не спускал глаз секретарь ячейки Бекмурад Сары. И когда получил точные сведения, что начальник отряда, коммунист, по-прежнему якшается с эмирскими последышами Мамедшой и Абдурахманом, что все они замышляют новые братоубийственные стычки, — решил действовать без пощады и промедления.

Коммунистов — членов ячейки Бекмурад подготовил заранее: Съездил в Керки, вернулся вдвоем с уполномоченным окружной ЧК. На партийном собрании, о котором его участники были оповещены всего за час, единогласно решили: начальника отряда самообороны в Бешире Аллакули Сеитгельды с должности снять немедленно. Не ожидавший этого Аллакули даже затрясся от возмущения и пожелал немедленно отправиться в Керки — жаловаться. Его охотно отпустили вместе с приезжим уполномоченным, прикомандировав для верности еще двоих из ячейки.

Внезапно лишившись столь сильной поддержки, Абдурахман-караулбеги решил устраниться, пока не поздно.

Но Мамедша-мирахур, ободренный успехом миссии Молла-Алтыкула, не оставил задуманного и к своим сторонникам разослал гонцов с вестью: собираться у Коне-Фазыла.

И вот людно сделалось на дорогах, ведущих в глубь Кизыл-кумов. Протоптанными тропками поспешали всадники, двигались, названивая бубенцами, верблюжьи караваны. Сам «командующий», Мамедша-мирахур, прибыл со свитою до общего выступления. При первой же встрече Молла-Алтыкул сообщил: запаздывает Клыч-Мерген с отрядом.