Ванная комната выглядела не менее величественной, чем спальня, а сама ванна была не меньше, если не больше, чем кровать, сияла всеми оттенками розового цвета и блестящими металлическими кранами. Душ торчал из стены отдельно, напоминая своим основанием прилепившийся к ней кусок скалы причудливой формы. Со вздохом, в котором сквозила неприкрытая зависть, она сняла с себя рубашку и пустила струю воды.

Не без удивления она приметила, что ее скромные предметы одежды аккуратно разложены на низкой полке возле розового умывальника, выполненного в форме раковины. Платье висело на крючке в двери.

Какое это блаженство, когда по телу ударяют упругие струи горячей воды, массируя ее, словно пальцы опытного массажиста. Разве сравнить этот буйный поток со скудными робкими струйками, вытекающими из душа у нее дома? Мыло пахло лимоном и скользило по коже, словно шелк.

Да уж, позаботились о ней на славу, но кому она должна быть за это благодарна по гроб жизни?

Не менее четверти часа она нежилась под душем и лишь потом сняла с сушилки одно из больших толстых полотенец размером с целую простыню и принялась вытираться.

Обсушив волосы, насколько было возможно, она причесалась, стараясь пригладить волосы с помощью стоявшего тут же, под рукой, лака и, сбросив с плеч полотенце, надела свое любимое фланелевое платье и прочую одежду. Не обуваясь, босиком, она отправилась исследовать помещение, куда ее привезли.

Комната выходила в широкий длинный коридор, где свет ламп был притушен и потому диковинные тени лежали на стенах и на немыслимо шикарном ковре под ногами. Не слышно было ни звука, пока она двигалась по направлению к витой лестнице. Она решила спуститься и пошла, скользя рукой по отполированным перилам.

Ей уж давно стало понятно, что находится она, конечно, не в гостинице, а в чьем-то частном доме. Скорее всего в доме Рогана, заключила Мегги, оглядывая предметы искусства в фойе и в главном холле с еще большей завистью, чем в ванной. У этого человека даже есть свой Ван Гог и Матисс, заметила она, глотая слюнки в полном смысле этого слова – еще и оттого, что была зверски голодна.

Она дошла наконец до большой гостиной, где окна были распахнуты в темноту, а стулья и диванчики расставлены так, чтобы, сидя на них, можно было составлять отдельные группы для беседы. За этой комнатой была другая, которую можно назвать музыкальной – там стояли огромный концертный рояль и золоченая арфа.

Всю эту красоту она могла бы осматривать целыми днями, как в музее, если бы у нее не было в этот момент совсем другого желания, другой потребности – она мечтала найти кухню. Ох, как она хотела найти ее!

Свет, проникавший из-под одной двери, привлек ее внимание. Приоткрыв ее, она увидела Рогана. Он сидел за массивным столом, окруженный аккуратно сложенными папками и письменными принадлежностями. Комната имела как бы два уровня – внизу располагался стол, наверху, куда вело несколько ступенек, находились полки с книгами и кресла. Почти все стены были заставлены книгами.

Тысячи квадратных метров книг! В комнате стоял запах кожаных переплетов и натертого воском пола. Стены, те, что не заняты книгами, были обиты темными деревянными панелями и оттеняли сидящего там человека, как и сам он неплохо смотрелся на фоне бесчисленных полок с книгами.

Замерев на месте, Мегги с интересом наблюдала, как он быстро просматривает бумаги, делая пометки. Впервые за время знакомства она увидела его без пиджака и галстука. Воротник рубашки был расстегнут, рукава закатаны выше локтей.

Темные волосы поблескивали под светом лампы и не были столь тщательно причесаны, как обычно, даже немного взлохмачены. Словно он, пока работал, время от времени запускал в них пальцы. Он и в самом деле сделал это пару раз, пока она наблюдала за ним, недовольно кривя при этом губы.

Какова бы ни была его работа, он был явно поглощен ею и совершал ее в едином, несменяющемся ритме, в котором было что-то завораживающее.

Несомненно, он не из тех людей, которые позволяют себе отвлекаться, когда работают. Он из тех, для кого любое занятие – это предельное внимание и сосредоточенность.

Таким же он был, когда целовал ее: предельная концентрация и вдумчивость.

Роган задержался на чтении какой-то фразы, нахмурился. Видимо, что-то не понравилось. Он недолго подумал, перечеркнул, написал вновь. Расширение фабрики в Лимерике насущно необходимо для осуществления его далеко идущих планов, а потому, кровь из носа, должно быть завершено в этом году! Тогда появится сотня новых рабочих мест, а если еще и, не без помощи субсидий от его галереи, удастся быстро построить жилье, будет совсем неплохо. Так ведь и должно быть: одна ветвь бизнеса помогает развиваться другой и наоборот. Это нормально. Это может, пускай и немного, способствовать тому, чтобы ирландцы, которые, как ни печально, составляют сейчас одну из главных статей экспорта из его страны, оставались у себя дома, в Ирландии, а не рвались за границу.

Он перешел уже к следующему абзацу, когда поймал себя на том, что его что-то отвлекает, что-то мешает привычному ходу вещей. Роган оглянулся на дверь и увидел: не что-то, а кто-то.

Да, он и раньше почувствовал, еще до того, как повернул голову, что это она, и никто другой.

Мегги стояла там, босиком, с заспанными глазами, в серой невзрачной куртке, требующей некоторой починки. Волосы, откинутые назад, сверкали пламенем и выглядели устрашающе красиво. Безо всякой косметики, хорошо вымытое лицо напоминало цвет слоновой кости, на щеках играл легкий румянец. На ресницах, вокруг сонных глаз, еще не высохли капельки воды.

Его реакция была чисто мужской – перед ним была полуодетая странно-привлекательная женщина, и ему захотелось… Но он безжалостно пресек свои желания.

– Извините, что помешала. – Она чуть заметно улыбнулась, и это распалило его еще больше. – Я ищу кухню. Умираю от голода.

– Немудрено.

Голос у него был хрипловатый от избытка эмоций: гормоны продолжали играть с ним свою игру. В ее голосе тоже была чуть заметная хрипотца, ему хотелось думать – по той же причине. А впрочем, может быть, просто не отошла еще ото сна.

– Когда вы ели в последний раз, помните? – деловито спросил он.

– Не очень отчетливо. – Она лениво прислонилась к дверному косяку, зевнула. – По-моему, вчера. У меня еще в голове не все ясно.

– Вчера вы спали. Всю вторую половину дня. Как сурок. С той минуты, как мы уехали из дома вашей сестры. А сегодня – вообще весь день.

– Неужели? – Она содрогнулась. – Который сейчас час?

– Половина девятого вечера. Вторник.

– Ну и ну!

Она вошла наконец в комнату, погрузилась в большое кожаное кресло по другую сторону стола, поджала под себя ноги. Устроилась, будто привыкла сидеть в нем годами.

– Часто вы спите без просыпу по тридцать с лишним часов? – спросил он.

– Только когда подолгу бодрствую. – Она вытянула вверх руки, чтобы размять мышцы, которые еще не обрели прежней эластичности. – Бывает, работа хватает за горло и не отпускает, пока не закончишь. Так и в этот раз.

Он отвел глаза от того, что мог увидеть из-под короткого платья, и снова уставился в свои бумаги, ничего не различая в них. Его удивляло и немного забавляло, что он реагирует на появление этой женщины, словно подросток в бурный период полового созревания.

– Это рискованно для такого рода занятий, как у вас, – произнес он. – Высокая температура в печах и безумное напряжение.

– Нет. Если я чувствую, что дошла до предела, то просто валюсь и засыпаю. Сплю, пока не появятся новые силы. Так где же кухня, Роган? – Она снова улыбнулась. – Я сейчас рухну от истощения.

Вместо ответа он поднял телефонную трубку, набрал номер.

– Мисс Конкеннан проснулась, – сказал он кому-то. – Она хочет есть. В библиотеку, пожалуйста.

– Шикарно, – восхищенно заметила она, когда он положил трубку. – Но я могла бы и сама сварить себе парочку яиц и не беспокоить вашу прислугу.

– Им платят за беспокойство.