– Да, ваша честь, и вы, безусловно, платили за это более чем достаточно. Однако содержание диска и ваши выплаты в данный момент фигурируют в расследовании убийства.

Арчер и бровью не повела.

– Для меня было бы лучше, чтобы Грин оста­вался жив. Мне было куда легче платить ему, чем опасаться огласки. Это поставило бы в неловкое по­ложение не только меня, учитывая мою должность, но и моего мужа. Ему я все рассказала год назад. Можете в этом удостовериться, если сочтете нуж­ным, но это опять же личное дело. Мы с мужем ре­шили продолжать выплаты.

– Вам известны обстоятельства смерти Ника Грина?

– Да.

– Я сочувствую вашему стремлению оберегать личную жизнь от постороннего вмешательства, ваша честь. Но это сочувствие не распространяется на террористов, ответственных за смерть Грина и еще шести человек.

– И каким же образом обнародование содержа­ния этого диска поможет вашему расследованию? А моя карьера на этом будет кончена. Занимая судейское кресло, я должна пользоваться уважением зала. Вы преследуете и арестовываете преступников, но правосудие вершится в суде. Как я смогу вер­шить его, став посмешищем?

– Я сделаю все от меня зависящее, чтобы убе­речь вас от огласки. Расскажите, как вы начали пользоваться услугами Ника Грина?

Арчер поджала губы так, что они стали почти не­видимыми.

– Я услышала о нем от знакомой. Все это выгля­дело достаточно безобидно, и, хотя его деятельность считалась более чем сомнительной, я воспользова­лась ею. Это помогало снимать напряжение, вызы­ваемое работой, а кроме того… Впрочем, неважно. Некоторое время я прибегала к услугам Грина раз в месяц. Потом он вручил мне копию диска, сообщил график выплат и предупредил о последствиях отка­за. Все выглядело разумно и деловито.

– И вы даже не рассердились?

– Рассердилась, и очень. Более того, я чувствова­ла себя последней дурой. Женщину, которая про­жила более шестидесяти лет и провела четырнад­цать из них в судейском кресле, так легко обвели во­круг пальца! Но я платила, так как за глупость всегда приходится расплачиваться, и больше не пользовалась его услугами.

– А вы не боялись, что он все равно разоблачит вас?

Арчер усмехнулась:

– И лишит себя маленького, но стабильного до­хода? Нет.

– Грин когда-нибудь увеличивал сумму или уг­рожал это сделать?

– Нет. По-своему он был хорошим бизнесменом. Если вымогать слишком много, рискуешь опустошить источник. – Арчер развела руками – единственный излишний жест, который она позво­лила себе во время разговора. – Я даже перестала возмущаться необходимостью платить. Это напоми­нало мне, что я человек. Мне очень важно было ощущать себя человеком – поэтому, собственно, я и прибегла к услугам Грина. Вы, вероятно, изучили мое личное и профессиональное прошлое?

– Да, ваша честь, в общих чертах.

– Я всю жизнь служила закону, служила хорошо и не готова уходить в отставку. – Она бросила взгляд на маленький настенный экран. – Я видела утреннюю передачу по каналу 75. Грина обрекли на жестокую, страшную смерть. Он был шантажистом, наживался на том, что можно назвать пороками, эксплуатируя тайные человеческие слабости. Но Грин не заслужил такой смерти. Ни он, ни эта де­вочка. – Арчер посмотрела Еве в глаза. – Вы подо­зреваете, что я одна из тех, кто называет себя «Иска­телями Чистоты»? Но они отстаивают все то, что я ненавижу, лейтенант. Все, борьбе с чем я посвятила свою жизнь. Это трусы и убийцы, разыгрывающие Господа Всемогущего. Я намерена отказаться от ад­воката и готова добровольно подвергнуться тестиро­ванию. У меня только два условия: чтобы тестиро­вание проводил наедине со мной лицензированный специалист, и чтобы результаты, если они очистят меня от подозрений, были засекречены вместе с этим диском и всеми файлами, касающимися моей роли в этой истории.

– Я согласна с вашими условиями. Могу попро­сить доктора Миру провести тестирование.

– Доктор Мира меня вполне устраивает.

– Не сомневаюсь, что результаты положат ко­нец вашему участию в этом деле, ваша честь.

– Благодарю вас.

– Могу я попросить у вас совета и узнать ваше мнение по другому вопросу, связанному с моим расследованием?

– Да, конечно.

– Я затребовала ордера на вскрытие опечатан­ных файлов с данными о несовершеннолетних жер­твах, имеющих непосредственное отношение к это­му делу. Детская служба блокировала мой доступ к этим файлам и прочим документам их организа­ции. Прокуратура тут же пустилась в обычные юри­дические выкрутасы, и файлы остаются блокиро­ванными.

– Опечатанные сведения по делам о несовер­шеннолетних обычно весьма деликатны.

– Но ведь я расследую дело о терроризме и се­рийных убийствах! Время дорого, а расследованию продолжают препятствовать. Речь ведь не идет о разглашении информации, а всего лишь о знаком­стве с ней следователя. Если бы решение пришлось выносить вам, как бы вы поступили?

Арчер откинулась на спинку стула.

– У вас действительно есть серьезные основа­ния требовать эти ордера, лейтенант?

– Более чем серьезные. Детская служба заявля­ет, что файлы должны оставаться запечатанными, дабы защитить несовершеннолетние жертвы и их семьи от дальнейших неприятностей. Но ведь со­держание файлов будет известно только следствен­ной группе, это не может никому навредить.

– Пожалуй, я вынесла бы решение в вашу поль­зу. Кто подписал ордера?

– Судья Мэттьюс.

– И он же потом пересмотрел свое решение?

– Нет, ваша честь. Аргументы были представле­ны судье Линкольну.

– Линкольну? Понятно. Хорошо, я наведу справки.

Ева вышла из здания суда вместе с Пибоди.

– Если она виновна, значит, я окончательно по­теряла чутье.

– Мы продолжаем работать по списку?

– Да. А пока что просмотри данные о судье Линкольне.

– Еще один судья? Ну и ну!

– Он не пользовался услугами Грина. – Ева села в автомобиль. – Но мне не понравилось выра­жение лица Арчер, когда я назвала его фамилию. – Услышав сигнал, она нахмурилась и достала из кар­мана телефон. – Даллас.

– Встретимся через двадцать минут в баре О'Мэлли, – быстро произнес Дуайер. – Приходите одна.

– В «Голубой белке», – отозвалась Ева, предпо­читая знакомую территорию. – Через четверть часа.

Она отключила связь.

Ева посещала «Голубую белку» не так часто, как раньше. Эта была самая обычная забегаловка, и в течение дня здесь бывали лишь случайные посети­тели, забредшие в напрасной надежде дешево по­есть и развлечься. Зато по ночам заведение напол­няли люди, достаточно крутые или безумные для того, чтобы рисковать жизнью, поглощая напитки, которые в подобных местах сходили за алкоголь.

Музыка грохотала что есть силы, столики были маленькими и грязными, а воздух наполняли запахи скверной выпивки и выдохшегося «зонера». Тем не менее, Ева испытывала странную привязанность к «Голубой белке», и с радостью обнаружила, что со времени ее прошлого визита в ней ничего не изме­нилось. Какое-то время гвоздем программы здесь была Мейвис, которая выступала в костюмах, не поддающихся описанию, и так вопила под оглуши­тельное инструментальное сопровождение свои песни, что было странно, как танцующие умудряют­ся не сбиваться с ритма.

Вспомнив о Мейвис, Ева подумала, не убавит ли ей энергии грядущее материнство, и пришла к вы­воду, что на это нет никаких шансов.

– Займи столик с противоположной стороны, – велела она Пибоди. – Можешь поесть, если осме­лишься.

– Картофель фри с соусом у них не так уж плох. Пожалуй, я рискну.

Ева выбрала столик в дальнем углу и сделала заказ, вспомнив, что картофель здесь действительно не так уж плох и заслуживает лучшей участи. Вместо кофе она решила обойтись водой в бутылке, хотя и боялась, что ее наливают туда из-под крана в одной из задних комнат мужчины с грязными волосатыми лапами.

Не видя нигде Дуайера, Ева достала телефон и позвонила Фини.