Словно услышав мысли Евсеева, в дверях показался один из экспертов. Он поинтересовался, обращаясь к капитану:

— Вы домой не скоро?

И, узнав, что инспектор угро намерен еще задержаться, предложил заехать за ним после того, как побывают в районной пожарной части. Евсеева это устраивало как нельзя лучше. Можно еще раз все внимательно посмотреть, пока никто не мешает, не торопит, не стоит над душой.

— Лады, ждите нас через часок.

Евсеев снова вошел в комнату. Взгляд его остановился на пустых водочных и винных бутылках. На тех, что стояли на столе. Те, что в углу — не в счет. Это старые. Одному столько за месяц не опорожнить. Гости, надо думать, не только вчера бывали.

Сколько же человек здесь было вчера? По количеству стаканов определить трудно. Стаканы, похоже, в мойке бывали редко. Водопровода в доме нет, воду каждый раз принести надо. Не расходовать же ее на мытье стаканов.

Где сейчас хозяин — известно. А где его вчерашние собутыльники? И кто они? Пили, потом разошлись. Куда? В какое время? Хозяину этих вопросов уже не задашь… А именно гости больше всего и интересовали капитана.

Конечно, если судить по ассортименту напитков, денежного изобилия, которое надеялся обнаружить здесь Бахарев, не было. Самые непритязательные вкусы, все по принципу «числом поболее, ценою подешевле». Но это тоже еще ни о чем не говорит. Со времени ограбления магазина прошло всего три дня, срок для реализации драгоценностей слишком маленький. Преступник наверняка надолго затаится. И все же…

Поскольку осмотр с соблюдением всех формальностей уже был, можно позволить себе порыться в вещах покойного и без понятых.

Платяной шкаф от пожара не пострадал. Здесь плащ, демисезонное пальто, пиджак. В карманах пиджака — непочатая пачка «Беломора», расческа, дешевенькая шариковая ручка, медяки, ключи. Записная книжка. Брюк не оказалось. Скорее всего, в них и отправился смотреть свои последние сны хозяин дома.

Половина, предназначенная для белья, была заперта. Ключ легко отыскался в связке. Да, покойник аккуратностью не отличался: все вместе — грязное, чистое. Тут же на бельевой полке под газеткой — документы. Паспорт, военный билет, свидетельство об окончании курсов газоэлектросварщиков. В самом потаенном уголке — деньги. Двадцать шесть рублей. Не густо. Сберкнижки не видно. Да и откуда ей быть? В паспорте — штамп о регистрации брака. Васильева Степанида Ильинична. А покойника звали Степаном Степановичем. Вот так. Степан и Степанида. Где же теперь Степанида, с сегодняшнего дня вдова? Ведь отметки о расторжении брака нет.

А это что за документ? Смотри-ка, паспорт на холодильник. Сколько же лет он тут пылится? Вот и представилась возможность установить возраст холодильника.

Но прежде, чем Евсеев отыскал дату выпуска, он наткнулся между страничек брошюрки-инструкции на лотерейные билеты. Досаафовские. Пять штук. Судя по дате — розыгрыш уже был. Капитан прикинул: совсем недавно получается. Успел ли проверить их Васильев? Если успел, то чего держал? Почему не выбросил? Не могли же они все пять штук выиграть. Ну, это можно проверить.

Капитан вынул свою записную книжку, аккуратно переписал в нее номера и серии билетов.

Записная книжка навела его на мысль о блокноте Васильева, изучение которого он отложил напоследок. Самое время сейчас полистать.

Записей было немного. Почерк у Степана Степановича был крупный, разборчивый. Несколько фамилий. И мужских, и женских. Номера телефонов. И адреса есть. Может, кто-нибудь из вчерашних собутыльников?

Он продолжал листать. Какие-то рабочие записи. Евсеев вспомнил: Васильев последнее время работал в комбинате бытового обслуживания. Так что адреса и телефоны могут быть просто координатами клиентов. А это что? Столбец цифр. Да это же… Те самые номера, которые Евсеев только что переписал себе. Точно, они!

А точно ли те же? Цифру 100 — номер билета — он вроде бы не писал. А тут есть. Заинтригованный, снова достал билеты, стал сверять с записью Васильева. Четыре номера совпали, пятый — нет. Как понимать? Заменил? С кем-то поменялся? Внимательно осмотрел билеты. На обратной стороне одного из них заметил маленький крестик, сделанный шариковой ручкой с синей пастой.

Бывает, что меняются билетами. Но такие люди, как Васильев… Может, докупил еще билет, а положил отдельно? Но записывал, похоже, за один раз.

Евсеев еще раз внимательно полистал паспорт холодильника, даже встряхнул его, но ничего не обнаружил. Пошарил под газетой в шкафу — безрезультатно. Больше, вроде, билет прятать некуда.

Выписал номер из васильевской книжки к себе. Шестым. Зачем-то обвел его. Потом обвел тот, который был помечен крестиком. Должен же что-то этот крестик означать?

Потом еще походил по квартире, осматривая все ее углы. Мысли были поглощены шестым билетом. За этим что-то кроется… К заданию Бахарева это уж и вовсе никакого отношения не имеет, но непонятное исчезновение билета, владелец которого уже никогда и никому не сможет ничего объяснить, заинтересовало.

С улицы донесся шум подъезжающей машины. Выглянув в окошко, Евсеев увидел притормозивший у палисадника красный с белой полосой «уазик».

Через час он сидел уже в небольшом зале сберкассы. Таблица лотереи ДОСААФ лежала на столике для посетителей. Капитану было известно, что розыгрыши оборонно-спортивной лотереи проводятся два раза в год — в середине года, летом, и в конце. Стало быть, сейчас нужна летняя таблица за этот год. Она нашлась. Доставая записную книжку, Евсеев вдруг почувствовал непонятное волнение. Странное дело, если бы речь шла о билетах, которые обычно по своей инициативе Всеволод Петрович не покупал, но на сдачу брать не отказывался, никаких эмоций он бы не испытывал. Сейчас другое дело: подтвердится ли догадка?

Обведенный в книжке номер капитан оставил напоследок. Из тех пяти, как и следовало ожидать, даже на рубль ни один не потянул. И вот последний… Точно, выигрыш! Да не какой-нибудь рядовой, а самый крупный. Автомобиль «Волга».

Капитан посидел несколько минут неподвижно, прикрыв глаза, стараясь проанализировать ситуацию. Выходит, что кто-то об этом выигрыше уже знает. Или знал, если иметь в виду хозяина. Могло ведь быть и так: проверил по записи, изъял выигравший из общей пачки, спрятал понадежнее. Но куда? Носил все время с собой? Если так, то счастливый билет и сейчас где-то в тайниках одежды покойного. Остальные выбросить не успел, просто забыл о них. До бумажек ли каких-то, когда в руках такое сокровище?

Эта мысль об оставшихся билетах в какой-то миг сломала всю логику предыдущих размышлений. Если сознательно оставил, то их должно быть четыре, а не пять! Стало быть, исчез не шестой билет, а пятый, выигравший. Шестой, тоже пустой, лег на его место. Подмена? Кто, когда и зачем ее произвел? А крестик, имеет он какой-то смысл?

Шагая по улице, Евсеев продолжал размышлять. Итак, не исключена возможность похищения билета. Кто бы ни был человек, им завладевший, он не минует сберегательной кассы. Но это может произойти за сотни километров отсюда. И никто не сможет доказать, что билет украден. Ведь заявить-то о пропаже уже некому.

Всеволоду Петровичу не терпелось поделиться своими открытиями с Бахаревым. Но прежде чем он успел поинтересоваться у дежурного, на месте ли начальник угро, тот сообщил, что Бахарев просил Евсеева немедленно с ним связаться.

— Ну что ты выяснил? — спросил Бахарев, едва капитан переступил порог его кабинета. И, не дожидаясь ответа, протянул листок бумаги. — Посмотри-ка вот это.

«Это» было заключением патологоанатома о смерти Васильева. При вскрытии в затылочной части головы покойного была обнаружена обширная гематома, возникшая в результате удара твердым, не имеющим выступов предметом. Непосредственно вызвать смерть такое повреждение не могло, но при потере сознания могло послужить причиной асфиксии в задымленном помещении.