Пора, давно пора спокойно подумать, беспристрастно оценить создавшуюся ситуацию. Она знакома с Кэмероном Куином всего несколько недель, однако позволила себе увлечься им гораздо больше, чем любым другим мужчиной в своей жизни.

Подобный уровень отношений не входил в ее •планы, а ведь обычно она тщательно все планировала, рассчитывала все свои шаги – как в профессиональной, так и в личной жизни. Если обдумать заранее, куда может привести каждый шаг, если сдерживать порывы и полагаться на разум, гораздо труднее совершить ошибку.

После гибели матери она наделала слишком много ошибок, и если бы вовремя не остановилась, то была бы обречена. Собственный горький опыт научил ее не винить себя за поступки, совершенные в тот страшный период жизни, не погрязнуть в чувстве вины за боль, причиненную людям, любившим ее. На чувстве вины, на угрызениях совести не построишь ничего хорошего. Анна предпочитала конструктивные действия.

Все, чего она добилась в жизни, было посвящено ее дедушке и бабушке, ее матери и несчастному ребенку, в ужасе свернувшемуся на темной обочине.

Только через очень долгое время после той страшной ночи, когда стали потихоньку затягиваться ее раны, Анна поняла, что не только она потеряла мать, но и ее дедушка с бабушкой потеряли свою единственную дочь. Любимую дочь. Несмотря на собственное горе, несмотря на безрассудное поведение Анны, они раскрыли перед девочкой двери своего дома и свои сердца. Они ни разу не дрогнули, и именно это спасло ее.

В конце концов Анна научилась мириться с потерей, с перенесенным кошмаром. Более того, она сумела понять: все, что она делала три года, последовавшие за той ночью, – результат страшной душевной травмы. Ей повезло, что рядом с ней были люди, любившие ее и помогавшие ей исцелиться.

И когда затянулись ее душевные раны, она пообещала себе, что никогда больше не будет безрассудной.

Порывы всегда приводят к глупым поступкам: начинаешь транжирить деньги, несешься на машине неизвестно куда. И Анне казалось, что она глубоко запрятала склонность к опрометчивости, выбрав своим кредо практичность и рационализм.

Однако любовь к Кэмерону Куину иначе, чем безрассудством, не назовешь. И Анна понимала, что это безрассудство дорого ей обойдется. Но за свои чувства отвечать должна только она. Этому ее тоже научил собственный горький опыт.

Ничего. Она справится со своей любовью… и выживет.

Анна оперлась спиной об открытую дверь балкона, подставила лицо вечернему ветерку. «Как странно все получилось», – думала она. Ей всегда казалось, что если она влюбится, то это произойдет постепенно и она успеет насладиться каждым этапом. Она представляла себе плавное скольжение в любовь, совместную радость постижения углубляющихся чувств…

Но с Кэмом не получилось ни плавного скольжения, ни – хотя бы – «мягкой посадки». Всего одно мгновение она испытывала влечение, интерес, радость… а в следующее, не успев и глазом моргнуть, оказалась по уши влюбленной в него.

Если бы Кэм узнал об этом, наверняка перепугался бы до смерти… Анна даже рассмеялась, представив себе эту картину.

Впрочем, она сама испугана до смерти и с удовольствием отступила бы. Она была готова к легкой любовной связи, а не к любви.

«Так анализируй!» – приказала она себе. Почему все изменилось? Что в нем такого особенного? Его внешность? Анна закрыла глаза и тихо замурлыкала от удовольствия. Несомненно, вначале именно внешность Кэма привлекла ее внимание. Какая женщина не оглянется… на это резкое смуглое лицо! Дерзкие стальные глаза, упрямый рот, одинаково притягательный и в улыбке, и в яростном оскале… А его тело? Просто воплощение женских грез!

Естественно, что его внешность привлекла ее, а живой ум заинтриговал. «И самоуверенность», – призналась она себе, хотя эта мысль ей не понравилась. Однако все решило совсем другое. Она никак не ожидала от него такого великодушия, такого благородства… безоглядной щедрости души.

Кэм считал себя эгоистичным, жестким, холодным. И Анна вполне могла представить его таким в определенных ситуациях. Но на самом деле он добрый, отзывчивый. Вряд ли Кэм полностью сознает, как много дает Сету, как меняются их отношения. И вероятно, он совершенно искренне не понимает, что уже любит мальчика.

Анне вдруг пришло в голову, что именно это его непонимание собственной доброты покорило ее. И не такая уж она дура, что влюбилась в него!

Вот любить его дальше – совсем другое дело. Это действительно может погубить ее – если, конечно, она не возьмет себя в руки и вовремя не остановится…

Звонок телефона отвлек ее от размышлений. Захватив с собой бокал, Анна вошла в комнату и взяла трубку.

– Алло.

– Мисс Спинелли? Работаете? Как она могла не улыбнуться?

– Да, можно и так сказать. – Из стереодинамиков неслись звуки какой-то арии, но Анна не стала выключать магнитофон, села на диван и закинула ноги на столик. – А ты?

– У нас с Этаном еще остались кое-какие дела. А потом я собираюсь не вспоминать о работе до понедельника.

Кэм взял трубку радиотелефона и вышел из дома, надеясь найти хоть какое-то уединение. Сегодня была очередь Сета мыть посуду после обеда, и Кэм услышал, как с грохотом упала на пол очередная тарелка.

– На завтра обещают хорошую погоду.

– Неужели? Очень кстати.

– Ты еще могла бы приехать сегодня. Соблазнительное предложение, но она уже поддалась стольким соблазнам, связанным с Кэмероном Куином!

– Я приеду завтра, рано утром.

– Надеюсь, у тебя найдется бикини. Красное.

– Почему красное? У меня голубое…

– Не забудь запаковать, – сказал Кэм после короткой паузы.

– Слушай, давай договоримся сразу: если я… останусь, ключ от спальни будет у меня.

– Ты такая суровая!

Над водой пролетела цапля и села в гнездо на бакене. «Вернулась домой», – подумал Кэм.

– Просто осторожная, Куин. И очень хитрая. Как ремонт?

– Продвигается, – тихо сказал он. Ему нравилось слушать ее голос, чувствовать колебания влажного воздуха, следить за нежным, как поцелуй, скольжением сумерек над водой и деревьями. – Я покажу тебе, когда ты приедешь.

Еще ему хотелось показать ей рисунок Сета. Он сам днем сделал для него рамку и хотел поделиться с… с близким человеком.

– Похоже, на следующей неделе мы начнем первую лодку.

– Правда? Так скоро?

– А чего ждать? Пора сделать ставку и посмотреть, как лягут кости. В последнее время я чувствую себя удачливым.

Из дома донеслись безумный визг щенка, более низкий лай Саймона, пронзительный вскрик Филипа… и хихиканье Сета. Этот звук Кэм слышал очень редко. Он повернулся и уставился на дом. Задняя дверь распахнулась, из нее пулей вылетели обе собаки и закувыркались по ступенькам. И в освещенном дверном проеме показался мальчик – ухмыляющийся мальчик.

Сердце Кэма дрогнуло, заныло. На одно безумное мгновение ему показалось, что он слышит скрип качалки и тихий смех отца.

– Господи, фантастика! – прошептал он.

В трубке затрещало.

– Что-то не так?

– Все! – Кэм крепче вцепился в трубку, и его охватило дикое, почти отчаянное желание. – Ты должна быть здесь, Анна. Я скучаю по тебе.

– Я не слышу!

Кэм понял, что слишком далеко отошел, автоматически сопротивляясь возникшему притяжению. Нужно вернуться домой. И остаться…

Тряся головой, он шел к дому, пока связь не восстановилась, и благодарил Бога за чудеса науки и техники.

– Я сказал… Неважно! Что на тебе сейчас? Анна тихо засмеялась, опустив взгляд на свой практичный мешковатый костюм, и промурлыкала:

– Ну, не так много…

И они – с разной степенью облегчения – погрузились в легкий телефонный флирт.

Поговорив с Анной, Кэм положил трубку на крыльцо и направился к причалу. Вода ласково плескалась о корпус лодки. Изредка взмахивали крыльями птицы, где-то в лесу ухала сова, словно дирижируя ночным оркестром. Море было чернильно-черным в хрупком свете ущербной луны.

Надо было идти работать – Кэм знал, что Этан ждет его. Но ему хотелось посидеть у воды хоть минуту – в тишине, под мигающими звездами, под бесконечное терпеливое уханье совы, зовущей свою пару.