В ожидании окончания быстрого, мчащегося во весь опор музыкального номера она впервые поняла, как тяжела их работа, как трудно им было найти свой собственный стиль! Во время перерывов она видела, как на заднем дворе они смеялись и бросали летающий диск — точь-в-точь как беззаботные студенты, но за работой они были профессионалы. Они полностью сосредоточивались и отдавались работе.

После стольких лет такой совместной работы было неудивительно, что они старались беречь друг друга. Как признался Стюарт, она была для него хорошим средством отдыха. А все, что отвлекало Стюарта, было угрозой единству группы — если не вспоминать их доходный бизнес.

Конечно, им не стоило беспокоиться. Сейчас она видела, что, несмотря на сладкие, почти фантастические денечки, которые они провели вместе, Стюарт нисколько не изменился. Его анархический, свободолюбивый дух по-прежнему звучал в его песнях. Он целиком был предан этой музыке — нет, всему образу жизни, который она не понимала и в котором она не принимала участия.

Это была жизнь «на колесах». Романтическая «ночная» жизнь постоянных разъездов. Он говорил ей, что это очень изнурительно, и все же, хотя он больше не испытывал нужды в деньгах, Стюарт продолжал работать на износ в студиях записи и в турне. Очевидно, он заполнял этим какую-то глубокую, первичную для него потребность — потребность, не имевшую ничего общего с Робин.

Постепенно многое из того, о чем ей говорил в то лето Стюарт, начинало пугать ее своей реальностью. Он описывал ей свое состояние, возникающее при взгляде на таинственный свет, царивший в сумеречном мире задника сцены, перед их выходом. Если им приходилось задержаться по какой-то технической причине, то из двадцатипятитысячной толпы слушателей обязательно раздавались нетерпеливые хлопки и улюлюканье в ритмах диких племен. И обязательно раздавался рев одобрения, когда наконец гаснет освещение зала, и еще более громкий рев, когда блуждающие прожекторы освещают сцену — и они начинают играть.

Какое место занимала она в этом мире? Как она могла надеяться отстоять у двадцати пяти тысяч орущих фанов право на Стюарта? Та ее часть, что отличалась рациональностью, знала, что глупо ревновать его к группе и к безликой массе поклонников. Не раз Стюарт говорил ей, как холодно и одиноко бывало ему на сцене и какой теплотой, близостью отличались часы и дни, проведенные ими вместе! И все же теперь, когда Стюарт неожиданно погрузился в работу, именно она почувствовала одиночество. Броган-Хаус уже больше напоминал не райский уголок, а хрупкий романтический фарс.

Лето быстро ускользало от них. После двухнедельных репетиций будет небольшой трехдневный перерыв, а затем Стюарт должен будет поехать в Бостон. Там ему предстоит последняя неделя подготовки перед турне. Реквизит на грузовиках отвезут в Лос-Анджелес на открытие шоу, и он снова отправится в дорогу, в ту жизнь, которая ему явно больше по нраву.

Вместе с тем Робин понимала, что ее работа в Броган-Хаусе почти подошла к концу. Почти все счета от подрядчика уже пришли, и Робин их дважды очень внимательно проверила. Это было все, что поручал ей Джерри. Он наверняка захочет, чтобы после окончания работ Робин вернулась на свое место в «Массачусетс историкл траст». Что будет после того, как обстоятельства разведут их по разным дорогам?

Она знала, что поступала очень глупо, избегая расспрашивать Стюарта о будущем, но теперь ей придется. Ее психика могла не выдержать такого напряжения.

Но пока не уедет его группа, вряд ли представится возможность начать этот рискованный разговор. Робин нервно считала дни, наполовину страшась, наполовину страстно желая того момента, когда они снова останутся одни.

Как это часто происходит, произошло еще одно непредвиденное обстоятельство. В то утро, когда группа собиралась уехать, из Бостона позвонил Джерри:

— Робин? Я знаю, ты очень занята, но нужно, чтобы ты на один день вернулась на работу: возникло несколько маленьких вопросов, которые только ты можешь решить.

Моментально растерявшись, она даже не знала, что ответить своему шефу.

— Это может подождать несколько дней?

— Понимаешь, я бы хотел, чтобы ты вернулась завтра. Два-три дела довольно-таки срочные.

Робин ругнулась про себя. Втайне она уже решила провести весь следующий день — свой день рождения — со Стюартом. Но не могла же она сообщить об этом Джерри. В конце концов она была еще служащей в «Массачусетс историкл траст».

— М-м… Хорошо. Кажется, к вечеру я постараюсь взять в аренду машину в Спрингфилде. Завтра рано утром я выеду. Вы уверены, что все это займет не больше одного дня? Я бы хотела вернуться завтра же вечером, если можно.

— Я полагаю, что это возможно, — произнес Джерри. — До встречи завтра.

— Хорошо. До свидания, Джерри.

Неожиданно для нее, когда на следующий день она выехала на арендованной машине в сторону Бостона, от счастья у нее на душе было легко. Проснувшись утром, она попыталась потихоньку выбраться из кровати, но обнаружила, что Стюарт уже не спит. Он снова затянул ее под одеяло и принялся звучно целовать:

— Поздравляю с двадцать восьмым днем рождения, красавица!

Ты знаешь? — удивилась она. Из-за того, что она вообще не любила болтать о своем дне рождения, она и ему не сказала ни слова. — Как ты это узнал?

— Я подглядел в твои водительские права, — широко улыбнулся он. — Ну, была ли ты послушной девочкой в этом году?

— М-м… Да!

— Тогда у меня для тебя специальный сюрприз, когда ты вернешься сегодня вечером домой.

Слово «дом» наполнило ее нежностью.

— О! Дай его сейчас!

— Нет, — он покачал головой. — Я хочу, чтобы ты спешила вернуться ко мне. Поэтому я немного тебя поддразню.

Однако, приближаясь к знакомым очертаниям Бостона, обещание загадочного сюрприза Стюарта немного стерлось в ее памяти. Все страхи, переполнявшие ее предыдущие две недели, снова овладели ею. Они даже стали еще сильнее, когда к обеду она вернулась в свою квартирку на Бейкон-Хилл забрать почту и кое-что из одежды. Открыв дверь и войдя в знакомую, уютную комнату, она резко остановилась. На секунду она почувствовала, что никуда не уезжала, — словно не было нескольких недель в Броган-Хаусе.

Упаковывая одежду в нейлоновую спортивную сумку красного цвета, которую она привезла с собой, она старалась побороть в себе чувство нарастающей тревоги. Но холодная логика рассуждений брала верх. Она вспомнила, что в их первую встречу Стюарт внес в ее жизнь опасное смятение.

И с тех пор основные аргументы не изменились. Между ними сохранилась прежняя разница: он музыкант, звезда. Он родился для странствий, ей же для жизни нужно было стабильное положение и безопасность. Тщательно обдумав все, что произошло, Робин поняла: время, проведенное в Броган-Хаусе, оказалось лишь миром воображения.

Ее вдруг зазнобило. Воображение! Слабое воспоминание, которое ускользнуло от нее в ту их первую ночь, возникло сейчас как вспышка. В тот день, когда они встретились впервые, он признался, что его тянуло к ней потому, что она напомнила ему девчонок, которые издевались над ним в школе.

Безымянный страх стукнулся в ее сердце. Чтобы успокоиться, Робин, отсортировав почту, отобрала пачку поздравительных открыток от родителей и друзей.

Закрывая за собой дверь, она попыталась внушить себе, что глупо было и надеяться на что-то серьезное. Она была для него не больше, чем сбывшаяся юношеская фантазия. Они ведь и в самом деле не брали на себя обязательств друг перед другом, но они любили. Все остальное придет со временем. Придет ли?..

Она была на грани срыва, когда направилась в этот вечер в сторону Беркшир. Сентиментальные мечтания ее школьных подруг — девичьи грезы, в которых Стюарт Норт женился на каждой из них — вернулись к ней мучениями. Может быть, она была такой же фантазеркой, как и они?

Робин, впрочем, знала, что не была молодой и глупой. Красивый роман между ней и Стюартом был реальностью. И все равно ей нужно было, чтобы его сильные, успокаивающие руки обнимали ее.