— Есть противодействие, — не согласился Утехин. — Конь на С4 отлично держит фигуры, а ладья и ферзь готовы к удару… Скажи?
— Я это видел. Ферзь на Ф7, и твоя новоявленная защита имени его черного величества трещит по швам… Суеты много, а результат неизвестен…
— Как знать, можно попробовать доиграть…
— Гамбит «черного короля»? — Федотов мельком посмотрел на часы. — Ух ты! Времени-то сколько… Пора перекусить! Хочешь стакан чая и бутерброд?
Андрей покачал головой:
— Схожу домой. Сбегаю быстренько туда-сюда. И прогуляюсь, и перекушу.
— Была бы честь предложена… — заметил Федотов, собирая фигурки в футляр. — Слушай, а где черный король? — Он заглянул под стол, приподнял папки на столе. — Не видел, куда он запропастился?
— Плюнь, потом найдется! — Андрей взял у него футляр и положил на шкаф.
— Собираешься еще работать сегодня?
— Да, накопилось дерьма, как в авгиевых конюшнях… Не разобраться никак, не расчистить…
— Собрался ужинать — ужинай! — посоветовал следователь. — Потом и голова свежее будет…
— В этом ты прав, — Утехин обвел тоскливым взглядом свой убогий тесный кабинетик с мрачно-зелеными стенами, серым сейфом, обшарпанным шкафом, и ему еще сильнее захотелось домой, пусть ненадолго, хоть на полчаса — лишь перекусить, и обратно.
Давно ушел к себе на четвертый этаж Федотов, наверное, уже достал из-за шкафа раскладушку, заварил в стакане чай и приготовился к неуклюжему служебному отдыху, а Андрей все сидел, уставившись в одну точку, и решал задачу — удастся попасть домой или нет.
Смущало одно обстоятельство — надо отпрашиваться у дежурного… Когда заступаешь дежурить на сутки, теряешь право распоряжаться собой. Всем руководит человек за пультом…
Сегодня дежурил Филипп Степанович, и вопрос решался довольно просто — живет Андрей в десяти минутах ходьбы. Телефон дома есть. Если что — раз, два, и он тут как тут! Раньше было проще: сел на личную машину и поехал… Будь проклят тот день!
Однажды утром он не обнаружил у своего дома светло-зеленого любимца. Исчез! Как в воду канул! Казалось бы, все ясно: надо заявить о пропаже, но исчез «Жигуленок» с родной подведомственной территории, и, пользуясь официальным каналом, Андрей вешал на баланс своего отдела уголовного розыска еще один «висяк» — нераскрытое преступление… Так или иначе, но жалость взяла верх, и на третий день Андрей втихую признался коллегам, что машину, владельцем которой значился он — капитан милиции, уперли прямо из-под носа. Сообщил, что его личные поиски успехом не увенчались. Отправленные в тот же день во все концы города и области телеграммы: «…Примите меры к розыску» (через неделю формулировка в депешах усилилась и начиналась словами: «Придавая особое значение розыску») — результатов не дали. Управленческие ребята не знали, плакать им или смеяться. Машина исчезла не у какого-нибудь паспортиста, а у «зубра сыска»… Жаль человека — столько лет копил деньги по крохам, а покататься толком не успел…
«Надо отпрашиваться, — решил Андрей, собирая со стола документы. — Смотаюсь по-быстрому туда и обратно!» — Он швырнул стопку бумаг в сейф.
Опечатав сейф, сел к столу и позвонил домой.
— Здравствуй, мать! — приветствовал он жену. — Как отработалось? Вернулась давно? Ясно… Аленка уроки сделала? Угу… Как в смысле ужина? Если отпустит… Минут через десять. Лады…
Встав из-за стола, Андрей привычно скользнул взглядом по разложенным под стеклом фотороботам разыскиваемых. Много их накопилось — разве упомнишь…
За окошком дежурки царил полумрак. К вечеру, когда разошлись сотрудники отделов, кончили работать то и дело звонившие представители предприятий района, успокоились абоненты, в дежурке наступил период размеренном жизни: так называемое время передачи отчетов и сводок. Тишину нарушал разве что писк радиостанции, извещавшей о передвижении автопатрулей…
— Схожу перекусить? — нагнулся к окошку Андрей. — Возражений не будет?
Мельник посмотрел на часы — без четверти десять… Время спокойное. Обычно до одиннадцати вечера происшествий мало.
— Не желаешь на оперативной прокатиться?
Утехин, открыв от удивления рот, застыл на месте.
Все знают, как Филипп экономит бензин. У всех перерасход, а у него всегда норма… А иногда — экономия! Остаются талоны — и это при весьма скудном пайке, отпущенном оперативному «уазику»…
— Ты на Нарвской живешь? — продолжал пытать Мельник ничего не понимающего Андрея.
— Да…
— Только что звонили из травмопункта. Привели к ним мужичка. Заскочи, разберись… Может, обойдемся без регистрации. Съездишь, а заодно и поужинаешь, лады?
— Есть разобраться… — уныло отозвался Андрей. Ему совсем не улыбалось «разбираться» — чем так ехать, гораздо лучше пройтись по улицам, подышать свежим воз-Духом…
— Договорились! — Филипп Степанович повернулся на стуле и окликнул водителя.
Из скрипящего кресла, приютившегося между шкафом и телетайпом, нехотя поднялся Алексей Буренков. Совсем недавно водитель отоварился на складе новенькой курткой из «чертовой кожи» и теперь никак не хотел с ней расставаться.
— Попутно на заправку заедем, — недовольно сказал Буренков, все еще поглядывающий краем глаза в телевизионный экран, светящийся в углу. — Двадцать литров надо…
Мельник достал портмоне и с сожалением извлек из него розовый листок талона на топливо. Тщательно пересчитав оставшиеся, он отдал водителю лишь один талончик…
— Десяти литров хватит! И не проси… Не проси…
Утехин не стал ждать, чем кончится привычная перепалка, и вышел на улицу.
На поворотах видавший виды автомобиль натужно урчал, будто весь его механизм от двигателя до номерного знака был насмерть простужен. Даже на гладкой дороге он исхитрялся взбрыкнуть, подскочить на мелкой выбоине, крякнуть и стукнуть сочленениями с такой силой, что казалось — остаток пути кузов придется нести на руках.
— Вчера опять ездил в мастерскую, — оправдывался Буренков, попыхивая «Беломором». — Говорят, погоди еще годик-другой, спишем… А чего списывать? Списывать уже нечего…
— Продать бы ее в хорошие руки, может быть, и восстановил какой умелец.
— Факт, восстановил бы! Я бы и сам купил! Пару тыщ не жалко…
— Вот займись и восстанови…
— Разве продадут?
— А черт его знает, — огрызнулся Утехин и, в свою очередь, поинтересовался: — Сколько она пробежала?
— При мне третий круг на спидометре наматывает…
— Не слабо! — оценил Андрей, подумав, что на своем «Жигуленке» не накатал и десятой части. — Тормоза хоть работают?
— Слабовато, — «обрадовал» Буренков.
В окнах травмопупкта горел свет. Из распахнутой форточки доносился неожиданный смех.
Андрей вошел в темный вестибюль, осмотрелся. В пустынном коридоре стояли жесткие крашеные лавки. У стены, словно чья-то забытая тень, покачивался из стороны в сторону мужчина. Лицо испитое, одежда неряшлива, грязновата. Утехин его знал. Знал он и то, что в вытрезвитель этого «клиента» старались не брать — платить ему было все равно нечем. Небольшую пенсию Михалев умудрялся пропивать дня за два-три, по в длинных очередях винных «монополек» стоял постоянно — подторговывал очередью, не брезговал угощениями… Доходы, на которые он жил оставшиеся «безденежные» дни месяца, не смог бы определить самый опытный фининспектор, но до краж он не доходил…
— Здравствуйте, товарищ начальник! — подобострастно выпалил Михалев, узнав в Андрее одного из своих «притеснителей».
Утехин не ответил. Морщась от боли, Михалев выставил вперед посиневшую руку. Он то и дело поглаживал распухшую кисть, водил неестественно согнутой рукой из стороны в сторону.
— Езди тут из-за тебя! — в сердцах произнес Утехин. — Опять начудил по пьянке!
Михалев затравленно посмотрел на оперуполномоченного и непроизвольно вжал голову в плечи, будто стал меньше ростом:
