Вот этот, второй справа в верхнем ряду, — Сережа Кудрявцев. Рядом с ним Андреев и Коробко. Скромные ребята, но в работе безотказные. С ног, бывало, падают, худые, глаза потемнеют от недосыпания, щеки ввалились, а ничего — дело делают… Что говорить — на нашу долю выпало первыми быть в борьбе с бандитизмом…
Про этого много не скажу, помню не очень хорошо. Фамилия его Мартынов. Звали Сашей, Александром, значит… Кажется, в двадцать седьмом ушел от нас… О работе? Не скажу. Незапоминающаяся, наверное, была.
А вот об этих расскажу подробнее. Слева от Сергея Ивановича сидит Тарасов Миша, по соседству с ними Петя Юрский. Михаил Николаевич партиец с дореволюционным стажем. За участие в забастовке был сослан на каторгу, после революции освободили, направили к нам. Боевой парень! А Юрский умер рано. Вроде в тридцать седьмом схоронили… Он у них, в первой бригаде, вроде мозгового центра был. С ним все советовались…
Федя Давыдов. Вот он сидит — крайний справа. Он пальцы рук сцепил. В двадцать шестом призвали в РККА. В армию по-нынешнему… Они вместе с Борисом Хотимским работали и сели рядышком. А почему Хотимский с бритой головой, не знаю. Он всегда такую прическу носил — «под ноль»… Мода? Не скажу. А эти четверо — они к моменту фотосъемки еще недолго у нас работали. Четвертый в третьем ряду — Параничев. Это ежели слева считать… На ковре сидят Илюша Арсеньев и Федя Иванов. Это Карзин… Это Щепанюк…
А что о нем рассказать? В молодости был мобилизован в «армию» батьки Махно. Бежал. Приехал в Питер. Работал в милиции. Прямо из уголовного розыска ушел на фронт. Воевал. Стал капитаном первого ранга. Года четыре, наверное, прошло, как его схоронили… Никого уже из нас — оперов двадцатых годов, не осталось, — с грустью произнес он. — Беспощадное было время…
Мы вышли на улицу. Попрощались. Александр Александрович медленно повернул к дому. Надо было ехать и мне. Я стоял на остановке троллейбуса и долго смотрел ему вслед. Не мог отвести глаз от его тщедушной фигурки до тех пор, пока он полностью не исчез из вида. По улице шел не просто человек — под сенью цветущих лип уходило время.
Так закончился поиск, а вместе с ним и история о сотрудниках самой первой бригады уголовного розыска страны. Завершился рассказ о памяти. Рассказ о делах давно минувших дней…
Москва — Петрозаводск — Ленинград. 1986 год
КРИМИНАЛИСТИКА — ЭТО ПРОИЗВОДСТВО…
Радиоинженер Николай Александров, ставший волею судеб экспертом-криминалистом в научно-техническом отделе Главного управления внутренних дел Москвы, пишет — и не только пишет, но и печатается, что значительно трудней, — с 1984 года. Он участник IV, V, VI и VII Всесоюзных семинаров молодых литераторов, работающих в жанре приключений и фантастики.
И вот на моем письменном столе рукопись его первой книги. Книги достаточно объемной, в которой ощущается индивидуальность писателя и его жизненный опыт.
Представлять начинающего всегда приятно, ибо чувствуешь себя в какой-то степени первооткрывателем. Но особенно это приятно, если молодой литератор пробует свои силы в любимом тобою жанре — детективе, которому ты отдал многие годы своей жизни. Ведь таких писателей не так уж много, а жанр нуждается в притоке свежей крови. Между тем, судя по социологическим исследованиям, читательский интерес к детективной литературе растет с каждым годом — и у нас, и за рубежом. По меткому замечанию одного литературного критика, детектив обречен на успех, его читают даже те, кто вообще ничего не читает. Это, естественно, предъявляет к детективу особые требования. Но литературоведы по-прежнему своим вниманием этот жанр не балуют. И в Советском литературном энциклопедическом словаре 1987 года меланхолически отмечается, что «общепризнанной теории детективного жанра» до сих пор нет. Жаль, конечно. Но следует отметить, что это печальное обстоятельство совершенно не мешает читателям безошибочно отличать детективную книгу от тысяч других и, в несколько раз переплачивая, покупать ее у спекулянтов (увы, за последние двадцать лет мне ни разу не привелось увидеть детектив на прилавке книжного магазина).
Не очень сказывается эта недоработка и на творчестве советских писателей. Во всяком случае, в том же словаре мы можем прочесть, что
«при сходстве структурных признаков советский детектив в идейном плане резко отличается от западного. Не противопоставление личности обществу, а общность их интересов, гуманистический пафос борьбы за спасение и «выпрямление» человека, за утверждение норм коммунистической морали — вот что лежит в основе лучших образцов советской детективной литературы…».
Многое из сказанного здесь о советском детективе имеет непосредственное отношение и к первой книге Николая Александрова, книге доброй, человечной, написанной с любовью к людям (в этом отношении особенно хотелось бы обратить внимание на повесть «Тайное и явное», посвященную ветеранам советского уголовного розыска. Эта повесть-исследование является безусловной удачей Александрова).
Книгу молодого писателя, которая представляется на суд читателей, видимо, можно отнести к такой весьма своеобразной разновидности советского детектива, как «криминальная бывальщина». Александров основывается на фактах и отталкивается от них. Поэтому его повести и оставляют ощущение подлинности. Он пишет о пережитом или о том, что мог бы пережить, если бы обстоятельства сложились несколько иначе. Читатель, как говорится, из первых рук получает представление о работе оперуполномоченного уголовного розыска, кинолога (проводника собаки), участкового уполномоченного, следователя и, уж конечно, эксперта-криминалиста — всех тех, кто находится на передовой линии борьбы с преступностью. Автор демонстративно отвергает все расхожие стереотипы привычного детектива.
«От произведений, написанных на милицейском материале, — говорит он в повести «Об ответственности предупрежден…», — традиционно ждут приключенческой романтики. Криминалисты — это производство, поточная линия, конвейер. Каждая лаборатория — милицейский цех, в котором работают инженеры, юристы, химики и даже пищевики и медики. Эти люди почти никогда не видят преступников, им незнакомы погони и перестрелки… Криминалисты — производственники в достижении истины в полном смысле этого достаточно неуклюжего слова… А приключения? Хорошо, если бы их было меньше».
Но совсем избавиться от приключений не удается ни эксперту-криминалисту Константину Снегиреву, действующему строго по закону, подписавшемуся в том, что «об ответственности предупрежден», ни оперуполномоченному уголовного розыска Андрею Утехину, грубовато и напористо лавирующему на грани нарушения закона. Приключения настоящие, герои — живые люди. Поэтому мы с вами прочтем в книге Николая Александрова о трупе неизвестного в Кузыкинском парке, об оторванной пуговице, ставшей в умелых руках криминалиста важной уликой, о цветочной пыльце, которая рассказала о местожительстве жертвы преступления, узнаем об ограблении художника Пиленова. Таково уж это своеобразное «производство по установлению истины». И тут ничего не поделаешь.
Не все произведения, включенные в книгу, равноценны. Не всегда Николаю Александрову удаются образы его героев, которые подчас слишком похожи друг на друга.
И тем не менее книга состоялась. Нашего полку прибыло!
Ю. КЛАРОВ,
член СП СССР, лауреат премий имени Н. И. Кузнецова и Всесоюзных литературных конкурсов Союза писателей и МВД СССР
