— Один из читателей очень обеспокоен судьбой тех, кто, по его словам, очень часто по человеческой глупости лезет на Запад и оказывается в лагерях для беженцев…

— Его волнение не лишено оснований. В лагере в ожидании решения своей эмигрантской судьбы приходится пережить такие унижения, которые трудно себе даже представить. Условия там ужасные. Я жил в лагере в Цирндорфе в мерзких, грязных помещениях. Спал на нарах, на пропахших потом матрацах, под грязным грубошерстным одеялом. Раз в день мы получали горячую пищу, немного хлеба, кусочек маргарина, иногда объедки в виде куска мяса самого худшего сорта. И этой порции должно было хватить на весь день. Начальство этого лагеря крадет, сколько хочет, прямо на глазах беженцев. И, наконец, допросы, бесконечные допросы, часто на одну и ту же тему, причем многие вопросы касаются наиболее интимных вещей. Так человек попадает в руки иностранной разведки и ждет предоставления политического убежища. Но не каждый его получает. Из поляков, как я понял, шансы имеют один-два человека из десяти. С отказом в предоставлении убежища связана громадная трагедия для некоторых людей.

— На пресс-конференции вы говорили об атмосфере подозрительности, которая царит среди сотрудников радиостанции «Свободная Европа»…

— Этому не стоит удивляться. Ведь известно, что одни из них — кадровые сотрудники американской или западногерманской разведки, а другие — просто шпионы Новака или американской контрразведки. Они постоянно доносят о том, кто что делает, кто с кем и о чем говорит. В отделе, где я работал, как выяснилось, трое из семнадцати сотрудников занимались доносами, и мне их приходилось остерегаться.

Припоминается одна забавная — конечно, это сейчас она кажется забавной — история. Со мной в одной комнате работали ас подозрительности и первый доносчик Микицюк, а также соглядатай Новака Кусьмерчик, которому шеф велел следить за Казимежем Заморским. Как-то сильный порыв ветра неожиданно распахнул окно. Все вздрогнули, я же на это не среагировал и продолжал что-то писать. Микицюк, посмотрев в мою сторону, сказал: «А пана хорошо вышколили…»

— Вернемся к вашему основному заданию. Вы изучили диверсионную деятельность «Свободной Европы», источники разведывательной информации, получаемой иностранной разведкой, узнали методы ее обработки, пересылки и использования. Этой работой занимаются около 130 человек. Что это за люди?

— Возможно, когда-то они имели основание говорить о себе как о политических деятелях, представляющих различные группировки в Польше. Возможно, когда-то они отстаивали свои, хотя и чуждые нам политические или идейные концепции. Теперь же, после 30-летнего вращения в мире бизнеса и национального предательства, эти люди не имеют права называть себя защитниками польских интересов. Они продали себя за деньги. Что бы они ни говорили, они фактически защищают интересы иностранных государств и чуждую нам идеологию. И пусть они не прикидываются, будто не знают, за что идет борьба. Они хотят помогать милитаристам, это дело их совести, но пусть не называют себя защитниками польского народа. Лично я убедился, чего они стоят.

В нашей семье гордились предком — участником январского восстания, и меня воспитывали в духе патриотизма. То, с чем я столкнулся в «Свободной Европе», иначе как позорным предательством назвать нельзя. Впрочем, я полагаю, что ЦРУ даже переплачивает сотрудникам из Мюнхена, так как они обманывают своих шефов в донесениях.

Многие сотрудники «Свободной Европы» не скрывают своего циничного меркантилизма. Они дорвались до богатой кассы и хотя на радио говорят по-польски, шпионские донесения пишут по-английски.

Наконец, есть открытые ярые враги Польши, и только расчетливость Новака, который следит, чтобы эти люди слишком не наскандалили, заставляет их держаться в рамках регламента деятельности такого подразделения, как польский отдел. Это прежде всего группа беженцев и эмигрантов, связанных с международными антипольскими и антисоветскими сионистскими центрами.

Всю эту мюнхенскую группу трясет нервная лихорадка: все хотят получше выслужиться, побольше заработать, ибо никому не известно, сколь долго еще будет действовать кормушка в «Энглишер Гартен».

А пока в Мюнхене ежедневно старательно выполняются указания ЦРУ, которые планируются в Вашингтоне в соответствии с проводимой «психологической войной» и современными принципами политической диверсии. Ложь, клевета, сплетни, травля отдельных лиц, кампании против партии и властей, то есть любые приемы, рассчитанные на то, чтобы подорвать веру людей, сбить их с толку, — все это широко используется в деятельности радиостанции «Свободная Европа». И все это прикрывается фразами: «Польша, польское, поляки, братья…» Нам надо остерегаться такой «родни».

Теперь я хорошо знаю сотрудников «Свободной Европы» и не удивляюсь тому, что сейчас в Мюнхене царит растерянность. Ведь мне многое известно о предательской деятельности «Свободной Европы». Вот поэтому предатели нервозно изыскивают способы, чтобы как-то очернить меня. Но я располагаю фактами, документами, а у них их нет.

— Один из сотрудников польского отдела, признавая факт, что вы работали в «Свободной Европе», сказал в радиопередаче: «Я не верю во всю эту историю о дьявольски находчивом офицере разведки, который раскусил «Свободную Европу».

— В данном случае не может быть речи о том, чтобы верить или не верить. Я сумел передать многие документы. Сегодня мы располагаем достоверными материалами о тесной финансовой и деловой связи радиостанции «Свободная Европа» с ЦРУ, а также инструкциями, которые дает американская разведка различным «национальным отделам» радиостанции в Мюнхене. У нас есть документы, красноречиво свидетельствующие об источниках информации, которую собирает разведывательное подразделение радиостанции «Свободная Европа». Скоро общественность познакомится с этими материалами.

— Расскажите о вашей работе в Мюнхене.

— Работая в разведывательном подразделении «Свободной Европы», я вынужден был в соответствии с действующими там принципами пользоваться определенными методами. Фактически там применяются те же приемы, что и в разведке. Донесения, поступающие от так называемых корреспондентов, хранятся в специальных конвертах. В других, запечатанных сургучом конвертах находятся сведения об информаторах. Оба конверта обозначены одним и тем же номером. Используя специальную технику открывания конвертов, я систематически заглядывал в эти секретные материалы. Кое-какие из этих досье мне удалось захватить с собой «на память», а многие материалы я передавал на родину раньше. Естественно, добывать их было нелегко, тем более, если учитывать мое особое положение. Как мне известно, все эти материалы использованы надлежащим образом нашими органами.

— Как обрабатываются донесения в Мюнхене?

— Донесения «корреспондентов» «Свободной Европы» из западных стран, а также из Польши в основном не представляют особой ценности. Но если, с точки зрения разведки, информация содержит ценные сведения, ее подвергают соответствующей обработке.

Копии, в зависимости от степени секретности, снимают на бумаге разного цвета. Самые секретные материалы печатают в трех экземплярах на голубой бумаге. Их снабжают примечанием: «По прочтении уничтожить». Как я убедился, это указание соблюдают не всегда. На зелено-желтой бумаге печатают в пяти экземплярах материалы меньшей секретности. Их рекомендуется распространять среди особо доверенных сотрудников радиостанции, которые обязаны после ознакомления этот материал уничтожить. И, наконец, материалы, отпечатанные на белой бумаге в одиннадцати-двенадцати экземплярах, раздают сотрудникам радиостанции в качестве руководства при подготовке ими передач.

— Используют ли «корреспонденты» радиостанции «Свободная Европа» болтливость наших земляков за границей?

— С этой целью организована целая система. Почти в каждой стране есть «корреспондент», вместе с которым работает несколько сотрудников, так называемых «духоловов». По своим каналам они узнают, кто приезжает за границу в служебную командировку или частным образом, и ищут контактов с этими людьми. Мне приходилось читать отчеты о таких встречах. Некоторые из этих отчетов я захватил с собой. Вот один из примеров. «Духолов» не знал даже фамилии собеседника. Видимо, контакт был случайным, ибо, даже когда собеседник оставляет за собой право не называть себя, агент «Свободной Европы», уверяющий его, что фамилия не будет упоминаться, обязан сообщать сведения персонального характера. В данном случае агент не узнал фамилии собеседника и поэтому вынужден был ограничиться описанием: «учитель, около 35 лет, прибыл по приглашению, работает в лицее, плохо отзывается о своем директоре» и т. д. Невинная беседа! Учитель даже не подозревал, с кем говорит. Однако этого оказалось достаточно, чтобы составить донесение. Теперь на обоих — и на учителя, и на директора — заведены карточки, а факты могут служить материалом для соответствующей передачи.