— Счастливого пути, — пробормотал я.

Дел моего юмора не оценила.

— На это нет времени. Аджани может быть уже в Искандаре.

— Аджани может быть где угодно. Аджани может быть в аидах, — я освободил левую руку. — Я надеюсь, что Аджани в аидах, тогда мы могли бы о нем забыть.

Дел подобрала сумки.

— Прекрасно, — объявила она. — Я еду с Аббу.

Дел никогда не угрожает. Как она сказала, так и сделает. До сих пор исключений не было.

— Подожди… — я приподнялся, щурясь на яркий дневной свет, посмотрел на нее, одновременно пытаясь вспомнить свое имя. Вкус во рту был такой, будто всю ночь я жевал старую набедренную повязку. — Дай мне минуту, чтобы прийти в себя, баска.

Минуту она мне не дала.

— Встретимся на конюшне, — объявила Дел и захлопнула за собой дверь.

Ну аиды.

Аиды.

Почему она всегда так со мной поступает после весело проведенных ночей?

Клянусь, она планирует это. Она планирует это и выжидает. Она знает, как мне тяжело в такие минуты.

С усилием я повернулся и сел. Совершенно точно — дверь по-прежнему была закрыта. Дел ушла.

Я сидел на краю кровати, уткнувшись лицом в ладони и растирая кожу. Мне нужно было поесть и выпить акиви, но я знал, что Дел не даст мне время ни на то, ни на другое. Она не задержится ни на минуту.

— Ты бы мог остаться, а потом ее догнать, — предложил я.

Да. Мог. Я знал, куда она поедет.

И я знал, кто мог поехать с ней.

Аиды, аиды, аиды.

Ненавижу таких, как Аббу.

Я воспользовался ночным горшком, потом нашел кувшин с водой, плеснул себе в лицо, намочил волосы, надеясь, что хотя бы от воды станет легче. Мокрые пряди прилипли к шее, с них падали капли и скатываясь щекотали плечи, грудь, живот.

Лучше я себя не почувствовал, только мокрее.

Я сердито посмотрел на дверь и потянулся к хитону, перевязи и бурнусу.

— А чего ты ожидала? Я просидел с Рашадом всю ночь…

Поскольку Дел отсутствовала, она не ответила. Что ж, оно и к лучшему. Дел бы высказалась, мне тоже пришлось бы ответить, и в итоге мы потеряли бы уйму времени, споря из-за ничего и пытаясь доказать свою правоту.

Более глупого занятия не придумаешь.

Я наклонился, чтобы надеть ботинки, купленные мне Дел.

— Ты действительно глуп, — пробормотал я. — Сейчас ты спокойно мог бы пойти в кантину и посидеть так со страстной Южной красоткой на колене и кувшином акиви на столе. Или мог бы наняться к какому-нибудь танзиру защищать его дочку с влажными глазами — легкая и хорошо оплачиваемая работа. Или сидеть над костями Оракула с Рашадом и вытягивать из него деньги. Или мог бы спать, — один ботинок я надел и взялся за другой. — А чем ты вместо этого занимаешься? Собираешься ехать в Искандар ради мести жестокосердной, язвительной баски…

…которую я я очень хотел заманить к себе в постель.

Я покосился на дверь.

— Предупреждаю, Аджани: если она тебя не убьет, это сделаю я.

Дел я нашел около конюшни. Рядом с ней стоял чалый. Я сразу понял, что происходит.

— Он никуда не денется, — успокоил я Дел. — Он стоит на одном месте уже несколько сотен лет.

Дел нахмурилась.

— Искандар, — подсказал я.

Дел нахмурилась сильнее, но заговорила о другом.

— Я пыталась его оседлать, но к нему и близко не подойдешь.

Его. Понятно, кого она имела в виду.

— Это потому что надо знать тонкости, — я прошел мимо Дел в конюшню, взял упряжь и пошел к стойлу — конечно если это можно было назвать стойлом. От него мало что осталось. — Ну парень, — начал я, — и чем ты здесь занимаешься?

Жеребец, привязанный к толстому бревну, врытому в землю, ответил яростным танцем. Во все стороны полетели куски досок. Стойло было усыпано щепками.

— А-а, — сказал я. — Я понял.

Конюх тоже все понял. Он прибежал на конюшню сразу как только узнал, что хозяин жеребца вернулся. Я выслушивал его обличительную речь пока она мне не надоела. Поскольку мне еще надо было оседлать жеребца и привесить сумки, я решил не терять время, тем более что терпение мое убывало катастрофически быстро.

— Сколько? — спросил я.

Конюх принял мой вопрос за приглашение повторить весь поток жалоб. Я прервал его на середине, потянувшись к ножу.

Конюх побелел и открыл рот. А когда я наклонился у левой передней ноги жеребца, чтобы проверить, не попали ли камни и грязь в подкову и вычистить стрелку кончиком ножа, Южанин побагровел.

— Сколько? — повторил я.

Конюх назвал цену.

— Слишком дорого, — отрезал я. — За эти деньги ты смог бы купить вторую конюшню. Он конечно кое-что разнес, но не на такую сумму.

Конюх снизил цену.

Я позволил жеребцу опустить левое копыто и перебрался к правому.

— А ведь я могу оставить его здесь…

Третья названная цена меня вполне устраивала. Я кивнул и отдал деньги.

Дел терпеливо поджидала меня, сидя на лошади. Увидев нас, чалый фыркнул. В ответ жеребец приподнял верхнюю губу и возвестил о своем господстве, наступая мне на пятки в попытке поднять хвост и затанцевать. Вести в поводу заигравшую лошадь не самое приятное занятие: с одной стороны, рискуешь оглохнуть от рева, с другой лишиться ног, а настроение у меня было не самое лучшее.

К тому времени у Дел тоже.

— Ты знаток тонкостей, — заметила она, когда я врезал жеребцу по носу кулаком.

— Надо же чем-то привлечь его внимание.

— Тебе это удалось, — кивнула Дел. — Сейчас он тебя укусит.

Вовремя она заметила. Ну, и у лошадей бывает плохое настроение.

Я вставил левую ногу в стремя и начал приподниматься. Жеребец повернул голову и не отхватил кусок моей ноги только потому что я успел заметить приближение огромных зубов и шлепнул гнедого по морде. Он попытался повторить этот прием дважды и дважды попадал на удар. На третий раз мне это надоело и я вскочил в седло с земли, без помощи стремян.

— Ну сейчас попробуй, — предложил я.

Он мог и воспользоваться предложением, такое бывало, но не стал — за что я был гнедому очень благодарен. Было у меня предчувствие, что выиграет он.

— Ты закончил? — спросила Дел.

Прежде чем я успел ответить — хотя ответа она не ждала — ко мне подошел конюх.

— Я заметил шрамы… Ты Песчаный Тигр?

Я кивнул, подбирая повод.

Ухмылка конюха продемонстрировала мне, сколько зубов у него не хватало.

— Я продал лошадь твоему сыну.

— Моему СЫНУ… — я мрачно уставился на него. — Какую лошадь, куда он поехал и как он выглядит?

— По одному вопросу, Тигр. Ты смущаешь бедного человека, — заметила Дел.

Конюх начал с того, что было ему ближе — с лошади.

— Он купил старую серую кобылу, белая проточина на морде, три белых чулка. Очень мягкая. Кобыла для женщины, но он сказал, что такая ему и нужна.

— Куда он поехал?

— В Искандар.

Куда же еще?

— Как он выглядит?

Южанин пожал плечами.

— Не высокий, не низкий. Лет восемнадцать или девятнадцать. Каштановые волосы, голубые глаза. Говорит на Южном с акцентом.

— С каким акцентом?

Конюх только пожал плечами.

— Но он сказал тебе, что он мой сын.

— Да, сын Песчаного Тигра, — Южанин ухмыльнулся. — У него нет шрамов, но он носит ожерелье из когтей.

— И меч? — мрачно спросил я.

Конюх нахмурился, задумался и покачал головой.

— Только нож. Меча у него нет.

— Он носит ожерелье, но не носит меч, и ездит на старой серой кобыле,

— я покосился на Дел. — Если он действительно поехал в Искандар, мы хотя бы будем знать, кого искать.

— Ты будешь его искать? — искренне удивилась она.

— Думаю, что найти его будет нетрудно, он не стесняется распространяться о своем родителе — хотя это и ложь.

— А почему ты так уверен, что это ложь? — каким-то странным тоном спросила Дел.

— Он слишком взрослый, — отрезал я. — Если мне тридцать шесть, а ему восемнадцать или даже девятнадцать, значит мне было… — я запнулся.

— Восемнадцать, — закончила Дел. — Или семнадцать.