— Если формальное обращение не действует, — спокойно сказал он, — я больше не танцую с тобой.

— Не танцуешь?

— Нет. Это ТЕБЕ нужно танцевать со мной, — Набир улыбнулся с обманчивой невинностью. — Ты помогаешь не мне, Песчаный Тигр, ты помогаешь себе. Ты медлительный, скованный и неловкий из-за раны, и ты боишься, что уже никогда не сможешь танцевать с такими, как Аббу Бенсир. И если ты не можешь…

— Хорошо, — перебил я его, — ты прав. Да, я не в форме. Я медлительный, скованный и неловкий, и все мое тело болит как в аидах. Но я ЗАСЛУЖИЛ боль, Набир… заслужил медлительность, скованность, неуклюжесть, а у тебя все это просто от рождения.

Это был не комплимент. Но Набир нанес слишком глубокую рану, избавляясь от своего страха передо мной.

— Значит, — мягко начал он, — ты решил заточить затупившийся клинок и новый точильный камень и снова получить острие.

— А тебе не все равно? — спросил я. — Ты ведь тоже извлекаешь из этого пользу.

Набир кивнул.

— Да, но ты бы мог спросить и меня.

Я слабо вздохнул.

— Мог бы. Но ты поймешь, когда доживешь до моих лет, что гордость может толкнуть человека на странные слова и поступки.

— Ты Песчаный Тигр, — сказал он с выразительной простотой и этим заставил меня застыдиться.

— Я был рабом, — тихо заговорил я. — Ты слышал, что сказал Аббу: чула. И я был чуть младше тебя, когда получил свободу. Поверь мне, Набир, эти годы не прошли бесследно и не забылись, хотя я уже много лет свободен.

— Конечно, — очень мягко согласился он.

Я тяжело вздохнул и потер лоб, скрытый под мокрыми волосами.

— Послушай, — сказал я. — Дело в том, что я не могу назвать тебе имя моего меча, а пока ты не знаешь имя, ты не можешь его коснуться. Мне жаль, Набир… но я повторю тебе то же, что услышал от меня Аббу: лучше тебе всего этого не знать.

— Значит в этом секрет? В его имени?

— Частично — да, — согласился я. — Остальное я не расскажу, — я отвернулся. — Ты идешь? Выпьем акиви?

Он подошел ко мне, хмуро глядя себе под ноги, и с усилием выдавил:

— А я действительно медлительный, скованный и неуклюжий?

Я подумал не соврать ли, но обманывать Набира не хотелось. Он заслуживал правды.

— Да. Но все изменится, — я ухмыльнулся. — Еще несколько кругов со мной, и ты будешь бесспорным наследником Песчаного Тигра.

Улыбка Набира была вялой, но теплой.

— Это не так уж плохо.

— Если не приводит к неприятностям, — я хлопнул его по спине. — А как тебе та девочка из кантины?

Набир воздержался от ответа. Значит либо красавица понравилась ему так, что он слов не находил, либо у него не хватило мужества.

Ну ладно, пусть пройдет время… молодая мужественность бывает и неуклюжей.

Набир кинул на меня тревожный взгляд поверх наших клинков.

— Она не выйдет за меня замуж.

Произведенный фразой эффект удивил даже Набира. Я выпрямился из низкой стойки и, нахмурившись, опустил меч.

— Кто не… — я моргнул. — Та девчонка из кантины?

Набир кивнул и тоже опустил свой деревянный меч. Глаза его стали свирепыми.

Интересное он выбрал время, подумал я, чтобы поделиться горем. Тренировка была в самом разгаре, уже два дня мы занимались в круге в десять шагов.

— Зачем она тебе? — спросил я.

Набир выпрямился. По его смуглой коже стекали капли пота.

— Я люблю ее.

Я открыл рот, но ничего не сказал. Я раздумывал, как бы потактичнее обсудить ситуацию с мальчиком, чья колючая племенная гордость — метис он или нет — иногда требовала вежливого и осторожного обхождения. Не из-за того, что я опасался его внезапной атаки — если бы дело зашло так далеко — просто я не хотел ранить его чувства.

Я провел предплечьем по лбу, убирая падавшие на глаза волосы.

— Я не хочу обидеть тебя, Набир… она у тебя первая?

Он сразу напрягся и объявил:

— Нет. Конечно нет. Я уже много лет мужчина.

Я терпеливо ждал. Наконец его взгляд изменился.

— Да, — едва выдохнул он.

Вот значит как. Это многое объясняло.

— Перерыв, — предложил я.

Набир вышел вслед за мной из круга, принял из моих рук флягу и сделал несколько глотков, пока я опускался на шелковый бурнус, валявшийся на песке. Я отложил в сторону деревянный клинок и поставил локти на согнутые колени.

— Значит ты с ней переспал, — лениво сказал я, — и тебе это понравилось. Очень понравилось.

Набир так и не сел. Он кивнул, крепко сжимая флягу.

— Ничего особенного в этом нет, — я покосился на него. — Но жениться на ней не обязательно.

— Я хочу.

— Но ты не можешь жениться на каждой женщине, с которой переспишь.

Ему конечно даже в голову не приходило, что и другие могут доставить ему такое же удовольствие. Он обнаружил магию в женском теле — и в своем собственном — и подумал, что теперь так и пройдет — с ЭТОЙ Южанкой — остаток его жизни.

Бедный мальчик.

— А она не хочет, — выдавил он.

А вот это просто благословение божье. Но я спросил, потому что Набир ждал вопроса.

— Почему нет?

Он плотнее сжал челюсти.

— Потому что я метис. Потому что у меня нет племени.

А точнее потому что у него мало денег и еще меньше перспектив. Но вслух я этого не сказал.

— Взгляни на это дело иначе, — предложил я. — Теряет она, а не ты.

— Если бы я мог вернуться в племя… — он не закончил. — Если бы я смог доказать, что достоин их, они бы забыли о моей нечистой крови.

— Кто они?

Набир нахмурился, наклонившись, чтобы подать мне флягу.

— Старейшины.

— Какого племени?

Набир покачал головой.

— Не могу сказать. Ты и без того знаешь слишком много.

А мне не хотелось терять время на разгадывание прошлого Набира или предсказание его возможного будущего. Я почесал шрамы песчаного тигра.

— Ну, — вздохнул я, — значит это их потеря. Между прочим, ты не забыл, что мы не закончили заниматься?

— Если бы я был достоин своего племени, она согласилась бы, что я достоин ее, — упрямился он. — Она так сказала.

Скорее всего она сказала первое, что пришло в голову, лишь бы он отстал. Хотя может она и не врала: девочки из кантин, не потерявшие надежд на лучшую жизнь, обычно мечтают о мужчине с широкими плечами и сильными мышцами, а не о мальчишке с нечистой кровью, которому нечего предложить кроме себя. Для шлюхи, которая продавала себя каждую ночь мужчинам всех родов, внимания Набира — и его присутствия в постели — было недостаточно. Она уже знала, что встречались мужчины и получше.

Просто пока они проходили мимо.

Я глотнул воды и закрыл флягу.

— Вообще-то танцору меча не рекомендуется думать о женитьбе, Набир. Это тупит острие.

— Ни у тебя, ни у меня нет острия, — он ухмыльнулся, поднимая клинок.

— Видишь? Тупое дерево.

Я улыбнулся.

— Все еще надеешься уговорить меня взять настоящие мечи?

— Мой шодо говорил, что настоящий танец не станцуешь с деревянным мечом. Чтобы развить настоящее чувство танца нужен риск. Без риска ничему не научишься.

Ну да… Но шодо Набира и в кошмарном сне не могла привидеться моя яватма.

— Может и так, — согласился я, — но сейчас я предпочитаю дерево.

Набир смотрел мимо меня.

— Это она, — мрачно сказал он.

Южанка из кантины? Я обернулся. Нет. Дел.

Она наконец-то сменила Северную шерсть на Южные шелка. Ярко-синий бурнус струился за спиной, капюшон лежал на плечах. Солнце успело осветлить ее волосы, а кожа чуть порозовела. Еще несколько дней и кожа станет кремово-золотистой, а волосы совсем побелеют.

Дел мягко шла по песку, рукоять яватмы сияла за левым плечом. С начала занятий с Аббу Бенсиром она стала двигаться свободнее, словно этот шаг к достижению цели — к встрече с Аджани — придал ей сил. Я порадовался перемене, хотя причина ее меня беспокоила. Если бы Дел согласилась тренироваться со мной на деревянных клинках, как Набир, я бы так же занимался с ней. Аиды, я бы помог ей лучше, чем Аббу.