Ну признаю, я ляпнул глупость. Жизнь научила меня внимательно относиться даже к смешному на вид противнику, но идея воевать с горой вывела из равновесия даже меня, хотя я человек ко всему привычный. Люди, которые сознательно подчиняют свои жизни религии или сказкам, сами напрашиваются на неприятности. Разве можно подчиняться неизвестно чему? Мы рождаемся, живем, умираем, и боги на нашу жизнь влияют не больше чем драконы.

А я пришел охотиться на гончих.

Когда мы вошли в дом, Дел покачала головой.

— Выбора нет, — сказала она. — Стаал-Уста послала сюда только одного танцора меча — тебя. И наконец-то ты можешь выполнить свое обещание, — она помолчала. — Или я что-то не поняла? Получив ранг кайдина, ты взял на себя обязанность помочь Ясаа-Ден.

Ну, в общем она была права. Я конечно обещал, но я надеялся, что около Ясаа-Ден найду логово гончих. Кроме того, любая работа была для меня спасением. Отправившись в Ясаа-Ден, я оставлял позади то, что сделал с Дел, потому что смириться с ее смертью я мог только не думая о ней. Беда была в том — нет, конечно не беда — что Дел не умерла. А значит я мог обойтись и без этого подвига, мне уже не нужно было бежать от себя.

Люди Ясаа-Ден — и все их животные — довели нас до дома Главы. В самом большом доме деревни обитало всего несколько человек — как сказал нам Глава, половину его семьи погубил дракон.

Я вздохнул, набрался терпения и занялся делом. Мы с Дел устроили лошадей в загоне позади дома — жеребцу загон не понравился, он проверил на прочность расшатанный забор, ударив по доскам подкованными железом копытами, и мне пришлось посоветовать ему следить за своими манерами — потом мы вошли в дом, где я и попытался перевести разговор на гончих, но Глава быстро закрыл эту, по его мнению бессмысленную, тему. Он хотел говорить только о драконе.

Минуту или две я слушал, решив сразу не прерывать его — людям, которых впечатляет собственная власть, надо потакать — а потом намекнул ему, каким долгим было наше путешествие. Глава меня понял. Он вышел из дома, оставив нас одних.

В пустом доме было тихо и я облегченно вздохнул. Не знаю, как бы я пережил ночь в окружении Северян и их животных.

Дом Главы, как и остальные дома в Ясаа-Ден, был построен из дерева. Щели между досками забили глиной, ветками и тряпками, что спасало убежище от сильнейшего ветра и холода, но несмотря на это, в доме было прохладно, хотя в его дальнем конце горел костер. Дым выходил в круглое отверстие в потолке. Через весь дом шел коридор шириной футов в десять, по бокам его ограничивали подпорки для деревянной крыши. За подпорками были разгорожены отделения, в которых и жили люди — маленькие, узкие комнатки, больше похожие на стойла. Хочешь не хочешь, а жизнь в таком доме сближает людей. Дел часто говорила о близости родственников и их глубоком уважении друг к другу, и я наконец-то понял, что было причиной таких отношений. Если бы люди не научились терпеть друг друга, Северные дома были бы залиты кровью.

Дел вошла в ближайшее отделение. Без сомнения, Глава ожидал, что мы выберем другое — его собственное, самое просторное, в дальнем конце дома — но Дел не любила лишние почести. Она развязала свои одеяла, разложила на плотно утрамбованной земле шкуры, села и вытащила из ножен яватму.

Свидетелем этого ритуала я был много раз. Каждый, кто живет мечом и хочет прожить подольше, заботится о клинке. Дел и я провели много вечеров под луной, зачищая и затачивая наши мечи, счищая малейшие засечки или осматривая и поправляя ремни перевязи и ножны. Но теперь, здесь, в этом месте, странно было видеть как Дел вновь занимается мечом. Не спрашивайте меня почему. Просто странно.

Вдали затявкали звери. Я слышал скорбные завывания, которым вторило эхо в горах, жуткие причитания созданных магией гончих, сбегающих с дракона, чтобы пробраться в Ясаа-Ден, скользнуть в плохо прикрытые двери или спрыгнуть в отверстия для дыма в крышах. Я поежился и раздраженно спросил:

— Аиды, и как твои люди могут жить в таком холодном мире? С тех пор, как мы приехали сюда, я не видел ни одного по настоящему теплого дня и ни клочка земле, где бы не было снега. Как вы это выносите, Дел? Снег, холод, вечно тусклые серо-белые дни? Здесь же нет никаких красок!

Она склонилась над мечом. Перевязанная шнурком коса скользила по плечу в такт ее движениям, и я вдруг пожалел о нашем споре. Из-за него нам еще долго придется спать в разных постелях.

Но промучился я недолго — достаточно было вспомнить ее поведение, с которым я не мог смириться, ее объяснения, которые я не мог принять, и все желание пропало бесследно.

— Краски есть, — ответила Дел, не поднимая глаз, — даже зимой. Есть нежные оттенки снега — белый, серый, голубой, розовый. Все зависит от места, формы и времени суток. А красота гор, озер, деревьев, яркие одежды детей, — наконец-то она взглянула на меня. — Краски есть, Тигр. Нужно только захотеть их увидеть.

Я хмыкнул.

— Я предпочитаю Юг. Пустыню. Даже Пенджу. По крайней мере там все ясно.

— Потому что там нет драконов? — Дел не улыбнулась, ее точильный камень пробежал по всей длине клинка. — Но там есть кумфы, ослы, песчаные тигры… не говоря уже о похотливых танзирах, жестоких борджуни и воинственных племенах, таких как Вашни.

Чем дольше стоишь, тем больше ноют колени и сильнее устает спина. Я уронил одеяла и уселся на них, по пути напомнив Дел:

— Это племя стало родным для твоего брата.

— Для того, что от него осталось, — поправила Дел. Точильный камень зазвенел чуть громче чем обычно. — Ты видел, кто он для этого старика.

Да, видел. Меня привлекают женщины, я никогда не испытывал желание лечь в постель с мужчиной, но я сразу понял, какого рода отношения были между братом Дел и вождем Вашни, который приютил мальчика.

Что ж, по крайней мере Джамайл нашел человека, которого полюбил после того, как его лишили языка и мужественности. Человека, который любил его.

— Ты могла забрать его оттуда, — напомнил я ей. — Ведь это ты и собиралась сделать, увезти его с Юга?

— Конечно. И я бы его увезла, но… он решил иначе.

— Вряд ли у него был выбор, Дел. Думаю, он понял, что ему лучше было остаться с Вашни. Они принимают его таким, какой он есть.

— Принимают. Потому что он ПРИНАДЛЕЖИТ старику.

Я понимал, что она хотела сказать, выделяя это слово. На Юге, где женщины ценятся наравне с племенными кобылами и ценными украшениями, мужчина часто ищет более возбуждающего союза с собственным полом, и в кровати, и в делах. А для этого существовала торговля рабами…

Я отвлекся от своих мыслей.

— Может и так, — согласился я. — А может он действительно привык к ним и не хотел расставаться.

Дел перестала затачивать меч.

— А что дальше? — спросила она. — Что случится, когда старик умрет? Джамайл станет рабом нового вождя? Он будет служить новому хозяину как раньше служил старому?

— Этого мы не знаем, — признался я, — и не узнаем, пока не вернемся вниз, на Юг. Там сможем все выяснить.

— Нет, — резко сказала она и добавила поспокойнее, — не надо. Ты прав. Он сделал свой выбор, а я свой, с Калле.

Я ждал продолжения, но не услышал больше ничего кроме приглушенного звона точильного камня о сталь. Тоже песня.

Но я ее понимал.

Мы отдыхали до захода солнца. Потом в дом вошли Глава и несколько жителей деревни и вежливо пригласили нас на ужин. Поскольку нам с Дел больше нечем было заняться — да и есть хотелось — мы согласились.

Если бы мы могли выбирать, мы предпочли бы поесть в доме, и вообще-то на это рассчитывали, но очевидно Северяне приняли первое дыхание весны за знак того, что ночи становятся не холоднее дней. Оказалось, что ужин будет под открытым небом, и усевшись на покрытую шкурами землю, я укутался в плащ так плотно, что едва мог пошевелиться, хотя ради ужина пришло пожертвовать теплом и освободить руки.

Вот что я хорошо умею, так это есть. На предложенную еду никогда не плюют, если конечно ее предложил не враг.