Я похлопал гнедого по шее, стараясь не задеть заживающие раны.

— Конечно тяжело, старик… но дальше будет легче, я обещаю.

Чалый покосился на голые ветки. Дел поправила его поводом и повернула голову, чтобы пробормотать через плечо:

— И откуда у тебя такая уверенность? Ты даже не знаешь, куда мы едем.

— В Ясаа-Ден.

— А если там ничего не выяснится?

Снова за старое. Эту тему мы поднимали периодически с той минуты, как отправились в путь. Дел не одобряла мое решение разыскать логово гончих, но поскольку всеми ее поступками управляла ненасытная жажда мести, я заявил, что не рассчитывал на объективную оценку моих действий с ее стороны. Дел погрузилась в высокомерное молчание, как часто поступают женщины, когда мужчины их на чем-то подлавливают и им нечего сказать в ответ.

И до этой минуты она молчала.

При каждом шаге жеребца я покачивался в седле, пытаясь найти положение, в котором не натягивался бы свежий шрам.

— Дел, — кротко начал я, — ты не знала, куда едешь, когда отправлялась на Север искать брата, но я не заметил, чтобы тебя это остановило. Ты отправилась в путь задолго до того, как мы услышали друг о друге — ну может ты и тогда обо мне слышала — а теперь мы вместе едем на Север. Из всего этого можно сделать вывод, что тебе не привыкать ехать неизвестно куда. Считай, что ты просто путешествуешь.

— Когда я искала брата, все было по-другому.

Я мысленно скривился — у нее все всегда по-другому.

Дел рассматривала меня через плечо, сжав губы от боли — видимо когда она повернулась, шрам натянулся.

— А как ты узнаешь, кого или что ты ищешь?

— Придет время — узнаю.

— Тигр…

— Дел, может перестанешь растирать меня в порошок в надежде, что я сдамся? Я уже принял решение и собираюсь сдержать свое обещание, — я помолчал. — С тобой или без тебя.

Молчание. Дел ехала дальше, потом процедила сквозь зубы:

— Конечно не за тобой шли эти гончие.

То ли она хотела бросить вызов, то ли похвастаться, но возразить было нечего. Еще несколько месяцев назад мы поняли, что гончим нужен был меч Дел, или сама Дел, или Дел с мечом.

Но это было давно. Все уже изменилось.

— Теперь и за мной.

Дел остановила мерина, еще сильнее повернулась в седле, что причинило ей боль, но не остановило ее. Она смотрела на меня серьезно.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что теперь они идут и за мной. А зачем, ты думаешь, они украли охранный свисток?

Дел пожала плечами.

— Его создали Кантеада, он магический. Наверное гончих соблазнила заключенная в нем магия, а ты здесь не при чем.

Жеребец потянулся, чтобы вцепиться в круп мерина. Я оттянул его, несильно наказал и отвернул его морду в сторону в надежде, что он заинтересуется чем-нибудь еще, возможно ближайшим деревом.

— Они и до этого приходили в мой лагерь, всей стаей. И пытались забрать мой меч.

— Забрать!

— Украсть, — поправился я. — Я их не интересовал, им нужен был меч.

Дел нахмурилась сильнее.

— Я ничего не понимаю.

— А что тут понимать? — я боролся с жеребцом, который еще надеялся возобновить знакомство своих зубов с крупом чалого. — Раньше им нужен был только твой меч, помнишь? А теперь и мой… после того, как я напоил его. После того, как я убил кошку, — при воспоминании все внутри сжалось. — После того… — я замолчал.

Дел насторожилась.

— После чего?

Меня переполняли воспоминания. Я снова застыл у обрыва над озером, глядя вниз, на Стаал-Китра, Обитель Духов, где Северные воины покоятся в Северной земле, и память о них увековечена курганами и каменными дольменами. Там я вонзил меч в землю.

Сначала он был чистым, а когда я выдернул его, клинок уже покрывали руны.

Холодок пробежал по спине.

— Гончие узнали о нем как только он получил имя.

Дел ждала.

— Да, скорее всего так, — вслух размышлял я. — В начале они шли одной большой группой… я шел по их следу несколько дней… а потом группа разделилась. Одни следы по-прежнему вели вперед, другие пошли назад по кругу… — я нахмурился. — Гончие почувствовали Именование.

Дел подумала и кивнула.

— В именах скрыто могущество, а когда дело касается имен яватм, нужно быть особенно осторожным. Их имена нужно тщательно охранять, — потом выражение ее лица смягчилось. — Но ты и сам это знаешь и никогда, никому не откроешь имя своего меча.

— Я открыл его тебе.

Дел изумленно уставилась на меня.

— Открыл мне имя своего меча? Когда? Ты ничего мне не говорил, никакого имени.

Я хмуро разглядывал уши жеребца.

— Там, у обрыва, над озером. Когда я вытащил его. Я впервые увидел руны, прочитал имя… и сказал его тебе, — я чувствовал себя немного неловко, понимая как глупо все это звучало. — Я и не ожидал, что ты услышишь. Я ведь… даже не был уверен, что ты еще жива, — я запнулся. — Я просто сказал его… там, у обрыва, для тебя, — я помолчал, чувствуя, что говорил несвязно и Дел меня не поняла. — Ты назвала мне имя твоего меча, я решил, что должен сделать тоже самое, чтобы мы были на равных, — я тяжело вздохнул. — Вот и все. Вот почему… чтобы мы были на равных.

Дел молчала.

А я снова переживал те минуты у обрыва.

— Оно было на клинке, — вспоминал я. — Я его прочитал, его имя… в рунах. Как ты и Кем и обещали.

— В рунах, — эхом отозвалась Дел, — но ведь ты не умеешь их читать.

Я открыл рот. И закрыл его.

Мне такое и в голову не приходило. Руны выглядели такими знакомыми, что я об этом и не задумался. Ни разу. Я просто смотрел на них — и знал. Так же как мужчина знает форму своего подбородка и чтобы побриться ему не нужно зеркало; как его тело знает, что делать с женщиной, хотя никто его этому не учил.

Аиды.

Я быстро вынул меч, уложил клинок на переднюю луку и уставился на чужие руны.

Я рассматривал их пока не заболели глаза и не расплылись узоры. Руны, которых сначала на клинке не было. Они не появились, когда Кем давал мне яватму, не появились когда я окунал ее в воду, испрашивая благословения Северных богов.

Их не было, когда я вонзил меч в Северную землю на краю обрыва.

Они появились только когда я вынул яватму из земли.

Дел сидела на своем чалом недалеко от меня. Как и я, она смотрела на клинок, но она улыбалась, хотя и едва заметно, а я просто смотрел.

— Ну, — прервала она молчание, — снова Песчаный Тигр идет своим путем. Создает свою тропу как создал этот меч.

— Ты о чем? — бросил я.

— Помнишь как Кем разрезал твою руку и полил клинок кровью?

Я скривился — мне эта процедура не понравилась.

— Это часть церемонии Именования, обычно в этот момент и появляются руны. Так случилось с моим мечом, и со всеми другими яватмами, — она помолчала, — кроме, конечно, твоей.

Кем действительно говорил нечто подобное, тогда же он сказал что-то о вере, что пока я искренне не поверю в магию яватмы, я не узнаю ее истинное имя. Именно из-за моего неверия в момент Именования и не появились руны.

Но там, на обрыве, боясь даже представить себе мертвую Дел, я поверил. Потому что это меч, а не я, пытался убить ее.

И в тот момент веры меч и открыл мне свое истинное имя, написав его в рунах, которые я не умел читать.

Я сказал что-то очень грубое, очень резкое, насчет того, что конкретно я хотел бы сделать с мечом. Все это доставило бы мне искреннее удовольствие и настоящее облегчение, а заодно и разрешило бы проблемы, которые могли возникнуть в будущем, потому что если бы я сделал это — хотя бы что-то одно из того, что обещал — яватма прожила бы недолго.

— Да, — согласилась Дел, — тяжело принять вторую душу, особенно если это душа создания, которое когда-то было кошкой, а не человеком. Но ты сможешь, — она улыбнулась, как мне показалось немного самодовольно. Я раздраженно подумал, что можно было бы обойтись и без таких ухмылок. — Теперь эта душа знает тебя, она открылась тебе, ты понял, чего она хочет больше всего.

— Убивать, — пробормотал я.