Светилось небо голубое, Летел над плацом птичий щелк. На пять минут веденья боя Предназначался наш артполк, Чтоб спохватились остальные, Крича команды на бегу, Чтоб развернулись основные И крепко вдарили врагу! Чтоб с гордостью рапортовали, Как, множа воинскую честь, Артиллеристы простояли Не пять минут, а целых шесть! И что противник откатился, Потери тяжкие неся, И самолично убедился: Нас провоцировать нельзя! Врагу ответа никакого Другого не было и нет У нас от копий Куликова — До баллистических ракет! …А мы служили, не печалясь, Мы знали, как нас дома ждут. И все-таки предназначались На пять минут. На пять минут… Из армии не всегда приходят домой. (Бывает всякое на ученьях.) И вот провожает скорбный конвой. Свой груз печальный по назначению. И вот два сержанта и лейтенант, Качаются в поезде в такт движению И обсуждают его талант К стрельбе по движущейся мишени. – А как он здорово пел в строю! – Историю мог рассказать для смеха, – А после учений за службу свою, Наверно, и так бы домой поехал… Лейтенант поеживается – скоро Москва, Рыданья, вопросы, дрожащие плечи. Сейчас не война. Где возьмешь слова, Чтоб стало легче… Заряд составлен. Точная наводка. Но вот: «Огонь!» — наушники гремят. И в гуле приседает «самоходка», И где-то в небе шелестит снаряд. И словно бы порыв густого ветра Бьет в перепонки, давит на виски, А где-то – за четыре километра — Земля, вздымаясь, рвется на куски… Ложилась пыль на черные погоны. И струйки дыма из-под ног росли. Мы частой цепью шли вдоль полигона, Осколки выбирая из земли, Распаханной не плугом — мощью грубой, Засеянной дождем семян стальных, Похожих чем-то на драконьи зубы… Бог ведает, что вырастет из них! Памяти поэта-офицера Александра Стовбы, Погибшего при выполнении интернационального долга
Материнский охрипший, беззвучный вой. Залп прощальный. И красный шелк. Этот мальчик погиб, выполняя свой Интернациональный долг. Что он думал, в атаку ту поднявшись, Перед тем, как упал и умолк. Тьме отдать непочатую, в общем-то, жизнь — Интернациональный долг. Мы не раз вызволяли народы из тьмы, За полком посылая полк. Пол-Европы засеять своими костьми — Интернациональный долг! Вновь не минула чаша. И сколько же чаш Мы испили? Мы в этом толк Понимаем. Наверное, это – наш Интернациональный долг! …Гид предложил: – Взгляните вправо! Там Вы видите руины. Здесь когда-то Стояла цитадель. Не по зубам Была она любому супостату. Держалась крепость долгие года, Бойницы угрожающе зияли, Но сгинула почти что без следа. – Так, значит, вашу крепость взяли? – Никто не взял. Усталый враг ушел. Страна себя почувствовала в силе. Тогда крестьяне из окрестных сел Всю крепость на хозяйство растащили. Угомонились камни наконец В спокойной кладке дома или хлева. Вот вам разоруженья образец! …Теперь всех попрошу взглянуть налево… На миг зажжется новая звезда. Однажды приплывут раскаты грома. И вычеркнут планету навсегда Из атласов небесных астрономы. Но самые глубокие умы Склонятся над космическою тайной. Что там произошло за толщей тьмы, Что приключилось с той планетой странной? С годами станет ясно, почему Планета обернулась тучей пыли. Но не понять вовеки никому, Что эти дураки не поделили? Четверо юных поэтов с кружками зимнего пива, Сгрудившись над картошкой в пакетиках слюдяных, Перебивая друг друга, прихлебывая нетерпеливо, Задиристо выясняли, кто же из четверых Лучший поэт эпохи, лучший поэт на свете, Чьи же стихи любимым будут взахлеб читать, Будут класть под подушку в третьем тысячелетье — Лет через двести, триста, лет через двадцать пять! Кто же останется? Кто же… Быстро стемнело в сквере. Гаркнула тетя Груня, кружки сдавать веля… Все мы останемся в мире — в разной, конечно, мере, Если Земля останется… Слышите вы – Земля! |
