Эфоры, все пятеро, слегка заволновались. Они расположились в креслах с подлокотниками из слоновой кости, стоявших полукругом. Фемистокл сидел перед ними на стуле.

Он находился в главном зале эфорейона с очагом посередине и с круглым отверстием в потолке для выхода дыма. Стены просторной полупустой комнаты были расписаны сценами из жизни Геракла. На стенных росписях Геракл очень походил на спартанца: у него была мощная мускулатура, длинные волосы и борода, но не было усов. Это сразу бросилось в глаза Фемистоклу. Афинские живописцы обычно изображали Геракла в ином обличье, с бородой и причёской, как у ионийца.

- Так ты направляешься на Керкиру? - с вкрадчивой полуулыбкой спросил эфор Этион, рослый и кудрявый, с красивыми, как у женщины, глазами. - Зачем?

- Керкиряне ищут союза с Афинами, - с безмятежным видом ответил Фемистокл. - Мне велено оговорить с их властями все условия союзного договора.

- Они лжецы и предатели! - резко бросил длиннобородый эфор, сидевший справа от Этиона. - Неужели афиняне забыли, как двусмысленно вели себя керкиряне, когда персы вторглись в Элладу. Неужели у афинян такая короткая память!

«Зато у вас, лакедемонян, память очень длинная!» - сердито подумал Фемистокл.

- Опрометчиво поступают власти Афин, очень опрометчиво! - проворчал эфор-эпоним, сверля Фемистокла мрачным взглядом. - Неужели они не ведают, что керкиряне враждебны Коринфу и Спарте.

Союз с Керкирой поставит Афины в… э-э… невыгодное положение.

- А я думаю, что союз с Керкирой очень выгоден Афинам, - усмехнулся Фемистокл. - Судите сами, уважаемые. Керкиряне имеют шестьдесят боевых кораблей. Прибавьте к ним сто восемьдесят афинских триер. Да с таким флотом можно одолеть на море любого врага!

- С кем же собираются воевать афиняне, если, конечно, это не секрет? - поинтересовался Этион, прикрыв длинными ресницами тёмно-синие глаза.

Эфоры напряжённо ждали ответа.

- Пока афиняне воюют лишь с персами, - спокойно сказал Фемистокл.

- А стена, возводимая афинянами столь поспешно вокруг своего города… Ведь это намёк на то, что власти Афин намерены пересмотреть свои союзные отношения с Коринфом и Спартой. Так? - спросил Мекистей.

Фемистокл сделал удивлённые глаза:

- Какая стена? О чём вы, уважаемые?

- Не притворяйся, Фемистокл! - раздражённо проронил Этион. - Нам всё известно! Адимант недавно побывал в Афинах и видел крепостную стену собственными глазами. Что ты на это скажешь?

- Думаю, вам известно, уважаемые, как сильно ненавидит меня Адимант, - промолвил Фемистокл, сердито сдвинув брови. - Он также недолюбливает Ксантиппа, Аристида, Клиния и ещё кое-кого из афинян…

- Это ты к чему? - не понял Этион.

- К тому, что из ненависти к афинянам Адамант готов сделать все, чтобы поссорить Спарту с Афинами, - продолжил Фемистокл. - Какие такие стены увидел Адимант? Где эти стены? Почему я их не видел?

- Ты издеваешься над нами, Фемистокл! - гневно воскликнул кто-то из эфоров.

- Адимант видел крепостную стену на западной окраине Афин и вдоль берега реки Кефис, - сказал Мекистей, властным жестом умеряя вспыльчивость своих коллег.

- Башни, а не стены, - пояснил Фемистокл. - На высотах Барафра и Дипилона по приказу архонтов возведены башни, чтобы можно было обозревать границы Аттики на севере и западе. Что здесь такого?

- Но Адимант сообщил нам о стене с башнями, - возразил эфор-эпоним. - Если бы он увидел просто башни без стен, то так бы и сказал нам.

- Адимант знал, как ввести вас в беспокойство, уважаемые, - с осуждением в голосе произнёс Фемистокл. - В конце концов, ему важна не какая-то там стена. Ему важно посеять недоверие и неприязнь к афинянам в Лакедемоне. И по вашим лицам, уважаемые, я вижу, что посев Адиманта уже дал обильные всходы!

- Так есть стена вокруг Афин или нет? - возмутился Мекистей. - Ответь нам честно, Фемистокл.

- Никакой стены нет.

- И ты готов поклясться в этом? - спросил подозрительный Этион.

- В каком угодно храме и у какого угодно алтаря.

Эфоры озадаченно переглянулись. Уверенность и спокойствие Фемистокла их совершенно обезоружили.

Возникла долгая пауза.

Её нарушил Фемистокл:

- Что вам мешает, уважаемые, послать в Афины своих людей, чтобы те на месте убедились, кто из нас лжец: я или Адимант. Уж им-то вы поверите непременно. Это не только окончательно внесёт ясность в вопрос, но и укрепит союз Лакедемона и Афин.

- Ты дал нам дельный совет, Фемистокл, - с натянутой улыбкой проговорил Мекистей. - Мы сегодня же отправим послов в Афины. Но до их возвращения тебе придётся ещё какое-то время погостить в Спарте.

- Ничего не имею против, уважаемые. - Фемистокл прижал ладонь к груди. - Истина должна восторжествовать!

Из эфорейона Фемистокл вернулся в дом Леотихида. Пиршество там уже закончилось, но некоторые из гостей не спешили расходиться, гуляя во внутреннем дворике.

Когда Фемистокл появился, его тут же закидали вопросами.

Особенно за гостя беспокоился Леотихид. Он знал, что в случае чего эфоры могут выпроводить Фемистокла из Спарты в течение нескольких часов. Придраться можно к чему угодно! А Леотихиду хотелось ещё о многом переговорить с Фемистоклом с глазу на глаз. Он не меньше Павсания недолюбливал эфоров и желал отмены эфората, но в отличие от него не кричал об этом во всеуслышание. Леотихид мечтал осуществить переворот в Лакедемоне, но не силами сограждан или периэков, а с помощью сильных союзников, таких как Афины или фессалийские Алевады.

В Фессалии у Леотихида имелись надёжные друзья, способные выставить больше тысячи всадников. Однако главные свои надежды Леотихид возлагал на Афины, имевшие сильный флот и большое войско. Леотихид был в хороших отношениях со многими афинскими военачальниками, в том числе и с Ксантиппом. К Фемистоклу же у Леотихида была особая симпатия. У них было несколько схожих черт характера, и это как-то сближало их.

Постепенно выпроводив гостей, Леотихид пригласил Фемистокла в свою библиотеку.

- Знаешь, иногда перед сном тянет почитать что-нибудь поучительное или занимательное, - признался он.

- Со мной такое тоже бывает, - улыбнулся Фемистокл.

Леотихид привёл своего друга в небольшую комнату с единственным окном, возле которого стоял стол. У одной из стен было ложе, напротив, у другой стены, - два больших сундука с папирусными и пергаментными свитками. Рядом, на скамье, были разложены медные таблички, покрытые воском. Одна табличка лежала на столе, на ней виднелось несколько коротеньких записей острым костяным стилем.

Фемистокл пробежал глазами написанное.

- Не допускай, чтобы язык забегал вперёд ума, - прочитал он. - Хорошо сказано! Чьи это слова?

- Мудреца Хилона, - отозвался Леотихид, роясь в одном из сундуков.

Он искал какой-то свиток.

- А этот Хилон определённо был человек неглупый, - задумчиво промолвил Фемистокл.

- Согласен, - сказал Леотихид, не прерывая своего занятия. - Вот только законы он написал глупые!

Отыскав нужный свиток, Леотихид протянул его Фемистоклу:

- Вот! Ознакомься!

Фемистокл развернул папирус.

- А! «Свод законов Залевка»![159] - улыбнулся он. - Знаю, читал. Очень хорошие законы, но устаревшие.

- Для Афин, может, и устаревшие, но для Спарты в самый раз, - возразил Леотихид. - Если я возьму настоящую власть в Лакедемоне, то законы Ликурга немедленно будут заменены законами Залевка.

Затем Леотихид принялся увлечённо развивать свою идею переустройства Спартанского государства.

Неожиданно Фемистокл прервал его:

- Скажи, а ты можешь метнуть дротик в цель с двухсот шагов и не промахнуться?

Леотихид удивлённо ответил:

- Нет, не могу.

- А Еврибиад может. И Стесимброт может, супруг его сестры. И Эвенет… - задумчиво перечислил Фемистокл. - Ты же спартанец, Леотихид! И не умеешь обращаться с копьём? Как это понимать?