- Дочка огорчалась, что писал ей редко, только два послания за всё время. Или ты раздумал жениться, разрываешь помолвку?

    - Да Господь с вами, нет, конечно, - поспешил заверить пасынок Велисария. - Мне Евфимия очень нравится, и мечтаю встретиться с ней как можно скорее.

    - Я отвёз её в имение возле Никомидии, - сообщил родитель невесты. - Если хочешь, навести её на ближайшей неделе. Не поссоритесь - в сентябре отпразднуем свадьбу.

    - Был бы только счастлив. Правда, отчим с матерью вряд ли смогут появиться на ней, но уж ничего не поделаешь. Долг превыше всего.

    - Ох уж этот долг! - И эпарх двора выразительно крякнул. - Был бы он неладен. Как мне хочется иногда написать прошение об отставке, навсегда забыть о налогах, казне, бюджете, разорительных войнах и не менее разорительном строительстве храмов и монастырей - и уединиться в поместье, вдалеке от шума и светской суеты, жить в своё удовольствие, есть от пуза, засыпать в объятиях прекрасных наложниц!… Но нельзя, нельзя! Мой проклятый долг заставляет оставаться в такое пекло в Византии и тащить на себе одном всю державу. Я напоминаю вьючного осла!

    Через день Фотий поспешил в гости к Евфимии. Иоанн отдал в его распоряжение собственную барку - с капитаном и двумя матросами, так что путешествие по Мраморному морю мимо Принцевых островов оказалось необременительным и весёлым. Волн практически не было, солнце жарило оголтело, но попутный ветерок дул, как надо, и квадратный парус не висел на мачте безжизненной тряпкой. Море было сине-зелёное, как глаза у императрицы. И вода тёплая, приятная. К месту назначения прибыли в четвёртом часу пополудни и на лошадях поскакали в поместье. Находилось оно вблизи берега - стадий три, не больше. За высокой изгородью буйно зеленел удивительный сад, где мохнатые пальмы добродушно кивали лопоухими листьями, а в ручьях плескалась форель; рыбы было так много, что рабы ловили её сачками и, ещё живую, жарили на раскалённой решётке. С ветки на ветку перелетали разноцветные лирохвосты, а пунцовые груши можно было рвать прямо с дерева. Распорядитель дома, евнух, долго кланялся будущему хозяину, предложил отдохнуть с дороги и принять ванну, а за это время тут накроют стол и предупредят о приезде гостя молодую хозяйку.

    - Как её самочувствие? - в нетерпении спросил Фотий. - Иоанн рассказывал, что весной перенесла лихорадку.

    - Слава Богу, уже поправились. Кашляли немного, но теперь прошло.

    Наконец, встреча состоялась. Девушка значительно подросла за прошедшие два с половиной года, формы её обрели женственные пропорции, а в лице исчезли многие черты детскости. И жених тоже возмужал, сделался спокойнее и увереннее в себе. Поначалу разговаривали, стесняясь, как-то односложно, натянуто, но потом повеселели и вполне освоились.

    - Как там, на войне? - спрашивала она. - Вы убили многих?

    - Ох, да не считал. На войне всегда убивают, это неизбежно.

    - А тогда расскажите что-нибудь забавное. Ведь забавное тоже происходит?

    Он задумался. Вспомнил, улыбнулся:

    - Есть у нас один командир… Так ему во время атаки прострелили голову, и стрела, воткнувшись спереди в скулу, вышла кончиком сзади у затылка.

    У невесты вытянулось лицо:

    - Ужасы какие! Разве это забавно?

    - Погодите, я ещё не закончил. Самое забавное, что он не скончался, потому как древко не задело ни одной важной жилы. После боя лекарь осторожно извлёк из затылка металлический наконечник, а обломка стрелы не смог, тот сидел в раненом, наверное, месяца четыре, а потом вышел сам. Вот ведь как бывает!

    - Значит, он не умер?

    - Да живёхонек, здоровее нашего.

    - В самом деле забавно.

    Молодой человек, прихлёбывая шербет, рассказал ещё несколько курьёзов. А потом заметил:

    - Хватит про войну. Что в Константинополе нового?

    Дочка Каппадокийца почесала ноготком кончик носа:

    - Я не знаю, право: вроде всё по-старому. Храм Святой Софии скоро освятят. Вы его не видели?

    - Видел издали. Очень величавый.

    - А внутри, говорят, просто чудо какое-то, Царствие Небесное на земле. Папенька сердился, что истратили уйму денег сверх решённого, - он у нас человек рачительный и считает каждый фолл, а по мне, на такую прелесть не жалко.

    - Вы совсем не похожи на Иоанна, - произнёс Антонинин сын задумчиво.

    - Это хорошо или плохо? - улыбнулась девушка.

    Он ответил тоже с улыбкой:

    - Строго между нами: неплохо! Я, конечно, сам человек, далёкий от возвышенных сфер, но мне кажется, дама не должна быть чужда поэтического настроя.

    - А стихи вы любите?

    - Хорошо написанные - конечно.

    Словом, обнаружили много общего. Засиделись на крыльце допоздна, а когда прощались, чтобы разойтись по своим покоям, юноша, склонившись, поцеловал её руку. Евфимия очень смутилась, покраснела, фыркнула:

    - Ох, да вы нахал, сударь! Дай вам волю, и до губ моих ещё доберётесь!

    Он сверкнул очами:

    - А и доберусь, что ж такого? Вы моя невеста.

    - О-о, невеста - не жена, мы пока не венчаны. Целовать в губы - только после свадьбы.

    - Я поэтому и поцеловал руку.

    - Хорошо, прощаю! - рассмеялась она уже несколько игриво. - Почивайте с миром. Завтра утром пойдём гулять. Любите кататься на лодке?

    - С вами - обожаю!

    Так прошли два дня, молодые люди всё сильнее влюблялись друг в друга, и вполне возможно, что ещё до церковного бракосочетания оказались бы в одной спальне, как в поместье Иоанна прискакал гонец от её величества с приказанием разыскать Фотия и немедленно привезти его в Иерон.

    - Что-нибудь стряслось? - изумился он. - С мамой? Велисарием?

    Здоровенный гонец, по происхождению франк, с каменным лицом и почти бесцветными волчьими глазами, отвечал по-военному односложно:

    - Не могу знать. Но как будто бы дело иного рода.

    - Да какого ж иного, я не понимаю?

    - Не могу знать.

    Фотий попрощался с Евфимией несколько печально:

    - Снова расстаёмся… Но надеюсь, что ненадолго. В сентябре, Бог даст, сделаемся супругами.

    У неё от наплыва чувств полыхали щеки, и она, глядя на него снизу вверх, говорила проникновенно:

    - Не рискуйте попусту. Мне без вас будет очень скверно.

    - Да, и мне без вас…

    Прыгнул на коня, помахал ей ладонью и, уже без оглядки, поскакал вместе с франком - из имения будущего тестя прямо вдоль залива, на запад (до владений её величества предстояло ехать около пяти с половиной часов). В Иероне, во дворце Герея, сына Антонины встретил Фаэтет и, не дав опомниться, сразу же повёл в покои императрицы. Та полулежала в окружении светских дам на тенистой веранде, ела виноград и внимала звукам кифары, на которой играл мальчик-раб. Увидав приезжего, Феодора прогнала всех с террасы, поманила Фотия и приветливо ему улыбнулась. Он упал перед ложем василисы и поцеловал её туфельку.

    - Как я рада, что ты приехал! - подтвердила свою улыбку царица. - Мне поведали о твоём возвращении из Италии и поездке к Евфимии. Очень хорошо! Но не утерпела и послала за тобой человека. Есть одно деликатное поручение… Но ответь сначала - что на Апеннинах? Как отец и мать?

    Молодой человек вкратце пояснил. Государыня взглянула с прищуром:

    - Феодосий всё на тех же ролях?

    - К сожалению… Он мне опротивел. Ненавижу.

    - Ах, мой бедный мальчик, - томно произнесла василиса, - ты пока многого не знаешь в человеческих душах… Осуждать родительницу нельзя. Не всегда мы делаем, как предписано, хоть и понимаем, что ведём себя скверно… Лучше расскажи, как у вас с дочкой Иоанна? Состоится свадьба?

    - Если Богу будет угодно, в сентябре.

    - Я приду на ваше венчание, слышишь? Ведь идея вас поженить - моя. А родятся дети - стану крестной матерью.

    - Ваше величество, это честь для нас…

    - Но об этом позже. А теперь хочу тебя попросить снова съездить в Пентаполис. Передай Иоанну - сыну Гекебола - просьбу: пусть привозит в Константинополь Анастасия. Я займусь образованием мальчика. Ведь ему шестнадцать. Надо приучать ко двору.