– Она не обвиняла вас в этом убийстве?

– С какой стати? – Он был настроен воинственно, но чувствовал себя явно не в своей тарелке.

– Для этого могло быть достаточно поводов. Вы ненавидели молодого Тайера, считали, что ваша дочь может продаться боссам. И вот, беспокоясь за судьбу своей дочери, вы убили парня, надеясь таким образом вернуть себе дочь. Но вместо этого...

– Да вы просто спятили, Варшавски. Ни один родитель не сделает такого безумства.

Я уже достаточно навидалась родителей, способных и на большие безумства, но не стала с ним спорить.

– Хорошо, – сказала я. – Если эта версия вам не нравится, попробуем другую. Питер, возможно, узнал о кое-каких сомнительных, может быть, даже преступных делах, которые вы ведете вместе с Точильщиками. Он поделился своими опасениями с Анитой, но так как он ее любил, то не захотел выдавать вас копам. С другой стороны, как молодой идеалист, он не мог не ополчиться против вас. Подкупить его было невозможно, и вы убили его – сам или руками наемных убийц. Анита была уверена, что это сделали вы, поэтому она и скрылась.

Мак-Гро опять разнервничался, расшумелся, осыпая меня ругательствами.

Наконец он сказал:

– Зачем бы я стал искать свою дочь, если бы боялся, что она меня предаст?

– Не знаю. Может быть, вы рисковали: рассчитывали, что если она будет рядом, то не предаст вас. Но ведь полиция очень быстро установит связь между вами и Анитой. Они знают, что ребята связаны с братством, потому что ваши издатели выпускали специальную литературу. Они отнюдь не дураки; все знают, что это вы руководитель профсоюза, и еще они знают, что вы побывали на квартире, где случилось несчастье. Проводя следствие, они будут думать не о вашей дочери и не о том, какие у вас с ней отношения. Их цель – расследовать убийство, и они будут просто рады повесить его на вас – особенно под давлением такой влиятельной фигуры, как Тайер. Если вы откровенно расскажете мне все, что знаете, может быть – хотя я и не могу обещать твердо, – мне удастся спасти вас и вашу дочь. Если, конечно, вы не виноваты.

Несколько минут Мак-Гро стоял опустив глаза. Я вдруг поняла, что все время, пока говорила, крепко сжимала подлокотники и слегка расслабила мышцы. Наконец он посмотрел на меня и сказал:

– Если я вам кое-что скажу, обещаете ли вы не передавать это полиции?

Я покачала головой:

– Я ничего не могу обещать, мистер Мак-Гро. У меня отберут лицензию, если я скрою какие-нибудь сведения о преступлении.

– Да перестаньте вы, черт возьми, болтать чушь. Вы ведете себя так, будто это я совершил убийство. – Наконец, отдышавшись, он сказал: – Я только хочу сказать вам, что вы правы. Да, я нашел тело молодого Тайера. – Эту фразу он выдавил с большим трудом, остальное пошло легче. – Анни – Анита – позвонила мне вечером во вторник. Она была не на их квартире и не хотела сказать, где находится. – Он сел поудобнее. – Анита хорошая, благоразумная девочка. Ее никогда не баловали в детстве, и, когда выросла, она никогда не злоупотребляла своей независимостью. Мы с ней в очень хороших отношениях; она всегда интересовалась и занималась профсоюзными делами, но она никогда не была, если так можно сказать, папиной дочкой. Тут наши желания сходились. Во вторник вечером я едва ее узнал. С ней было нечто вроде истерики, она несла что-то нечленораздельное. Но она не упомянула об убийстве.

– И что же она все-таки говорила? – спросила я как бы вскользь.

– Да всякую чепуху. Я ничего не мог понять.

– Та же песня, второй стих, – заметила я.

– Что?

– Все то же самое, – объяснила я. – Только громче и настойчивее.

– Еще раз вам повторяю, она не обвиняла меня в убийстве Питера Тайера, – прокричал он во всю силу своих легких.

Мы продвигались довольно-таки медленно.

– О'кей. Она не обвиняла вас в убийстве Питера. Но она все же сказала, что он мертв.

Он на минуту задумался. Если бы он сказал «да», тут же последовал бы вопрос: если она была уверена, что убийство совершил не ее отец, почему же она скрылась?

– Нет, как я уже говорил, у нее было что-то вроде истерики. Она... Потом, когда я увидел тело, я понял, что она... звонила именно поэтому. – Он вновь остановился, на этот раз, чтобы собраться с мыслями. – Когда она повесила трубку, я попробовал позвонить сам, но ответа не было, поэтому я отправился на квартиру. И нашел молодого Тайера.

– Как вы проникли внутрь? – спросила я с любопытством.

– У меня есть ключ. Этот ключ дала мне Анни, когда въехала в эту квартиру, но я никогда еще им не пользовался. – Порывшись в кармане, он вытащил ключ. Посмотрев на него, я пожала плечами.

– Так это было во вторник вечером?

Он кивнул.

– И вы пришли ко мне только в среду вечером?

– Я ждал, надеясь, что кто-нибудь найдет тело. Но никаких сообщений не было – тут выбыли правы. – Он грустно улыбнулся, и его лицо сразу стало симпатичнее. – Я надеялся, что ваш отец, Тони, все еще жив. Я не разговаривал с ним много лет – он так меня пропесочил за тот случай с Елинеком, я даже не думал, что в нем может быть столько злости, – но это был единственный человек, на чью помощь я мог бы надеяться.

– Почему вы не вызвали полицию? – спросила я.

Его лицо вновь замкнулось.

– Я решил этого не делать, – сказал он.

Я призадумалась.

– Вы, очевидно, хотели иметь свой собственный источник информации и считали, что ваши осведомители среди полицейских не смогут вам помочь.

Он промолчал.

– Есть ли у Точильщиков пенсионный фонд, как-то связанный с Форт-Диаборнской трастовой компанией? – спросила я.

Мак-Гро вновь побагровел.

– Оставьте в покое наш пенсионный фонд, Варшавски. И без того под него подкапывается множество всяких стервецов. Не хватало еще и вас.

– Есть ли у вас какие-нибудь финансовые дела с Форт-Диаборнской трастовой компанией?

Я почувствовала, что опять попала в больное место, но он энергично отрицал, что у них есть дела с этой компанией.

– А как насчет страховой компании «Аякс»?

– Что вы хотите знать?

– Пользуетесь ли вы их страховыми услугами?

– Не знаю. – Лицо его словно окаменело, он смотрел на меня хмуро и холодно; так, несомненно, он смотрел на Тимми Райта из Канзаса, из 4318-го отделения, когда Тимми потребовал, чтобы у них провели справедливые выборы (через две недели Тимми выудили из Миссури). Сейчас выражение лица у него было по-настоящему угрожающим.

– Так что же насчет пенсий? «Аякс» играет важную роль в пенсионных делах.

– Оставьте мой кабинет, Варшавски. Я нанял вас для того, чтобы вы нашли Аниту, а не для того, чтобы совали нос не в свои дела. Уходите и больше не возвращайтесь.

– Вы не хотите, чтобы я нашла Аниту? – спросила я.

Мак-Гро внезапно сник и обхватил голову руками.

– Я просто не знаю, что делать.

Я посмотрела на него с сочувствием.

– Кто-то вас здорово прихватил?

Он покачал головой, но ничего не ответил. Только посмотрел на меня, и я увидела, что его лицо приобрело землистый оттенок.

– Варшавски, я не знаю, где Анни. И не хочу знать. Но хочу, чтобы вы ее нашли. А когда вы ее найдете, сообщите мне, все ли с ней в порядке. Вот вам еще пятьсот долларов на неделю. Когда деньги кончатся, приходите опять.

Это было неформальное извинение, и я его приняла.

Я остановилась на Барб и зашла перекусить в «Бар-Би-Кью». Оттуда я связалась со своим автоответчиком. Ральф Деверё спрашивал, не встречусь ли я с ним в «Картвиле» в семь тридцать. Я позвонила ему и спросила, не выяснил ли он чего-нибудь о работе Питера Тайера.

– Послушайте, – сказал он, – скажите мне свое имя. Не могу же, черт возьми, я называть вас Ви.Ай.?

– Англичане именно так и поступают. Вы что-нибудь обнаружили?

– Ничего. Да я и не искал – тут не может быть ничего интересного. Потому что этот парень не работал над засекреченными темами. И знаете почему, Ви.Ай.? Потому что страховые компании избегают подобного рода тем. Наша деятельность со всеми ее результатами и доходами регулируется только сорока семью штатными и федеральными агентствами.