Так что Асад преодолел досаду и засучил рукава. Тем временем письмо из бутылки пускай, как умеет, исследует Ирса.

Карл подождал, пока она покинет его кабинет, и отыскал телефонный номер больницы спинномозговых травм в Хорнбэке.

– Я хочу поговорить с главным врачом, только с ним, – заявил он, зная, что не имеет права ничего требовать.

Прошло пять минут, прежде чем голос первого помощника главного врача наконец послышался из трубки. Нельзя сказать, что эскулап обрадовался.

– Да, я прекрасно знаю, кто вы такой, – устало сказал он. – Предполагаю, вы по поводу Харди Хеннингсена?

Карл кратко обрисовал ему ситуацию.

– Так, – пробурчал себе под нос врач.

И почему, стоит только врачу повыситься в должности на пару ступеней, его голос вдруг приобретает этот противный назальный оттенок?

– Вы хотите узнать, вероятно ли, чтобы нервные цепочки восстановились в случае, подобном Харди? Видите ли, он больше не находится под нашим ежедневным наблюдением, а потому мы не имеем возможности делать необходимые измерения. Вы забрали его домой по собственной воле, не забывайте об этом. Несмотря на все наши предупреждения.

– Если бы Харди остался у вас, вскоре его можно было бы считать мертвецом. По крайней мере сейчас у него появилась хотя бы какая-то воля к жизни. Неужели это не имеет значения?

На другом конце провода повисло молчание.

– Не мог бы кто-то из вас приехать и осмотреть его? – продолжил Карл. – Возможно, это даст повод оценить ситуацию по-новому. Я имею в виду, для нас с ним.

– Вы говорите, он почувствовал какое-то движение в запястье? – наконец произнес главный врач. – Мы и прежде отмечали движение в паре суставов пальцев – не исключено, что он путает с этим… Могут быть просто рефлексы.

– То есть вы утверждаете, что его поврежденный спинной мозг никогда не сможет функционировать лучше, чем в данный момент?

– Карл Мёрк, мы не обсуждаем, будет ли он когда-нибудь ходить, ибо этого не произойдет. Харди Хеннингсен навеки прикован к постели, парализованный ниже головы, так-то вот. А окажется ли он в состоянии ощущать что-то некоторыми участками этой самой руки – совсем другой вопрос. Не думаю, что нам следует ожидать чего-то большего, чем подобные слабые сокращения.

– То есть никакого движения рукой?

– Я себе этого не представляю.

– И вы не осмотрите его у меня дома?

– Я этого не сказал. – Он порылся в бумагах. Наверняка листал календарь. – Когда вам удобно?

– Чем быстрее, тем лучше.

– Посмотрим, что я могу сделать.

Когда Карл чуть позже решил заглянуть к Асаду, того на месте не оказалось. На столе лежала записка. «Вот цифры», – гласила она, а внизу стояла тривиальная подпись: «Всего доброго, Асад».

Неужели он действительно так сильно обиделся?

– Ирса! – закричал Карл в коридор. – Ты не знаешь, где Асад?

Ответа не последовало.

«Если гора не идет к Магомету, тогда Магомет идет к горе», – решил Мёрк и ринулся к ней в кабинет.

Но резко затормозил, едва просунув голову в дверь, как будто прямо перед ним мелькнула молния.

Вместо спартанского черно-белого шкафа Розы явилось нечто, достойное повторения не одним поколением девочек, помешанных на Барби. Неимоверно много розового цвета, куда ни кинь взгляд, и огромное количество бижутерии.

Карл сглотнул и обратился к Ирсе:

– Ты не видела Асада?

– Да, он ушел около получаса назад.

– Почему?

Она пожала плечами:

– У меня готова половина отчета о лаутрупвангской истории, хочешь ознакомиться?

Он кивнул.

– Удалось что-нибудь обнаружить?

Ирса сверкала своими по-голливудски накрашенными губами.

– Ни черта. Кстати, тебе кто-нибудь говорил, что у тебя улыбка, как у Гвинет Пэлтроу?[23]

– Разве Гвинет Пэлтроу не женщина?

Она кивнула.

Мёрк поспешил вернуться к себе в кабинет и набрал домашний номер Розы. Несколько дней, проведенных с Ирсой, – и тут будет настоящий сумасшедший дом. Ради сохранения отделом «Q» сомнительного знамени Розе придется как можно быстрее вернуться за свой рабочий стол.

Но услышал только автоответчик.

«Автоответчик Розы и Ирсы сообщает о том, что дамы отправились на аудиенцию к королеве. Как только прием окончится, мы перезвоним вам. Вы можете продиктовать свое сообщение, если ваше дело не требует отлагательства». Затем последовал звуковой сигнал.

Кто из них двоих надиктовал эту фразу, бог его знает.

Затем Карл погрузился в свое кресло и затянулся. Кто-то сказал ему, что сейчас неплохо работается в почтовой службе доставки.

Звучало как мечта о рае.

Спустя полтора часа Карл вошел к себе в гостиную и увидел склонившегося над кроватью Харди врача, а рядом стояла Вигга собственной персоной.

Мёрк вежливо поздоровался с врачом и немного подвинул Виггу.

– А ты что тут делаешь, Вигга? Если хотела повидаться, могла бы сначала позвонить. Ты знаешь, что я не люблю подобные спонтанные вторжения.

– Карл, дорогой, – она погладила его по щеке с каким-то шипением (поистине более чем настораживающий жест), – я думаю о тебе каждый божий день, и решила вернуться домой, – выдала Вигга довольно уверенно.

Карл вытаращил глаза. Она действительно намеревается устроить эту красочную оргию на грани развода?

– Вигга, ты не можешь. Я совершенно в этом не заинтересован.

Она несколько раз моргнула:

– Но этого хочу я. А половина дома пока еще принадлежит мне, друг мой. Не забывай.

Вот тут Карл и разразился приступом ярости, так что доктор вздрогнул, а Вигга расплакалась. Когда такси наконец-то увезло ее прочь, он взял самый толстый маркер, какой только смог отыскать, и провел черную жирную черту на табличке поверх надписи «Вигга Расмуссен». Дьявол, давно было пора.

И будь что будет.

Результатом неизбежно явилось то, что большую часть ночи Карл провел полусидя в кровати за бесконечной воображаемой беседой с бракоразводными адвокатами, которые по локоть запустили руки в его кошелек.

Это его разорит.

Так что присутствие врача из клиники спинномозговых травм служило лишь скромным утешением. Даже то, что он все же смог вполне отчетливо констатировать пускай и довольно слабую активность в руке Харди. Как и то, что врач был приятно удивлен.

Следующим утром Мёрк стоял в проходной полицейского участка уже в половине шестого. Оставаться в кровати дольше было бессмысленно.

– Какая приятная неожиданность, Карл, что ты пришел в такое время суток, – поприветствовал его охранник. – Уверен, и твой помощник будет приятно удивлен. Только осторожнее там, внизу, не напугай его.

Карл переспросил:

– Что ты имеешь в виду? Асад уже тут? Сейчас?

– Да. Он теперь каждый день в это время приходит. Обычно почти в шесть, но сегодня около пяти. Ты разве не знал?

Карл понятия не имел.

Асад уже успел помолиться в коридоре, ибо его молитвенный коврик еще лежал на полу и в тот день Карл впервые его увидел. В остальном ничего необычного. Кабинет Асад обустроил по-своему.

Карл ясно слышал, как Асад с кем-то разговаривал по телефону, причем его собеседник как будто был туговат на ухо. Разговор вели на арабском языке, и общий тон беседы не казался дружелюбным, хотя на этом языке иногда сложно определить настрой.

Мёрк сделал шаг к двери и увидел, как пар от кипящего чайника окутывает Асада. Перед ним лежали какие-то записи на арабском, а на плоском экране мерцало не очень качественное изображение пожилого человека с усами и в огромных наушниках. Теперь Карл заметил, что и на Асаде надета гарнитура. Значит, он разговаривает по «Скайпу». Вероятно, с кем-то из своей сирийской родни.

– Доброе утро, Асад, – поздоровался Мёрк.

Он никак не ожидал такой бурной реакции. Слегка вздрогнуть – еще ладно, все-таки Карл впервые так рано пришел на работу; но Асад буквально подпрыгнул на месте – Карлу это показалось неожиданным.