2

Поручик Дои, наблюдавший уничтожение соседней роты, судорожно подергивая верхней губой, передал в расположение гранатометного взвода приказ разнести противника вдребезги. -- Уничтожить! -- кричал он.-- Перебить всех до единого! Позиции гранатометного взвода, окруженные наспех возведенным бруствером из дикого камня, располагались на вершине сопки. По расчетам поручика, пехота противника должна будет отступить под массированным огнем сверху. Но гранаты или не долетали, или не разрывались. А часть гранатометов вообще вышла из строя из-за обнаружившихся вдруг неисправностей. Бледный как мел, Дои бранился, рассыпая проклятия. К тому времени, когда гранатометчики, понукаемые его бранью, кое-как исправили неполадки, противник добрался почти до вершины. Разом повернув жерла орудий, вперед выдвинулись танки. -- Наступают! Берегись! -- крикнул Кадзи своему взводу. Они всецело во власти противника. Остается только молиться, чтобы снаряд не угодил прямо в окоп. Да и на это мало надежды, у русских артподготовка по правилам ведется... К Кадзи подбежал Ихара, назначенный в группу ПТО. Голова у него была забинтована, сквозь бинты проступало алое пятно. - Ничего не выходит, господин ефрейтор! Никакой возможности подступиться! -- срывающимся голосом проговорил он.-- Отходим! - Где ефрейтор Акабоси? - Убит. Не верилось даже. Выходит, пуля никем не брезгует. -- А остальные? -- Не знаю. Сам не знаю, как добежал сюда, к вам... Где господин поручик? Кадзи показал на вершину, где расположились гранатометчики. - Зачем тебе туда? - Похоже, русские прорвали расположение первой роты. Танки могут зайти к нам в тыл... Кадзи оглянулся. Вряд ли поручик Дои в силах помешать этому. Даже если Ихара успеет предупредить его. -- Пусть высоту защищает пулеметный взвод Ивабути! Сбегай, скажи командиру роты! Ихара повернулся, но Кадзи остановил его. - Постой! Сейчас начнется обстрел. - А, двум смертям не бывать!..-- Ихара сверкнул белозубой улыбкой и пустился бежать наискосок через позиции к каменному брустверу гранатометного взвода. Еще секунда -- и его фигура скрылась бы за каменной кладкой. Но в это мгновение разом содрогнулись сопки. Первым объектом массированного артогня стали позиции гранатометного взвода, к которым карабкался Ихара. Кадзи видел, как из-за бруствера взлетели в воздух клочья рваного мяса. Кадзи не успел ни удивиться, ни ужаснуться. Он упал ничком, уткнувшись лицом в землю. Что произошло -- он не понял. Он только чувствовал на себе непривычную тяжесть. Боли не было, просто тяжесть. Значит, он не ранен? Он поднял голову, стряхнул с себя землю, выплюнул набившуюся в рот грязь. Глаза запорошило пылью. Он плохо различал предметы, казалось, будто внезапно на землю спустились сумерки. Страха не было, было тоскливое, тревожное чувство неизвестности. Мысль, что он чудом спасся, тоже пришла не сразу. "Нужно промыть глаза и узнать, что произошло" -- торопил себя Кадзи. Он присел на дно окопа, промыл глаза водой из фляги, прополоскал рот. Нет, он не ранен. Но тогда что же это было? Он точно помнил: взрыв прогремел не позади, а впереди него. Но если снаряд разорвался перед окопом, взрывная волна должна была отбросить Кадзи назад. А его швырнуло вперед. Странно! Кадзи привстал. Огненный ливень по-прежнему хлестал по позициям. Кадзи оглядел пространство вокруг окопа. На это ушло не больше трех или пяти секунд. Вот оно! Прямо перед ним, в полутора метрах, зияла огромная воронка. Взрывная волна ударилась о крутой склон позади, рванулась обратно и швырнула его головой о землю... Кадзи высунулся из окопа и протянул руку -- он доставал как раз до края воронки. Метром дальше -- и снаряд угодил бы прямо в окоп. И все было бы кончено. Судорожная гримаса -- не то смех, не то плач -- искривила его лицо. А ему хотелось еще так много сделать! Что именно -- этого он не мог бы сказать. И то, и другое, и третье -- все! Ему казалось, словно в эти мгновенья он впервые до конца постиг истинный смысл смерти -- вернее, настоящую подлинную суть жизни. Нет, смерти он не боялся. Но невыносимо было сознавать, что теперь он больше уже никогда ничего не сумеет сделать. А ведь он мог бы все! Так много, так беспредельно много всяких дел в жизни! Так много радостей! И все это он мог бы совершить. Будущее было полно возможностей. В этих свершениях и состоит главный смысл жизни. А с этой секунды все бы исчезло!.. Конец. Еще один метр -- и конец. Содрогаются сопки. Небо рушится. Не этот, так другой снаряд угодит сюда. Не этот, так следующий. Но уж какой-нибудь обязательно угодит сюда... Это конец. А он думал, что еще увидит ее, Митико. Хотя на словах говорил другое, но в душе верил, что не погибнет. Ну вот, а теперь по-настоящему простись с ней. Я так и не сумел сделать тебя счастливой. О, если б ты знала, как я упрекал себя за это... Кадзи захотелось убедиться, что он владеет собой. Зачем -- он не задумывался. Никто не увидит его в этот предсмертный час, так не все ли равно, сохранил он выдержку или нет? И все же ему не хотелось выглядеть смешным или жалким. Откуда во мне показное тщеславие в такую минуту? Кадзи достал конфету и положил в рот. Сладкая. Так, хорошо. Значит, он достаточно владеет собой. И медвежьей болезни с ним не случилось. -- Господин ефрейтор! -- донесся чей-то крик. Кадзи приподнялся. Прямо перед ним валялась чья-то рука. Крови не было. Пальцы и кисть пожелтели. "Правая -- отметил про себя Кадзи.-- Та, которой приветствуют". Она не раз приподнималась, приветствуя Кадзи, эта рука... Кадзи решил, что он просто обязан дознаться, чья она. Он смотрел на руку в упор. Кто-то звал его только что. Это рука того человека, который его звал? Кадзи решил поднять эту руку. Но не успел. Его снова ткнуло головой в бруствер. Несколько минут он лежал неподвижно. По крайней мере так ему самому казалось. Потом приподнял голову, отряхнулся, выплюнул изо рта землю. Снаряд разорвался в старой воронке, на том же месте, что и в первый раз! На перемазанном грязью лице Кадзи блуждала бессмысленная улыбка. Ни метром дальше! Из самой глубины существа поднялась какая-то горячая, трепещущая волна. "Я не умру! Теперь уж ни за что не умру!" Чужая рука, минуту назад лежавшая рядом, валялась теперь метрах в трех от его окопа, у куста цветущего иван-чая, все еще трепетавшего после разрыва... "Теперь уж я не умру. Неситесь мимо, демоны смерти! Рвитесь, снаряды! Теперь я ни в коем случае не умру..." Он положил в рот еще конфету и глянул вверх, на очерченное неправильным квадратом окопа небо. Мутное, подернутое серой пеленой, оно продолжало выть и рычать.

3

Коидзуми сидел на дне окопа, обхватив колени руками, и изо всех сил старался унять нервную дрожь. Дрожали не только ноги. Руки, бедра, живот тряслись в неуемном, жутком ознобе, и он ничего не мог с ними поделать. "Страхом делу не поможешь",-- любил говорить Кадзи. Коидзуми помнил эти слова, но теперь не видел в них никакого проку. Если он продержится до окончания этого шквала, этого кромешного ада, он спасется, а в остальном нет никакого проку... Окоп -- одинокий островок, отрезанный от всего мира. В нескольких метрах от Коидзуми в таких же ямах сидят товарищи, с которыми он еще утром делил труды и заботы. Но под ураганным обстрелом нет никакой возможности установить с ними связь. Нужно терпеть страх в одиночку. Услышать хотя бы голос ефрейтора Кадзи! Но Кадзи не откликался. Что, если все погибли? -- Господин ефрейтор! Тасиро! Мимура! Энти! Господин ефрейто-ор -- не поднимаясь, кричал Коидзуми в квадрат наверху, в котором виднелось небо. Никто не откликался. Допустим, за стрельбой не слышно его голоса, но хоть кто-нибудь должен был откликнуться. Никого нет в живых? Это значит, что, как только смолкнут орудия и противник ворвется в оконы, Коидзуми окажется с ним один на один? У Коидзуми потемнело в глазах. Светловолосые люди прошьют его из автоматов. А то, чего доброго, прострелят, а потом его медленно раздавит танком... Нет, лучше уж разнесло бы снарядом... Прикладная химия. Он всю жизнь занимался прикладной химией. А оказалось, от нее нет никакого проку. Коидзуми медленно приподнял голову над бруствером. Из соседних кустов к его окопу ползло существо, все залитое кровью. Ни носа, ни рта, одно кровавое пятно. Не было никакой возможности узнать, кто это. И все же человек жив. Больше того, он узнал Коидзуми и протягивал к нему руку за помощью. "Окоп за кустами,-- вспоминал Коидзуми.-- Ну, конечно, Мимура. Маленький, тщедушный портной, постоянно терзавшийся опасениями, что жена ему изменяет... Это он просит о помощи". Коидзуми содрогнулся от страха и отвращения. Еще вчера ночью они мирно беседовали, а сейчас этот человек лежит на земле, как освежеванная туша животного. Коидзуми инстинктивно подался назад. Но тут же заставил себя выглянуть снова. Он протянул портному винтовку, пусть ухватится за нее, он втащит его в свой окоп. Тот не мог дотянуться. Коидзуми наполовину высунулся из окопа. Раненый поднял руку... Это было последнее, что увидел Коидзуми. Его отбросило обратно в окоп, он почувствовал, как обожгло затылок. Артиллерия умолкла так же внезапно. И сразу же зашевелилась пехота. Впереди танки, за ними пехота. Русские начали наступать. Они шли вверх по склону. К тому времени, когда пехота оказалась в зоне прицельного огня, большинство новобранцев уже расстреляло скудный запас патронов. Энти ничего не замечал. Он нажимал на спусковой крючок. Перезаряжал и снова нажимал. И только когда на землю упала последняя гильза, его охватило безысходное, пронзительное отчаяние. -- Господин ефрейтор, патронов нет! Кадзи не слышал. После нескольких метких попаданий Кадзи заметил, что в полосе его огня русские отказались от прямого продвижения и пытаются обойти опасное место. Значит, пока он стреляет, они не пойдут на него. А может, они вообще не придают значения ружейному огню японцев. Они хотят взять позиции малой кровью -- этим и будет достигнута конечная цель сражения. Энти, кусая кулак, смотрел на поднимавшихся по склону русских. Как бы ища спасения, он оглянулся. Где же прикрытие, где артиллерийское обеспечение? Брошенные на произвол судьбы, они захлебываются, встречая слабым огнем винтовок неудержимое наступление русских. В поле зрения Энти находились десятки русских солдат, а он расстрелял все патроны. Они взбирались по склону, двигались прямо на него. Двое почему-то особенно ярко запечатлелись в его сознании. Они шли по прямой, даже не пригибаясь. И странное дело -- без винтовок. Сообразить, что это могли быть подносчики патронов, Энти не смог. Они шли, размахивая на ходу руками, словно знали, что Энти расстрелял все патроны, и намеревались одолеть его врукопашную. Они были еще далеко. Но страх, обуявший Энти, по-видимому, сыграл роль увеличительного стекла. Энти показалось, что противник уже достиг расстояния, когда по уставу нужно подниматься в штыковую атаку. Он поднялся и швырнул в них гранату, забыв сорвать предохранитель. Впрочем, он ее все равно не добросил бы -- солдаты находились на расстоянии, в несколько раз превышавшем силу его броска. Те двое, без винтовок, даже не заметили его... Тогда Энти с вытаращенными глазами выскочил из окопа и, держа винтовку наперевес, ринулся на них. Тасиро услышал его крик. Почти машинально он прицелился в одного из них. Русский прыгнул в сторону и повалился в траву. Энти остановился. Объект атаки внезапно исчез с глаз. А может быть, к нему на секунду вернулся рассудок? Он увидел пехоту противника, надвигающиеся танки и понял все безрассудство своего поступка. Энти круто повернулся и кинулся обратно. Он не пробежал и десяти шагов. Налетел смертоносный, все сметающий огонь. -- Патроны есть? -- крикнул Тасиро в соседний окоп.-- Эй, Ясумори, есть патроны? Тот кивнул. Он был белый, без кровинки в лице, и почти не стрелял. Он надеялся, что противник не заметит его, если он будет сидеть тихо, сжавшись в комок на дне окопа. Время от времени его одолевала тревога. Тогда он осторожно приподнимал голову. Убедившись, что Тасиро продолжает отстреливаться, он успокаивался и снова нырял в окоп. Раз Тасиро ведет бой, значит, и у него, Ясумори, еще есть шанс уцелеть... Он сам не думал, что так струсит. Он искренне собирался храбро сражаться. Ему казалось, он способен на это. Он даже рассчитывал отличиться в бою, чтобы, вернувшись домой, было о чем порассказать знакомым девицам. "Ах, какое геройство, Ясумори! Теперь я отношусь к вам совсем иначе!.." Он не сомневался, что заставит девушек ахать от восхищения. А тут вдруг начался этот страшный обстрел, земля застонала, дрогнуло небо. - Дай штук пять! -- кричал Тасиро.-- А, Ясумори? Ясумори покачал головой: - Не дам. У самого мало. Что ж, что он не стреляет, все же с патронами как-то спокойнее на душе. -- Сказал, не дам... - У-у, паразит! -- Тасиро выскочил из окопа и помчался к Кадзи. - Говорил тебе, не пали зря,-- Кадзи передал ему три обоймы.-- У других тоже, наверно, нет... Поделись с остальными... Пока он доставал патроны, за спиной разорвался снаряд. Кадзи пригнулся, потянул за собой Тасиро. -- Лезь сюда! Будем стрелять отсюда. Куда ты пойдешь под огнем... Невозможно допустить, чтобы Тасиро погиб. Вчера во время "бунта" он первым поддержал Кадзи. Он казался ему теперь дороже кровного брата. Хотелось защитить его от опасности, не отпускать от себя. Тасиро соскользнул в окоп Кадзи и взглянул на него ясным, доверчивым взглядом. - Остальные живы? -- спросил Кадзи. - Энти погиб... - Ихара тоже...-- Кадзи снова, в который раз, посмотрел на позиции гранатометного взвода, где минуту назад в клочья разорвало Ихару.-- Может, только и живых, что мы с тобой,-- словно про себя, прошептал он.-- Пока мы бьем наверняка, они не возьмут нас. Пулеметные взводы Хоси и Ивабути умолкли. Кадзи взглянул туда. В густой траве уже виднелась пехота противника -- русские, пригибаясь, бегом взбирались по склону. Они отрезают взвод Кадзи. Кадзи почувствовал, как у него похолодели грудь и живот. -- Странно! -- сказал Тасиро, не замечая изменения на флангах.-- А где же танки? В самом деле, танки, еще минуту назад двигавшиеся прямо на них, исчезли. Может быть, мешает видеть крутой склон? Кадзи окликнул Иманиси. - На шоссе слева не видно танков? - Отсюда не видать. Сходить посмотреть? - Давай! -- крикнул Кадзи. "Но только осторожнее!" -- мысленно добавил он, снова прицеливаясь. Иманиси выбрался из окопа и пополз влево. -- А второй эшелон? -- перезаряжая винтовку, спросил Тасиро.-- Придут они на подмогу? -- Он не мог забыть сумятицы, которую собственными глазами видел на этапном пункте, когда ходил получать оружие. Невыносимо было сознавать, что они терпят такую муку только для того, чтобы те, в тылу, успели вывезти свое барахло... Кадзи думал, как собрать воедино взвод, которому грозит окружение. -- Черта с два! Никакой подмоги не будет! -- Он злобно усмехнулся.-- Мыши в мышеловке -- вот мы теперь кто. Теперь все дело в том, как выбраться из этой мышеловки. Но в устремленных на Кадзи глазах светилась ребячья вера -- дети слепо верят в безграничную силу взрослых. -- Пока господин ефрейтор с нами, бояться нечего! Кадзи наблюдал за пехотой на левом фланге. -- Мне и самому, знаешь, хотелось бы вернуть тебя целым твоей мамаше... Тасиро не ответил. Он плотнее прижался щекой к ложе винтовки. Кадзи смотрел в ту сторону, куда уполз Иманиси. - Патронов нет! -- выпрямившись во весь рост, доложил Никараи.-- Патроны давайте! Патронов нет! - Сейчас! -- Тасиро ответил Накараи взмахом руки.- Я пойду, отнесу ему. Мигом вернусь! Можно? Кадзи минуту колебался. Отпустить? А если этого парня постигнет участь Ихары? И все-таки Тасиро должен пойти. Обязан. Накараи смотрит на них безумным взглядом. Тасиро, казалось, не страшился опасности. Лицо у него раскраснелось, он так и светился отвагой и жизнью... -- Ладно, ступай, но сюда больше не возвращайся,-- сказал Кадзи.-- Оставайся в окопе Накараи. И больше не бегать под огнем, слышишь? Патроны береги! Сперва дай подойти, тогда уж стреляй. Понял? Ну, иди. Нагнись. Я буду прикрывать тебя.-- Кадзи бросил взгляд на пехоту противника.-- Иди! Он выстрелил. Тасиро, пригнувшись, выскочил из окопа. Кадзи сделал три выстрела подряд, прикрывая его. У самого окопа Тасиро упал на развороченный пласт краснозема. Рука его с зажатыми в ней патронами осталась поднятой. И пока эта рука не поникла, Кадзи все еще пытался уверить себя, что Тасиро просто решил продвигаться дальше ползком. Но Тасиро больше не шевелился.