Описав Мадагаскар и его чудеса, путешественник рассказывает о Занзибаре — острове, на котором он, по всей видимости, не бывал. Остров этот являлся и является поныне важнейшим центром торговли слоновой костью. Африканских негров Марко описывает столь живо, что он, несомненно, встречал их в своих странствиях:
Они совсем черны, ходят нагишом, прикрывают только срамоту. Волосы у них курчавые, еле-еле вода их расправляет, и черные, как перец; рты у них большие, носы приплюснутые, губы толстые, глаза большие, с вывороченными веками, красные; с виду совсем чудовища; как повстречаешь такого в другой стране, так за черта сочтешь... Здешние женщины с виду очень безобразны; рты большие, и глаза тоже, а носы толстые; груди у них в четыре раза толще, нежели у наших женщин; очень безобразны.
Прощаясь с Занзибаром, наш путешественник дает самое натуралистическое, забавное и вместе с тем ошибочное описание случки слонов, рассказывает, как применяют слонов на войне, как туземцы, прежде чем ехать на них в бой, поят их вином.
Марко сознавал, что его обзор виденных им стран носит слишком беглый характер и не может ответить на все вопросы. Он писал: «Рассказывали мы по правде о самых прекрасных странах, царствах и островах; но всей правды об островах Индии никто в свете не расскажет».
После Занзибара Марко описывает Абиссинию, которая названа у него частью «Средней Индии». Такая путаница при описании Северо-Восточной Африки является обычной, начиная со времен классической древности вплоть до тех пор, пока эти страны не были, наконец, исследованы и нанесены на карту.
Рассказывая об Абиссинии, Марко бегло упоминает «больших страусов, не меньше осла», не выразив при этом никакого удивления. Видимо, венецианцы тех времен были хорошо знакомы с этой птицей или же Марко видел ее так часто, что не считал нужным описывать подробно.
Путешествие близилось к концу, и третья часть книги заканчивается общим очерком Адена и южных районов Аравийского полуострова. Заключительные заметки, посвященные путешествию, состоят из очень краткого дополнительного описания Ормуза, того самого персидского порта, который так не понравился Поло и так их разочаровал на пути в Китай. Затем следует четвертая часть книги; начинается она такими словами, имеющимися в нескольких латинских рукописях XIV века: «Теперь я коснусь некоторых благородных и чудесных земель и областей, расположенных далеко на севере, о которых, краткости ради, я ничего не сказал выше, в первой части книги, где о них следовало рассказывать».
Первые страницы этой части книги посвящены малоизвестным войнам татар — страницы эти не делают книгу интересней и никак не освещают ни личность Марко, ни виденные им страны. За описанием татарских войн идет описание России и Сибири. Хотя нет буквально никаких данных о том, что Марко был в России, глава, посвященная этой стране, полна подробностей, частью верных, частью совершенно ошибочных. Значительный кусок этого описания до недавней находки рукописи Зелады был неизвестен. Этот отрывок, включая скабрезный рассказ, недостойный Марко Поло, содержит некоторые интересные сведения об обычаях русских в эпоху средневековья. Вслед за рассказом о России несколько страниц книги опять говорят о давно забытых войнах татар, затем повесть Марко по всем рукописям неожиданно обрывается; исключение составляет лишь одна старинная тосканская рукопись, в которой имеется дополнительная страничка, написанная, возможно, каким-нибудь неизвестным нам переводчиком. Она гласит следующее:
Итак, вы слышали все, что мы могли вам рассказать о татарах и сарацинах и их обычаях, и то же самое о других странах мира, докуда хватили наши расспросы и сведения. Но мы ничего не сказали о Великом [Черном] море и областях, что лежат вокруг него, хотя мы знаем их очень хорошо. Но мне кажется ненужным говорить о местах, которые посещаются теми, что постоянно плавают по морю, венецианцами, генуэзцами и пизанцами и многими другими, так что каждый знает о них все, и вот поэтому-то я их пропускаю и ничего о них не говорю.
О способе, с помощью которого мы покинули двор великого хана, вы слышали в начале книги, в той главе, где мы говорили о трудностях и препятствиях, которые претерпевали господа Маффео, Никколо и Марко, когда они добивались разрешения великого хана на отъезд, и в той же главе рассказано о счастливом случае, что если бы не этот счастливый случай, мы никогда бы не уехали, несмотря на все старания, и никогда не вернулись бы в родную страну. Но я верю, что воля божия была на то, чтобы мы вернулись и народ мог узнать о вещах, которые есть на свете. Потому что, согласно тому, что мы сказали во введении в начале книги, никогда не было человека, будь он христианин, сарацин, татарин или язычник, который столько бы путешествовал по свету, сколько благородный и знаменитый гражданин города Венеции мессер Марко, сын мессера Никколо Поло. Возблагодарим же господа. Аминь. Аминь.
Так кончается рассказ Марко Поло о его трансазиатском путешествии, рассказ о народах и землях, которые он видел или о которых он слышал у африканского побережья.
Все наши сведения о том, как экспедиция, с которой ехали Поло, прибыла в Персию и что случилось с венецианцами после этого, основаны на кратких и чрезвычайно скупых вводных главах книги Марко; дополнительные данные приходится выискивать, где только можно. Марко пишет: «Скажу вам, что они плыли по Индийскому морю полных осьмнадцать месяцев, прежде чем прибыли туда, куда направлялись...» Весь путь из Китая занял два с половиной года. Путешественники немало страдали от противных ветров, болезней и других бед и напастей, о которых Марко по своему обыкновению умалчивает. В тот момент, когда корабли отплывали из Китая, на них находилось шестьсот пассажиров, не считая несколько сот матросов. Когда же флотилия добралась до персидского порта Ормуз, из пассажиров уцелело лишь восемнадцать человек — остальные погибли. А из трех персидских послов, которым пришлось так долго странствовать и самоотверженно перенести столько лишений, чтобы доставить своему повелителю невесту, — из трех послов трудности плавания вынес только один.
Высадка в Ормузе ничем не напоминала те дни, когда венецианцы, стремясь добраться до Китая, по каким-то неведомым причинам отказались от мысли плыть из Ормуза на корабле. Теперь, когда Поло приехали в качестве послов великого хана, они взирали на город гораздо радостнее. Они любовались множеством кораблей, которые нагружались и разгружались у причалов Ормуза — тут были китайские джонки, персидские корабли всех типов и размеров, быстрые суда арабов — арабы постепенно захватывали в свои руки все морские торговые перевозки между Красным морем и китайскими берегами.
На улицах Ормуза толкались толпы людей, съехавшихся со всей Азии, кое-где мелькали даже лица генуэзцев, пизанцев и венецианцев. Здесь звучал любой восточный язык — персидский, арабский, индийский, китайский; Ормуз, расположенный тогда еще на материке и переживавший последние годы своей славы, был в ту пору одним из самых оживленных морских торговых портов, через которые шла торговля между Европой и Индией. На пристанях, у причалов, на повозках, которые, скрипя, медленно двигались по жарким и пыльным узеньким улочкам, идущим к берегу моря, громоздились груды индийских и левантийских товаров. Тут были пряности и наркотики, перец и финики, изюм и сера, мускатный орех и гвоздика, корица и имбирь, сандаловое дерево и шафран, сахар и рис. На базарах было полно мускуса, ревеня, росного ладана, бирюзы, изумрудов, рубинов, сапфиров, аметистов, топазов, гиацинтов, цирконов, фарфора, ртути. Шла бойкая торговля парчой и шелком, киноварью и розовым маслом, жемчугом и хризолитом. Из рук в руки переходили пышные хлопчатобумажные ткани и чудесное газовое полотно, инкрустированные золотом и серебром кинжалы, ножи, мечи. А над толпами, над улицами и базарами стояла едкая пыль, шел острый запах распаренных зноем человеческих тел, запах животных, мусорных куч, требухи — тот самый запах, который неотъемлем от любого восточного базара; кто побывал там хоть раз, никогда не забудет этот запах, страннику же он всякий раз навевает тоску по родине.
